Новенькая умная колонка, подарок Олега «для уюта», вдруг замигала резким синим светом в три часа ночи.
Ксения проснулась от щелчка. Резкого, как удар каблука по паркету. Тишина в спальне была густой, почти бархатной, и этот одинокий мигающий огонек резал глаз, как сигнал SOS с другого берега темной комнаты. Рядом Олег спал с безмятежностью человека с чистой совестью. Ровное дыхание, расслабленные мышцы спины. Ксения сжигала его взглядом за это наглое спокойствие.
Потянулась к телефону, чтобы заглушить назойливый свет. Экран ослепил. Слезящимися глазами она скользнула по уведомлениям — все пустое. Палец сам потянулся к приложению «Умный дом», на установке которого так настаивал Олег. «Чтобы светом и музыкой управлять с телефона, красавица. Прогресс».
История голосовых команд.
Список короткий. Включить плейлист «Для ужина». Выключить свет в гостиной. Стандартные вещи. И одна запись. Сегодня. 14:23. Как раз то время, когда она была у стоматолога. Метка: «Гостиная».
Она надела наушник. Сердце заколотилось, как пойманная птица, где-то в горле. Палец дрогнул над иконкой воспроизведения. Она нажала.
Сначала — скрип половицы, шелест куртки. Потом — голос Олега. Но не тот, каким он говорил с ней. Другой. Плотный, низкий, деловой.
— Да, брат, все гладко. Документы на снятие обременения уже в Росреестре. На днях все пройдет.
Пауза. Он слушал того, «брата».
— Не, она даже не в курсе. Думает, досрочно закрываем ипотеку. Как только сделка через наш офшор пройдет, я ей скажу... — он сделал театральную паузу, — что мы потеряли все на крипте. Квартира уже как бы не наша. Заложена под ту сделку.
Ксения перестала дышать. Воздух в легких застыл холодной, звенящей пустотой.
— Она, конечно, поплачет неделю, — продолжал Олег с легкой, почти ласковой снисходительностью, от которой у Ксении свело желудок. — Но ты же знаешь Ксюху: она мягкая, успокоится. Главное — ты свои 30% от покупателя не забудь. Договорились.
Щелчок. Разговор окончен.
Тишина.
Она, вцепившись пальцами в край матраса, смотрела на мигающую колонку. Теперь этот синий свет был для нее не просто огоньком. Он стал единственным свидетелем. Немым, но сказавшим ей правду.
Весь этот вечер встал перед глазами кадром из чужого кино. Он встретил ее с работы, поцеловал в макушку, спросил, как у нее дела у зубного. Потом они пили вино, он смеялся, рассказывал анекдот, говорил, что хочет съездить в отпуск на море. «Скинемся, — сказал он, — я как раз свободные деньги получу скоро».
Свободные деньги.
Он планировал это холодно, расчетливо, цинично. Он не просто лгал. Он выстраивал целую реальность, театральный спектакль, где ей отводилась роль дурочки, которая должна «поплакать неделю», успокоиться, лишиться дома и сказать: «Ничего страшного».
Она медленно, очень медленно поднялась с кровати. Ноги не слушались, были ватными. Подошла к окну. За стеклом спал город. Мириады огней. У каждого — своя жизнь. Своя правда. А у нее в этой комнате была ее правда. И она умещалась в одну голосовую запись в телефоне.
Олег пошевелился во сне и пробормотал что-то невнятное. Она не обернулась. Она смотрела на свое отражение в черном стекле, на бледное лицо с огромными глазами. И видела, как в этих глазах что-то ломается, трещит и осыпается.
Страх? Да, был. Оглушительный. Но сквозь него пробивалось что-то другое. Холодное. Острое. Твердое.
Она достала телефон еще раз. Не глядя на спящего мужа. Открыла чат с подругами. Вероникой и Ирой. Последнее сообщение было смешным мемом про котиков.
Она стерла строку ввода. Напечатала коротко и без эмоций:
«Девчонки, всем быть завтра утром у меня. ЧП: Олег пытается мошеннически продать нашу квартиру. Нужен план».
Отправила.
