— Ира, кастрюли помой, — бросила свекровь, даже не поднимая глаз от телевизора.
— Помою, Нина Степановна.
— И пол протри. Грязь развели.
— Протру.
— И обед приготовь. Володя с работы придет голодный.
— Приготовлю.
Ира молча пошла на кухню. В раковине высилась гора немытой посуды. Видимо, свекровь весь день ела и оставляла всё как есть.
За три года совместной жизни она привыкла к такому отношению. Нина Степановна считала её приживалкой, которая живет за счет сына.
— А это что? — Свекровь зашла на кухню, ткнула пальцем в сумки на столе.
— Продукты купила.
— На чьи деньги?
— Володя дал.
— Володя дал... А сама что, работать не можешь?
— Могу. Только работы нет подходящей.
— Не ищешь, вот и нет!
— Ищу.
— Не ищешь! Привыкла на сыне сидеть!
Ира промолчала. Спорить со свекровью было бесполезно. Нина Степановна всё равно останется при своем мнении.
— Месяц за месяцем доишь моего мальчика! — продолжала наступление свекровь. — Он вкалывает, а ты дома лежишь!
— Не лежу. Дом убираю, готовлю.
— Убираешь! Любая дура убирать может!
— Может.
— А зарабатывать? Зарабатывать можешь?
— Если найду работу — буду зарабатывать.
— Найти работу — это захотеть работу найти!
— Я хочу.
— Не хочешь! Удобно же — ничего не делать и всё получать!
В дверях появился Владимир. Высокий, худой, с усталым лицом.
— Мам, что случилось?
— Да вот, с твоей женой разговариваю. О работе толкую.
— А что с работой?
— Не ищет она работу!
— Ищет, мам.
— Не ищет! Три года ищет — ничего не нашла!
Володя устало присел на табуретку:
— Мам, оставь Иру в покое.
— Не оставлю! Доит она тебя, как корову!
— Не доит.
— Доит! Ты посмотри, как исхудал! Всё на неё тратишь!
— Не всё.
— Всё! Последнюю рубашку снимешь!
Ира молча мыла посуду. Свекровь распалялась всё больше:
— Я не могу смотреть, как паразитка высасывает из сына все соки!
— Мам, при чём тут паразитка? — устало возразил Володя.
— При том! Сидит дома, ничего не делает!
— Дома убирает, готовит.
— За еду убирает! За жилье готовит!
— А что в этом плохого?
— То плохо, что молодая, здоровая — могла бы работать!
— Если бы нашла работу — работала бы.
— Не ищет она!
Ира обернулась от раковины:
— Нина Степановна, я каждый день хожу по объявлениям.
— Ходишь! Для галочки ходишь!
— Не для галочки.
— Для галочки! Чтобы мой сын думал, что ты стараешься!
— Я действительно стараюсь.
— Не стараешься! — Свекровь схватила со стола дуршлаг. — Три года стараешься — результата нет!
— Результат будет, если найдётся подходящая вакансия.
— Подходящая! — Нина Степановна размахнулась дуршлагом. — Принцессе подавай подходящую!
Дуршлаг врезался в плечо Иры. Она охнула, отшатнулась.
— Мам! — вскочил Володя. — Что ты делаешь?!
— Делаю то, что давно пора! — Свекровь замахнулась снова. — Лентяйку воспитываю!
Дуршлаг второй раз ударил Иру по спине. Металлические отверстия оставили болезненные вмятины.
— Мам, прекрати! — Володя попытался отнять у матери импровизированное орудие.
— Не прекращу! — отстранилась Нина Степановна. — Пусть знает своё место!
— Какое место?
— Место дармоедки!
Третий удар пришелся по руке. Ира заплакала.
— Доит моего мальчика! — кричала свекровь, продолжая бить. — Высасывает последние соки!
— Мам, остановись!
— Не остановлюсь! — Дуршлаг снова опустился на плечо невестки. — Три года терплю это безобразие!
— Какое безобразие?
— Сын работает — жена дома сидит!
— А что плохого в том, что жена дома?
— То плохого, что деньги кончаются, а она всё жрёт и жрёт!
Ира присела на корточки, закрываясь руками от ударов.
— Встать! — рявкнула свекровь. — Разговор не закончен!
— Мам, прекрати её бить!
— Не прекращу! Пусть ответит за своё тунеядство!
