Август выдался щедрым на малину. Оля собрала полную корзинку прямо на участке, ягоды налились соком и сладостью.
Она решила отнести их детям к пруду, пусть перекусят, пока рыбачат.
Лара с Костей ушли рано утром, прихватив удочки и термос с чаем. Говорили, что караси сейчас клюют отлично.
Тропинка вела через сосновый бор. Пахло хвоей и нагретой землёй. Оля шла не торопясь, корзинка немного оттягивала руку. Малина была крупная, отборная, такая и в московских магазинах редко попадается.
Она уже представляла, как дети обрадуются, как Костя скажет что-нибудь смешное, а Лара улыбнётся той своей особенной улыбкой.
Пруд показался между деревьев. Оля увидела силуэты: Лара сидела на бревне, Костя стоял с удочкой.
Она хотела окликнуть их, но вдруг услышала голос дочери. Тот прозвучал громко и отчётливо в тишине.
— Слушай, а чего б нам чего-нить не подкинуть ей в жратву? — Лара болтала ногами. — Ну, чтоб потом в дурку загремела. Тогда всё наше будет.
Костя закинул удочку. Плюнул в воду.
— Норм тема. Главное, чтоб на нас косяк не повесили потом.
Лара хихикнула.
— Да ладно. С батей же прокатило на ура.
Оля отшатнулась. Корзинка качнулась в руке, малина чуть не высыпалась.
Она едва успела зажать себе рот ладонью, чтобы не вскрикнуть. Упёрлась спиной в шершавую кору старой сосны. Оля замерла, боясь пошевелиться, опасаясь, что они обернутся и увидят её.
Несколько минут она не двигалась, сдерживая дыхание, потом медленно начала пятиться назад. Шаг, ещё шаг...
Ветка хрустнула под ногой, но дети не обернулись: Костя что-то говорил про снасти.
Только когда между ними и Олей встало несколько деревьев, она развернулась и пошла прочь.
***
Малина больше не казалась такой красивой. Оля брела по тропинке обратно, смахивая слёзы с лица свободной рукой.
Слёзы текли сами собой, Оля не всхлипывала, — просто текли и всё.
Под ногу попался корень дерева, и Оля споткнулась. Корзинка выпала из руки и полетела на землю. Ягоды рассыпались по траве красными каплями.
Оля встала, отряхнула подол платья. Посмотрела на перевёрнутую корзинку и вдруг от злости со всей силы пнула её. Та отлетела метра на три и стукнулась о ствол берёзы.
Когда они успели стать чудовищами? Оля шла дальше, уже не обращая внимания на тропинку.
Просто шла между деревьев, машинально обходя кусты.
Когда это случилось? Когда обычные дети превратились в тех, кто способен вот так спокойно обсуждать такое?
Недвижимость — всё дело в ней. Квартиры по Москве, комнаты в общагах, коммерческие помещения.
То, чем муж занимался последние двадцать лет. Покупал, ремонтировал, сдавал. Семья жила хорошо. Очень хорошо.
Ни в чём себе не отказывали, путешествовали, покупали всё, что хотели. Дети выросли в достатке.
И вот результат.
***
Муж, как всегда, планировал новые сделки, смотрел объекты, встречался с риелторами. А в марте вдруг слёг.
Сначала думали: простуда, переутомился. Врачи развели руками. Коля угасал на глазах, с каждой неделей становился всё слабее.
Через четыре месяца его не стало.
На поминках Лара держала Олю за руку. Костя обнимал мать за плечи, твердил, что они со всем справятся вместе.
Оля помнила их серьёзные, расстроенные лица. Лара плакала вместе с матерью.
Теперь Оля понимала: всё было игрой. Каждое слово, объятие, участливый взгляд. Они просто ждали. Ждали, когда очередь дойдёт до неё.
Как они могли? Как можно так мастерски врать в глаза, изображать заботу, разыгрывать целый спектакль?
Оля вспомнила, как Костя приезжал к ней домой почти каждый день после того случая. Приносил продукты, спрашивал, как дела.
Лара звонила по вечерам, предлагала приехать, побыть вместе. А сами между собой, видимо, уже всё обсудили. Уже решили.
Теперь им мешает только она.
Участок показался между деревьев. Забор, калитка, крыша дома. Обычная дача, которую они с Колей купили десять лет назад. Летом сюда приезжали отдохнуть от Москвы, от городской суеты.
***
Оля толкнула калитку так, что та ударилась о столб. Финик сорвался с места, натянул цепь и залаял.
Громко, захлёбываясь лаем, как будто почуял что-то неладное.
— Финик, заткнись! — бросила Оля.
Пёс не послушался. Продолжал рваться с цепи, скулить между приступами лая.
Оля прошла мимо него в дом, схватила сумку с ключами от машины и вышла обратно. Села за руль, завела двигатель и нажала на газ так, что колёса окатили дорогу волной гравия.