Повернулась и посмотрела на Олега. Он все так же спал. Он не знал, что его спектакль только что закончился. И сейчас начнется ее пьеса. И поставит в ней точку она.
***
Утро было не просто другим. Оно было чужим.
Ксения варила кофе, и руки не дрожали. Странно. Казалось, все внутри должно было выть от боли, от предательства. А вместо этого была тишина. Та самая, что бывает в центре бури. Холодная, сосредоточенная, неумолимая.
Дверной звонок прозвучал как выстрел. Ровно в девять.
Вероника и Ира вошли не как подруги для утешения. Они вошли как спецназ, как команда. В их глазах горела не жалость, а азарт охотников. Вероника — с дипломатом, Ира — с огромным капучино и ядовито-веселым взглядом.
— Рассказывай, — скомандовала Вероника, снимая пальто. — Все детали.
Ксения просто включила запись на телефоне. Подставила колонки. И наблюдала.
Сначала на лицах подруг отразился шок. Потом — отвращение. А потом... Потом пошел расчет. Ира тихо свистнула, когда прозвучала фраза про «поплачет неделю». Вероника же, напротив, застыла. Ее лицо стало каменным.
Запись закончилась. В комнате повисла звенящая тишина.
— Ну что ж, — Вероника отпила глоток воды. Ее голос был спокоен, как поверхность озера перед штормом. — Гадко. Подло. Цинично. Но... предсказуемо. Для Олега.
Ксения смотрела на нее, не понимая.
— Я не зря спросила тебя вчера о документах, которые ты подписывала, — Вероника открыла дипломат, достала папку. — Ты помнишь, полгода назад ты давала доверенность на ведение наследственного дела? Мастерская бабушки в ЦДМ.
Ксения кивнула. Она помнила смутно. Тогда у них как раз начались проблемы с ипотекой, Олег нервничал, и она, чтобы его не грузить, на автомате подписывала бумаги, которые приносила Вероника. «Все ерунда, формальности», — говорила та.
— Так вот, это не были формальности, — Вероника положила перед Ксенией распечатку. — Сеть, которая выкупила здание, вышла на меня с предложением о выкупе твоей доли. Изначально предлагали сорок миллионов. Я, зная конъюнктуру, заломила восемьдесят.
Ксения перестала дышать. Цифры плясали перед глазами, не желая складываться в смысл.
— Вчера, пока ты тут свою трагедию разыгрывала, — Вероника усмехнулась, — я поставила им ультиматум. И они согласились: восемьдесят пять! Плюс процент с будущей прибыли торгового комплекса.
Ира выдохнула: «Бинго!», и ее лицо расплылось в восторженной ухмылке.
Ксения смотрела на бумагу. На цифры. Это было нереально. Сон. Галлюцинация.
— Но... доверенность... — прошептала она.
— Доверенность дает мне право вести переговоры. Но подписать договор купли-продажи и получить деньги можешь только ты. Лично. — Вероника посмотрела на Ксению прямо. — Вопрос в одном, Ксюха. Что ты хочешь? Просто развестись и забрать свою половину от этой конуры? Или...
Она не договорила. Но все поняли.
— Или поставить точку так, чтобы он это запомнил, — тихо закончила Ира. Ее глаза блестели. — Чтобы он понял, с кем связывался.
Ксения медленно обвела взглядом комнату. Их спальню. Их «семейную крепость», которая оказалась мыльным пузырем. Она посмотрела на фотографию на комоде — они с Олегом смеются, обнявшись. Казалось, это снято в другой жизни. С другим человеком.
Внутри что-то щелкнуло. Окончательно и бесповоротно.
Она подняла голову. В ее глазах не было ни слез, ни сомнений. Только сталь.
— Я хочу, чтобы он сам все понял, — сказала она тихо, но очень четко. — Без скандалов. Без разборок. Чтобы он сам увидел, как его собственная подлость обернулась против него. Чтобы ему стало стыдно. Если он вообще на это способен.
Вероника улыбнулась. Узко, по-кошачьи.
— Тогда слушай...
План был простым, как удар кинжалом. И таким же эффективным. Читать полностью>>