— За какое тунеядство?
— За то, что три года ничего не делает!
— Дома работает.
— Дома! Настоящая работа — это там, где деньги платят!
Дуршлаг снова свистнул в воздухе, ударив по голове.
— Больно! — взвизгнула Ира.
— А должно быть больно! — не унималась Нина Степановна. — Может, тогда поймёшь, что надо работать!
Володя схватил мать за руки:
— Мам, хватит!
— Не хватит! — вырвалась свекровь. — Она должна знать правду!
— Какую правду?
— Что моего сына обворовывает!
— Как обворовывает?
— А так! Ест его еду, носит его одежду, живёт в его квартире!
— В нашей квартире.
— В его квартире! Он покупал, он платит!
Ира поднялась с пола, утирая слёзы:
— Нина Степановна, я не обворовываю вашего сына.
— Обворовываешь!
— Не обворовываю.
— Тогда где твоя зарплата?
— Зарплаты нет, потому что работы нет.
— А почему работы нет?
— Потому что кризис в стране.
— Кризис! — фыркнула свекровь. — Для лентяек всегда кризис!
— Я не лентяйка.
— Лентяйка! — Дуршлаг снова обрушился на спину. — Раз работы не найдешь!
Володя попытался встать между женой и матерью:
— Мам, ну хватит уже!
— Не хватит! — Нина Степановна оттолкнула сына.
— Пока она не поймет, что на чужой шее сидеть нельзя!
Дуршлаг опустился на голову Иры. Она снова вскрикнула.
— Доит моего мальчика! — кричала Нина Степановна, размахивая кухонной утварью. — Как пиявка присосалась!
— Мам!
— Три года сосет! Три года кровь из него тянет!
Удар за ударом свекровь била невестку по спине, по плечам, по голове.
— Лежишь дома и жируешь! А мой сын на работе убивается!
Ира упала на колени, закрывая лицо руками.
— Встать, когда с тобой разговаривают! — взвыла Нина Степановна.
— Мам, да остановись ты!
— Не остановлюсь! Пусть знает, что в этом доме не она хозяйка!
Дуршлаг снова врезался в спину поверженной невестки.
— А хозяйка кто? — тихо спросила Ира, поднимая голову.
— Хозяйка — я! Мать твоего мужа!
— А дом чей?
— Сыновий дом!
— Сыновий... — Ира медленно поднялась с пола. — Нина Степановна, а откуда у вашего сына деньги на этот дом?
— Заработал деньги! Вкалывает на двух работах!
— На двух работах?
— На двух! По шестнадцать часов в день!
— А сколько он получает?
— Получает... — Свекровь замялась. — Хорошо получает!
— Сколько?
— Не твоего ума дело!
— Моего. Я же его жена.
— Жена! Какая ты жена, если не работаешь!
Володя стоял между ними, мялся, не зная, что сказать.
— Володя, — обратилась к мужу Ира, — скажи маме, сколько ты зарабатываешь.
— Зачем?
— Скажи.
— Хорошо зарабатываю.
— Сколько?
— Достаточно.
— Нина Степановна, — снова повернулась к свекрови Ира, — а вы знаете, что ваш сын уже два года как банкрот?
— Что?!
— Банкрот. Предприятие закрылось.
— Не может быть!
— Может. Вы думаете, он каждое утро на работу уходит?
— Уходит!
— Уходит искать работу. А находит раз в месяц — подработку на день-два.
Нина Степановна растерянно посмотрела на сына:
— Володя, это правда?
— Мам...
— Правда или нет?
— Мам, ну какая разница...
— Есть разница! Отвечай — работаешь ты или нет?
Володя опустил голову:
— Не работаю постоянно.
— А подработки?
— Подработки есть. Иногда.
— А деньги откуда берешь?
— Мам...
— Откуда деньги?!
Володя молчал. Тогда Ира достала из сумки справку:
— Деньги берет от меня, Нина Степановна.
— От тебя? Откуда у тебя деньги?
— От государства. Пособие по инвалидности.
— Какая ты инвалидность?
— Первая группа. После аварии три года назад.
Свекровь ошарашенно смотрела на невестку:
— И сколько это пособие?
— Тридцать восемь тысяч в месяц.
— А Володя сколько зарабатывает?
— Володя в последний раз заработал в прошлом месяце. Семь тысяч за разгрузку вагонов.