Дорога до Москвы заняла чуть больше часа. Оля ехала быстро, почти не обращая внимания на другие машины.
В голове крутилась только одна мысль: нужно успеть всё сделать до вечера. Пока дети не вернулись с рыбалки, пока они ещё не заподозрили, что их планы раскрыты.
Юрист работал в офисе на Тверской. Старый знакомый Коли, вёл все их дела с недвижимостью. Оля позвонила ему прямо в машине, попросила подготовить срочные бумаги.
Тот удивился, но согласился.
В офисе она пробыла больше двух часов. Подписывала документы, ставила печати, слушала объяснения юриста.
Тот несколько раз переспрашивал, уверена ли она в своём решении. Оля только кивала. Да, уверена. Абсолютно.
Когда всё было готово, она попросила ещё об одной услуге. Юрист снова удивился, но снял трубку и набрал чей-то номер.
***
На дачу Оля вернулась в начале восьмого вечера. В доме горел свет.
Лара с Костей уже сидели за столом на кухне, пили кофе. Финик на улице спал, свернувшись калачиком у будки.
Оля вошла в дом, дети подняли головы.
— Мам, ты куда пропала? — Костя отставил чашку. — Мы уж думали, ты в лес за грибами ушла.
— Телефон не брала, — добавила Лара. — Мы волновались.
Они играли свои роли идеально, Оля почти поверила бы, если бы не слышала их разговор у пруда несколько часов назад.
За её спиной в дом вошёл Миша. Двухметровый охранник в строгом чёрном костюме. Бывший сотрудник ЧОПа, сейчас работал на юридическую контору.
Дети замолчали. Посмотрели на мужчину, потом на Олю.
Оля прошла к столу, положила папку с бумагами и села на стул напротив детей.
— Вы больше не наследники! Вы мне больше не дети!
Повисла тишина. Костя моргнул несколько раз, как будто не понял смысла сказанного. Лара открыла рот, но ничего не сказала.
— Мам, это чё вообще? — наконец выдавил Костя. — Ты о чём?
— Мамуль, что случилось? — Лара придвинулась к краю стула. — Мы что-то не так сделали?
Оля достала из папки документы, положила их на стол перед детьми. Те схватили бумаги, начали читать.
Костя водил пальцем по строчкам, безмолвно шевеля губами. Лара просматривала текст быстрее, её лицо темнело с каждой секундой.
Завещание. Новое завещание, составленное сегодня.
Вся недвижимость после ухода Ольги Игоревны Заботиной переходит в собственность трёх детских домов в Московской области.
Квартиры, комнаты, коммерческие помещения. Всё.
Детям — ничего.
***
— Ты офигела?! — Костя вскочил со стула.
Миша тут же сделал шаг вперёд. Всего один шаг, но этого хватило, чтобы Костя осёкся на полуслове и сел обратно.
— Мама, ну ты чего? — голос Лары задрожал. — Мы же... мы твои дети!
— Были, — спокойно ответила Оля. — Но я сегодня слышала ваш разговор у пруда.
Лица детей вытянулись. Костя попытался что-то сказать, но Оля подняла руку.
— Все ваши карты я заблокировала, можете собирать вещи и убираться. Больше я вас видеть не хочу.
Лара и Костя сидели неподвижно, смотрели друг на друга не отрываясь и молчали.
Оля видела, как они пытаются придумать хоть что-то, хоть какие-то слова, которые могли бы всё изменить.
Но слов не было.
Оля резко ударила ладонью по столу. Звук получился такой громкий, что дети вздрогнули.
— Я сказала — убирайтесь!
Они сорвались с мест одновременно. Костя рванул в комнату наверху, Лара — в свою на первом этаже.
Грохот, шорох, хлопанье дверей шкафов. Оля сидела за столом неподвижно, слушала эти звуки.
Миша стоял у двери, сложив руки на груди.
Через пятнадцать минут всё стихло. Костя и Лара появились с сумками. Прошли мимо Оли, даже не взглянув на неё.
Хлопнула входная дверь, потом калитка. Послышался звук машины: это Костя завёл свой джип.
Финик коротко гавкнул и снова затих.
— Миша, — позвала Оля. — Побудьте пока во дворе.
Мужчина кивнул и вышел.
Оля осталась одна на кухне. Одна в доме, который теперь казался слишком большим и слишком пустым.
Она сложила руки на столе, посмотрела на папку с документами, на чашки, из которых только что пили её дети.
Закрыла лицо руками и закричала.
Долго, протяжно, отчаянно.
За окном снова залаял Финик, но Оля не слышала его. Она просто кричала, выплёскивая всё наружу: обиду, ярость, боль от предательства.
Кричала, пока голос не осип и не сорвался на хрип.
Потом тишина. Только тиканье часов на стене да шум ветра за окном.
Эксклюзивный рассказ: "Месть невесты"