- Мой мужчина у вас поживет, что в этом плохого? Ну что ты так разволновалась, Настенька, душа моя? - Людмила Петровна разглаживала складку на моей, заметьте, моей скатерти, которую я привезла из Праги. - Виталик - человек тихий, интеллигентный. Бывший военный. Ты его полюбишь! Ведь он же не чужой тебе будет... почти свекор...
- Людмила Петровна, - я старалась говорить ровно, хотя внутри все кипело, - речь не о том, полюблю я его или нет. Это моя квартира. Моя! И я не давала согласия на то, чтобы здесь поселился еще человек.
- Ах, твоя квартира... - она покачала головой с таким видом, будто я сказала что-то неприличное. - Димочка, скажи своей жене, что мы родня, а у родни не считают, где и чьи квадратные метры.
Дима сидел между нами, как между двух огней, и усиленно изучал рисунок на своей кружке, которую его мать купила на прошлой неделе взамен моих белых фарфоровых. Тех, что я собирала по одной в разных городах.
***
Вот так все и началось. Впрочем, нет, началось раньше, когда Людмила Петровна появилась на пороге с чемоданами и трагическим выражением лица.
- У меня трубу прорвало! - объявила она прямо с порога. - Весь паркет вздулся, обои отклеились. Но ремонт недолго продлится, не волнуйся.
Я тогда еще по наивности вздохнула, недолго - это не страшно. Даже обрадовалась возможности наладить отношения со свекровью. Мы ведь виделись редко, она жила в другом районе, появлялась только на дни рождения и праздники, непременно с тортом «Птичье молоко» и советами, как правильно жить.
Сначала все было даже... мило. Людмила Петровна готовила супы и котлеты, Дима светился от счастья, поглощая мамину еду. Я приходила с работы, а квартира сияла чистотой, пахла свежей едой.
Правда, мои любимые суккуленты переехали с подоконника на балкон («Им же нужен воздух, Настенька!»), а моя коллекция винтажных постеров исчезла со стены в коридоре («Такая пыль от них, милая, я все в кладовку убрала»).
А потом начались перестановки. Диван развернули к окну («Так по фэншуй правильнее»), мой рабочий стол переехал в спальню («Зачем он в гостиной? Там люди отдыхают»). А журнальный столик, мой любимый, стеклянный, на котором так красиво смотрелись артбуки, оказался на балконе («Опасная вещь, можно споткнуться»).
- Мам, может, хватит? - робко попытался вмешаться Дима после того, как исчезли мои фотографии с комода.
- Димочка, я же для вас стараюсь! Настенька целыми днями на работе, некогда ей уютом заниматься.
«Уют» - это слово стало для меня проклятием. Уютные занавески с рюшами вместо моих минималистичных жалюзи. Уютные чехлы на всем, что можно зачехлить. Уютные салфетки, подставки, накидки… Квартира превратилась в филиал текстильной фабрики. Я и не подозревала, что в одну квартиру можно натащить столько тряпок...
Так что я решилась на разговор.
- Дим, когда твоя мама вернется к себе? Ремонт же должен был закончиться.
- Ну... там сложности. Подрядчики подвели, затянули срок. Может, она еще на недельку у нас останется?
Неделька превратилась в месяцы. Людмила Петровна обжилась основательно. По утрам она вставала ни свет ни заря, гремела посудой, готовила своему Димочке завтрак. То, что Димочка уходит на работу гораздо позже, а завтракает обычно кофе с круассаном в кафе напротив офиса, ее не смущало.
- Нормальный мужчина должен есть кашу! - заявляла она, ставя перед нами тарелки с овсянкой. - И ты ешь, Настенька. Худая какая-то стала. Димочке нужна здоровая жена.
Комментарии свекрови выводили меня из себя. Я много работала, приходила домой поздно и мечтала только о душе и покое.
Вместо этого получала подробный отчет о том, что я делаю неправильно, а именно не так готовлю («если вообще готовишь, Настенька»), неверно стираю («зачем стиральная машина, если можно руками?»), кошмарно одеваюсь («эти ваши брючные костюмы - это не женственно»).
А потом появился Виталий Семенович. Сначала просто загляну на чай. Людмила Петровна представила его с гордостью первоклассницы, показывающей пятерку:
- Познакомьтесь, Виталий Семенович. Мы с ним в поликлинике познакомились, в очереди к терапевту. Такой интересный человек!
Интересный человек оказался грузным мужчиной с красным лицом и запахом перегара, плохо замаскированным мятной жвачкой. Он расположился в моем любимом кресле, закинув ногу на ногу, и начал рассказывать о своей военной службе в Забайкалье.