Нина Степановна медленно опустила дуршлаг:
— То есть... ты его содержишь?
— Содержу.
— А дом?
— Дом купила я. На деньги от страховки после аварии.
— А машина?
— Тоже моя.
— А мебель?
— И мебель тоже.
Свекровь тяжело опустилась на стул:
— Володя... это правда?
Сын кивнул, не поднимая головы.
— А почему молчали?
— Стеснялись, — тихо ответила Ира. — Володя просил не говорить вам.
— Стеснялись...
— Он же мужчина. Ему тяжело признать, что жена его содержит.
— Ира, а почему ты... почему позволила мне тебя бить?
— Потому что вы — мать моего мужа. И я вас уважаю.
— Уважаешь...
— Уважаю. Несмотря ни на что.
Нина Степановна медленно встала со стула, подошла к невестке:
— Ира, прости меня.
— Уже простила, Нина Степановна.
— Нет, ты не понимаешь. Я три года... три года унижала тебя.
— Ничего страшного.
— Страшного! Я думала, что ты на сыне паразитируешь, а оказалось...
— Оказалось наоборот.
— Наоборот. И ты молчала.
— Молчала из уважения к мужу.
— Из уважения... А я тебя дуршлагом...
Свекровь заплакала:
— Господи, что я наделала!
— Ирочка, дорогая, прости старую дуру!
— Нина Степановна, не надо так себя называть.
— Надо! Я же тебя... Боже мой, как же мне стыдно!
Свекровь обняла невестку, всхлипывая:
— Ты нас содержишь, а я тебя бью!
— Всё хорошо.
— Нет, не хорошо! Три года я издевалась над тобой!
— Не издевались. Просто не знали.
— Не знала... А надо было узнать! Надо было сыну прямо сказать: покажи зарплатную ведомость!
Володя поднял голову:
— Мам, я не хотел расстраивать тебя.
— Расстраивать! А жену бить позволил!
— Не позволил...
— Позволил! Три года терпел, как я её унижаю!
— Мам...
— Нет, Володя! Это неправильно!
Нина Степановна повернулась к Ире:
— А ты почему молчала? Почему не сказала мне правду?
— Володя просил не говорить.
— Просил! А сама что думала?
— Думала — со временем найдёт работу, всё наладится.
— А если не найдёт?
— Найдёт. Володя хороший специалист.
— Хороший... — Свекровь посмотрела на сына с упрёком. — Хороший специалист жену от побоев защищать должен!
— Мам, я же не знал, что ты её бьёшь!
— Не знал! А синяки на руках видел?
Володя молчал.
— Видел! И молчал!
— Я думал, она случайно ударилась.
— Случайно! Каждый день случайно!
Ира встала между мужем и свекровью:
— Нина Степановна, не ругайте Володю. Он и так переживает.
— Переживает! Пусть переживает! Это полезно для мужского характера!
— Мам...
— Молчать! — рявкнула свекровь. — Сейчас я с тобой разговариваю отдельно!
Володя сжался.
— Три года твоя жена тебя содержит!
— Да, мам.
— Три года ты живешь на её деньги!
— Да.
— И три года позволяешь мне её унижать!
— Мам, я не позволял...
— Позволял! Молчанием позволял!
Нина Степановна подошла к сыну вплотную:
— Ты мужчина или тряпка?
— Мам...
— Отвечай — мужчина или тряпка?
— Мужчина.
— Мужчина! А мужчина должен жену защищать!
— Должен.
— Должен! А ты что делал?
— Искал работу.
— Искал! А когда я жену твою дуршлагом била — где ты был?
— Рядом стоял.
— Стоял! И что делал?
— Просил прекратить.
— Просил! А надо было что делать?
Володя молчал.
— Надо было дуршлаг отнять и выкинуть в окно! Вместе с матерью!
— Мам...
— Не мам! Я такого сына не воспитывала!
— Нина Степановна, — вмешалась Ира, — не ругайте его. Он хороший муж.
— Хороший! Хороший муж жену от побоев защищает!
— Он не знал, что вы меня бьёте.
— Знал! Синяки же видел!
— Думал, я неловкая.
— Неловкая! Каждый день неловкая!
Свекровь повернулась к сыну:
— Володя, посмотри на жену.
Володя поднял глаза на Иру. На её лице были свежие ссадины от дуршлага.
— Видишь?
