Я никогда не видела мать Артёма. Ни на фото, ни в живую. Он редко о ней говорил, а когда всё же упоминал, то сдержанно и с лёгкой усмешкой: «Мама — человек с характером». Это всё, что я знала о ней до того дня, когда моё спокойное существование перевернулось с ног на голову.
Артём — мой жених, человек, с которым я уже два года строю планы на будущее. Мы познакомились на конференции по маркетингу, где я выступала с докладом, а он — сидел в первом ряду и смотрел так, будто я — единственный источник света в зале. Через месяц он пригласил меня на ужин, через три — предложил переехать к нему, а через год — сделал предложение. Всё шло гладко, как по маслу. До тех пор, пока он не сказал:
— Я устроил тебя к себе в компанию.
Я замерла с чашкой кофе в руке.
— Куда?
— В «ГрандМедиа». На позицию старшего менеджера по стратегическому развитию. Ты же мечтала о проектах такого уровня.
Я действительно мечтала. «ГрандМедиа» — одна из крупнейших медиахолдингов страны. Работать там — мечта любого маркетолога. Но…
— Артём… Ты же знаешь, что это твоя компания? Точнее, твоей семьи?
Он пожал плечами:
— Ну и что? Ты профессионал. Я верю в тебя.
Я колебалась. Мне не хотелось, чтобы коллеги думали, будто я пробилась наверх через постель. Но Артём был настойчив, а я… я действительно хотела попробовать себя в таком масштабе. В конце концов, согласилась.
Первый день на новой работе начался с лёгкого головокружения. Офис «ГрандМедиа» занимал целых три этажа в стеклянном небоскрёбе в центре города. Всё сверкало: полы, стены, даже лица сотрудников казались отполированными до блеска. Меня провели в кабинет с панорамным окном и видом на реку. На столе уже лежал бейдж с моим именем и фамилией — фамилией, которую я пока ещё не носила, но которая уже значилась в трудовом договоре.
— Добро пожаловать, Анастасия, — сказала мне HR-директор, протягивая руку. — Артём очень вас хвалит.
Я улыбнулась, но внутри всё сжалось. «Очень хвалит» — звучало как приговор.
Первые недели прошли в напряжённой работе. Я старалась вдвойне: не опаздывала, не уходила раньше, брала на себя дополнительные задачи. Коллеги относились ко мне сдержанно — вежливо, но настороженно. Я чувствовала их взгляды за спиной, слышала шёпот в переговорках. «Новая подружка босса», «Повезло же», «Ну, посмотрим, сколько продержится».
Но был один человек, который не смотрел на меня свысока и не шептался за спиной. Это была уборщица Лидия Ивановна.
Она приходила вечером, когда офис уже пустел. Маленькая, седая, в потрёпанном халате и резиновых тапочках. Лицо её было морщинистым, но глаза — живые, проницательные. Иногда она заставала меня за работой допоздна и всегда останавливалась:
— Опять засиделась, девочка? Сил-то хватит?
— Постараюсь, — отвечала я, улыбаясь.
— А ты не гонись. Работа — не волк. А здоровье дороже.
Однажды я осталась особенно поздно — нужно было срочно подготовить презентацию для совета директоров. Лидия Ивановна зашла в мой кабинет с ведром и тряпкой.
— Опять ты одна? — спросила она, оглядываясь.
— Да, дедлайн завтра.
Она поставила ведро и подошла ближе.
— Слушай, а ты зачем сюда устроилась? Неужели не боишься?
Я удивилась:
— Чего бояться?
— Ну… — она понизила голос, — ведь это же семья Соколовых. А у них… свои порядки.
— Я профессионал, — сказала я, стараясь звучать уверенно. — Артём меня нанял за компетенции.
Она хмыкнула, но ничего не ответила. Только покачала головой и начала вытирать пыль с моего стола. Потом вдруг спросила:
— А ты его маму видела?
— Нет.
— Не видела… — протянула она задумчиво. — Ну, увидишь ещё. Она… особенная.
Я не придала этому значения. Но слова её запали в память.
Прошло ещё две недели. Я уже немного освоилась, даже начала ловить одобрительные кивки от коллег. Но в один из дней всё пошло наперекосяк.
