Дождь барабанил по стеклу машины, унося меня из города, из дома, из моей вчерашней жизни. Всего на два дня. Всего лишь помочь маме, которая приболела. «Я скоро, родной», – бросила я на прощание мужу, целуя его в щеку. Его губы растянулись в привычной улыбке, но глаза… Глаза были пустыми. Как я могла не заметить этой пустоты раньше?
– Перезвони, как доедешь, – сказал он, заглядывая в окно.
– Обязательно, – кивнула я, давясь комом в горле от внезапной, ничем не обоснованной тревоги.
Вечером я позвонила. Он ответил почти сразу, картинка подергивалась, голос был уставшим.
– Все нормально, засыпаю, – говорил он, зевая. – Со смены вымотался.
– Спи, – прошептала я. – Целую.
– И я.
Эти два слова прозвучали как отзвук. Как эхо из другого измерения. Я положила трубку, а тревога, та самая, что грызла меня с самого утра, не ушла. Она свернулась клубком где-то под сердцем и замерла в ожидании.
Неожиданный поворот судьбы
Ночью я ворочалась на стареньком диване в гостиной мамы. Спать не хотелось. В голове прокручивались кадры прошедшего дня: его слишком быстрый поцелуй, его поспешное «перезвони»… И вот оно. В два часа ночи телефон вибрировал – коротко, деловито. Уведомление от приложения «умный дом». «Обнаружено движение в гостиной».
Сердце ёкнуло. Может, это Макс? Не спит? Или просто кот, Барсик, наш усатый хулиган, решил поохотиться на ночных бабочек за окном? Я открыла приложение. Трансляция с веб-камеры, которую мы установили для слежки за Барсиком, когда уезжали надолго, запустилась.
Экран был темным. Почти черным. Лишь смутные очертания знакомых предметов: край дивана, силуэт книжной полки. Ничего. Наверное, и правда кот. Я уже хотела закрыть приложение, как вдруг… Движение. На полке. Резкая тень, мелькнувший хвост. И потом – глухой удар. Камера, закрепленная на полке, закачалась, картинка поплыла, перевернулась и с резким стуком замерла в новом, сюрреалистичном ракурсе.
Она смотрела теперь прямо на диван. Наш диван. Кремовый, угловой, который мы выбирали вместе, споря о каждом сантиметре. И на этом диване… Нет. Этого не может быть. Мозг отказывался обрабатывать информацию. Это сон. Галлюцинация. На диване, в сплетении тел, лежали двое. Его рука, с татуировкой, которую я так любила целовать, лежала на ее талии. Ее светлые волосы растрепались по моей любимой подушке с вышивкой.
Макс. И… Света. Моя Светка. Подруга, с которой мы ели один пломбир на двоих в школе, которая держала меня за руку на родах, которая знала все мои страхи и тайны. Которая вчера плакала в телефон, что ее бросил парень, и я два часа утешала ее, чувствуя себя виноватой за свое тихое, стабильное счастье.
Рука сама потянулась к кнопке «Запись». Холодный металл телефона обжег пальцы. Я дышала. Просто дышала, глотая воздух, как рыба, выброшенная на берег. А они… они смеялись. Тихий, довольный смех Светы. И его низкий басок в ответ. Звук был приглушенным, но я слышала. Каждый звук врезался в память, как раскаленный нож.
Мир сузился до размеров экрана. Все, что было до этого, – ложь. Все, что будет после, – неизвестность. А сейчас, в эту секунду, было только предательство, такое простое и подлое, что от него перехватывало дыхание.
План идеальной мести
Утро наступило серое и безразличное. Я не спала. Сидела с чашкой остывшего чая и смотрела в окно. Шок сменился леденящей пустотой, а потом… Потом пришла ясность. Хрустальная, острая, как осколок льда. Ярости не было. Была холодная, выверенная решимость. Они думали, что играют в их маленькую, грязную игру? Нет. Теперь правила буду устанавливать я.
Первым делом – скриншоты. Четкие, ясные. И запись экрана. Я отправила их себе в облако, на три разных почтовых ящика. Без эмоций. Чистый архив предательства.
Потом я позвонила Максу. Голос – ровный, спокойный, даже ласковый.
– Доброе утро, любимый. Как спалось?
– Отлично, – его голос прозвучал бодро. Сыграл свою роль. – А ты?
– Так себе. Маме хуже, задержусь до вечера. Приеду к ужину.
– Ничего, я подожду. Скучаю.
«Скучаю». После этих слов я опустила телефон и несколько минут просто смотрела на стену. Потом глубоко вдохнула и принялась за работу. Света знала все мои секреты? Что ж, я тоже кое-что знала о ней. Например, о ее тайной кредитной карте, которую она скрывала от всех, и о ее служебном романе с женатым начальником, о котором она проболталась в пьяном угаре. Информация – валюта, а у меня внезапно оказался целый золотой запас.
Я написала длинное, подробное письмо. Без имен. Но с деталями, которые были бы понятны адресату – жене того самого начальника. Письмо легло в черновик. Оно было моим козырем. Моим тузом в рукаве.
Финал большой игры
Я вернулась домой ровно в семь. Пахло жареной курицей – он готовил. На столе стояли свечи. Лицемер. Театр одного актера, где я была и зрителем, и новым режиссером.
– Как мама? – он потянулся меня обнять.
Я уклонилась под предлогом снять пальто.
– Лучше. Спасибо, что справился один.
Он что-то говорил, я кивала, улыбалась. Видела, как он расслабился, решил, что пронесло. Что его маленькая авантюра осталась в тайне. Как он ошибался.
Мы сели ужинать. Я подняла бокал.
– За нас, – сказала я, глядя ему прямо в глаза. – И за то, что в жизни всегда есть место… неожиданностям.
Он неуверенно улыбнулся. В его глазах мелькнуло беспокойство. В этот момент на его телефон пришло сообщение. Он глянул на экран, и лицо его побелело. Это было уведомление из банка. Огромная сумма только что была переведена со нашего совместного счета на мой личный, открытый еще до замужества. Я воспользовалась моментом его утренней «заботы», когда он в спешке оставил телефон на кухне, чтобы привязать свой отпечаток для подтверждения операций.
– Что это? – прошипел он.
– А что такое, родной? – я сделала удивленные глаза. – Это же наш общий вклад на… новую машину. Ты же сам говорил, что старая уже поизносилась.
Он не успел ответить, как в дверь позвонили. На пороге стояла бледная, заплаканная Света.
– Ты… Ты что наделала? – выдохнула она, глядя на меня. – Его жена все узнала! Его увольняют!
Я медленно встала из-за стола, подошла к двери.
– Знаешь, Свет, – сказала я тихо, так, чтобы слышал только она и он, застывший в ступоре. – А я вот узнала кое-что еще раньше. И знаешь, что мне помогло? Наш кот. Он опрокинул камеру. Вот такой неожиданный поворот, да?
Я закрыла дверь. Потом повернулась к Максу. Он смотрел на меня с ужасом и, кажется, впервые по-настоящему видел меня.
– Ты сумасшедшая, – прошептал он.
– Нет, – покачала головой я. – Я просто научилась играть по твоим правилам. Только лучше. Вещи ты заберешь завтра. Юрист будет ждать тебя в десять. А пока… проходи, Света, наверное, замерзла. Вы можете пожить тут вместе. Недолго. До завтра.
Я вышла из комнаты. Сзади раздавались приглушенные крики, рыдания, обвинения. А я шла по коридору, дыша полной грудью. Дверь в мою старую жизнь закрылась. С громким, оглушительным хлопком. И это был самый лучший звук на свете.