— Вижу, мам.
— Это я сегодня наделала.
— Да.
— А вчера что было?
— Не знаю.
— Не знаешь! А позавчера?
— Тоже не знаю.
— Тоже не знаешь! Муж не знает, кто жену бьёт!
Володя опустил голову:
— Мам, я правда не догадывался.
— Не догадывался! А догадаться надо было!
— Надо было.
— Надо было! Это твоя жена! Твоя обязанность — её защищать!
— Я понимаю.
— Понимаешь! Поздно понимаешь!
Нина Степановна села за стол, положила голову на руки:
— Господи, что я творила...
— Ничего страшного, — снова попыталась успокоить Ира.
— Страшного! Очень страшного!
— Нина Степановна...
— Не Нина Степановна! Называй меня мама!
— Мама...
— Ирочка, дорогая, прости меня!
— Уже простила.
— За все три года прости!
— Прощаю.
— За все обиды, за все унижения!
— Всё прощаю.
Свекровь встала, подошла к невестке, взяла её за руки:
— Ира, а можно вопрос?
— Конечно.
— Почему ты не ушла от нас?
— Как ушла?
— Ну, развелась с Володей и ушла.
— А зачем?
— Как зачем? Муж работать не может, свекровь издевается...
— Но я же люблю Володю.
— Любишь...
— Люблю. И семью не бросают в трудную минуту.
— Не бросают...
Нина Степановна заплакала:
— Ирочка, золотая ты моя!
— Что вы, мама.
— Нет, золотая! Такую невестку найти — большое счастье!
— Мама...
— А я, дура старая, три года тебя мучила!
— Не мучили. Просто не знали правду.
— Не знала... А теперь знаю.
Свекровь повернулась к сыну:
— Володя!
— Да, мам?
— Завтра же идёшь искать работу!
— Я каждый день ищу.
— Не ищешь! Нормально не ищешь!
— Ищу, мам.
— Будешь искать до тех пор, пока не найдёшь!
— Хорошо.
— И чтобы постоянную работу! Не подработки!
— Постараюсь.
— Не постараешься — постарается! Жена тебя содержать не должна!
— Не должна.
— А ты, Ирочка, — обратилась к невестке, — теперь будешь главная в доме.
— Мама, зачем?
— Затем, что деньги твои! Дом твой! Машина твоя!
— Но я не хочу быть главной.
— Не хочешь — всё равно будешь! По справедливости!
Ира посмотрела на мужа:
— Володя, ты что думаешь?
— Думаю, что мама права, — тихо ответил он. — Я действительно плохой муж.
— Не плохой. Просто в трудной ситуации оказался.
— В трудной... А ты в какой ситуации? Инвалид первой группы, а семью содержишь!
— Содержу, потому что могу.
— А я не могу...
— Сможешь. Найдёшь работу — и будешь зарабатывать.
— А если не найду?
— Найдёшь. Я в тебя верю.
Володя подошёл к жене, обнял её:
— Ира, прости меня.
— За что?
— За то, что позволил маме тебя унижать.
— Уже простила.
— За то, что скрывал правду о работе.
— И это простила.
— Я буду лучше.
— Ты и так хороший.
Нина Степановна вытерла слёзы:
— Ирочка, а теперь я тебе должна?
— Что должны?
— За три года издевательств.
— Ничего не должны.
— Должна! Как же не должна?
— Мы же семья. В семье не должны друг другу.
— Семья... — Свекровь улыбнулась сквозь слёзы. — Правильно говоришь — семья.
— Семья.
— Тогда давайте жить по-семейному.
— Давайте.
— Я больше никогда тебя не обижу.
— Я знаю.
— И Володю заставлю работу найти.
— Он сам найдёт.
— Найдёт! Обязательно найдёт!
...
Прошло полгода. Володя устроился менеджером в строительную фирму. Зарплата небольшая, но постоянная.
Нина Степановна превратилась в заботливую свекровь. Готовила, убирала, холила и лелеяла невестку.
А Ира по-прежнему содержала семью. Только теперь — с пониманием и благодарностью близких.
Иногда свекровь спрашивала:
— Ирочка, а ты не жалеешь, что тогда промолчала?
— Не жалею, мама.
— Почему?
— Потому что правда всё равно выяснилась. А семья сохранилась.
— Сохранилась...
— И окрепла. Мы теперь по-настоящему близкие.