Я зашла в кабинет Артёма без предупреждения — нужно было срочно согласовать бюджет. Он сидел за столом, а напротив него — женщина лет пятидесяти. Элегантная, в строгом костюме, с идеальной причёской и холодным взглядом. Увидев меня, она медленно поднялась.
— Вот она? — спросила она, не глядя на Артёма, а разглядывая меня, как экспонат в музее.
— Мам, — тихо сказал Артём, — это Анастасия.
Я замерла. Это была его мать.
Она была на кого то очень похожа, ее лицо мне было уже знакомо.
— Очень приятно, — выдавила я, протягивая руку.
Она не пожала её.
— Приятно ли? — с лёгкой издёвкой переспросила она. — Посмотрим.
Потом повернулась к сыну:
— Ты серьёзно хочешь жениться на этой… сотруднице?
— Мам, хватит, — устало сказал он.
Она вышла, не попрощавшись. Я стояла, чувствуя, как щёки горят.
— Прости, — сказал Артём. — Она… не одобряет.
— Почему?
— Она считает, что ты устроилась сюда только ради меня. Что ты не настоящая.
— Но это не так!
— Я знаю. Но ей нужно… доказательство.
— Какое доказательство? Я работаю! Я не прошу у тебя ничего!
Он вздохнул:
— Она хочет убедиться, что ты не из тех, кто использует людей ради выгоды.
Я вышла из кабинета с комом в горле. Впервые за всё время почувствовала себя предательницей — хотя ничего предательского не сделала.
На следующий день я пришла на работу с решимостью доказать всем — и себе в том числе — что достойна быть здесь. Но вместо привычного офисного гула меня встретила странная тишина. В холле стояла Лидия Ивановна — в халате уборщицы.
Я остановилась как вкопанная.
— Здравствуй, Анастасия, — сказала она, и в её голосе не было ни капли прежней теплоты.
— Вы… вы…Теперь она поняла на кого Елена Ивановна была похожа.
— Да, это я. Елена Соколова. Мать Артёма.
Я не могла вымолвить ни слова.
— Я переоделась уборщицей, чтобы посмотреть на тебя изнутри. Без масок, без прикрас. Чтобы понять, кто ты на самом деле.
— Но… зачем?
— Потому что мой сын — не просто мужчина. Он наследник империи. И я не позволю, чтобы его обманули, использовали или предали. Я видела, как ты работаешь. Видела, как ты остаёшься допоздна. Видела, как ты отказываешься от комплиментов коллег, как не хвастаешься связями с генеральным директором. Видела, как ты помогаешь стажёру разобраться с отчётом, хотя сама устала до смерти.
Она сделала паузу.
— Я видела, что ты честная. И сильная. И… настоящая.
Я стояла, не зная, что сказать. Всё внутри дрожало.
— Простите, — наконец выдавила я. — Мне было больно… думать, что вы меня не принимаете.
— Я не принимала тебя до тех пор, пока не убедилась сама, — сказала она. — А теперь… теперь я готова принять тебя как дочь.
Слёзы навернулись на глаза. Я не плакала. Просто смотрела на неё.
— Артём знает?
— Ещё нет. Это был мой личный эксперимент. Но сегодня я скажу ему: «Да».
Она протянула мне руку. На этот раз я пожала её.
Вечером Артём позвонил.
— Мама только что сказала мне, что ты — лучшее, что случилось с нашей семьёй.
— Правда?
— Она ещё сказала, что хочет сама оплатить нашу свадьбу. И что ты можешь выбрать любой дом — она купит.
Я рассмеялась сквозь слёзы.
— Передай ей… спасибо. И что я сделаю всё, чтобы оправдать её доверие.
— Она уже уверена, что ты оправдаешь, — сказал он мягко. — Потому что ты уже доказала это.
Теперь, когда я сижу в этом же кабинете, но уже с фамилией Соколова на бейдже, я иногда вспоминаю ту уборщицу в потрёпанном халате. И понимаю: иногда самые важные испытания приходят под самым неожиданным прикрытием. А настоящая любовь — не та, что говорит «да» сразу, а та, что сначала проверяет, а потом — принимает навсегда.