- А квартирка у вас ничего, - заметил он. - Метраж какой? Просторно! Вот у меня однушка, да еще и сын там со своими живет. Тесновато.
Виталий стал приходить регулярно, сначала на чай, потом на ужин, потом начал задерживаться до полуночи, обсуждая с Людмилой Петровной «высокие материи», в основном какая молодежь нынче неправильная.
- Вот раньше уважали старших! - гремел он, стуча кулаком по моему стеклянному обеденному столу. - А сейчас что? Эгоисты одни!
Я смотрела на Диму. Дима смотрел в тарелку.
И вот сегодня утром Людмила Петровна объявила, что Виталию нужно где-то пожить недельку, у него ремонт. Я даже рассмеялась от абсурдности ситуации.
- У всех ремонт? Эпидемия какая-то.
- Настенька, не язви, человеку помощь нужна. К тому же, - она понизила голос и заговорщически подмигнула, - у нас с Виталием... чувства.
- Чувства? В каком это смысле, интересно...
- Ну да. Поздняя любовь, знаешь ли. В нашем возрасте это такое счастье! И нам нужно... немножко места. Понимаешь?
Немножко места... В моей квартире... Где мне самой уже места почти не осталось.
- Нет, - сказала я твердо. - Не понимаю и не разрешаю Виталию Семеновичу сюда вселяться.
- Дима! - Людмила Петровна всплеснула руками. - Твоя жена совсем обнаглела! Я тут для вас обоих стараюсь, дом в порядок привожу, готовлю, убираю, а она...
- Настя, ну что тебе стоит? - Дима наконец поднял глаза. - Немножко поживут же.
Я встала из-за стола так резко, что опрокинула чашку. Кофе растекся по скатерти, по моей пражской скатерти.
- Знаете что? Мне надоело. Это мой дом, моя квартира, купленная на мои деньги до нашего брака. И я больше не намерена терпеть это вторжение.
- Настя... - начал Дима.
- Нет, дай я скажу! Твоя мать живет здесь, перекроила все под себя, выбросила мои вещи, заняла мое жилье. А теперь еще и своего... кавалера притащить хочет!
- Как ты смеешь?! - Людмила Петровна побагровела. - Димочка, ты это слышишь?
- Слышу, мам. Настя, извинись!
Я посмотрела на мужа, на этого взрослого мужчину, который в присутствии матери превращался в мальчика.
- Извиниться? За что? За то, что хочу жить в собственном доме? За то, что устала быть гостьей в собственной квартире?
- Ты преувеличиваешь...
- Преувеличиваю? Дима, оглянись! Это еще наш дом или филиал квартиры твоей матери?
Он огляделся. И я видела, как что-то мелькнуло в его глазах. Понимание? Но тут же погасло.
- Мам, может, правда, пора домой? - нерешительно начал он. - Ремонт же уже...
- Ремонт еще не закончен! - отрезала Людмила Петровна. - И вообще, если твоей жене дороже ее квадратные метры, чем близкие люди и любовь...
Я ушла в спальню, хлопнув дверью. Села на кровать, единственное место, которое еще оставалось моим, и попыталась успокоиться. В дверь постучали.
- Настя, открой.
Дима вошел, сел рядом.
- Слушай, я понимаю, что тебе тяжело... Но это же моя мама. Я не могу ее выгнать.
- А меня можешь? Потому что, Дима, либо она съезжает, либо съезжаю я.
Он вздрогнул.
- Не говори так.
- Говорю. И Виталий Семенович этот... Дима, ты же видишь, что он за человек?
- Ну... может, мама права. В их возрасте сложно найти себе пару, тут надо держаться за человека обеими руками...
Я встала, подошла к шкафу, достала чемодан.
- Что ты делаешь?
- Собираюсь. Поживу у Ленки, пока ты определишься. А если ничего так и не произойдет... приду с полицией и выселю твою мать с ее Виталием Семеновичем насильно!
- Настя, не надо! Подожди!
Он выбежал из комнаты. Я слышала приглушенные голоса из кухни, Дима что-то говорил, Людмила Петровна возмущалась. Потом дверь хлопнула.
Дима вернулся.
- Она ушла. Сказала, что поедет к Виталию Семеновичу. Что мы ее предали, что она нам больше не нужна.
- И?
- И... может, так лучше? - он неуверенно улыбнулся. - Настя, прости меня. Я правда не замечал, как далеко все зашло.
Я поставила чемодан обратно.
- Что ж, ты вовремя опомнился. Но не радуйся раньше времени! - сказала я, видя, как Дима засиял. - Ты предавал меня слишком долго, я так просто это не забуду. Будем считать, что ты на испытательном сроке.
***
Испытательный срок Дима выдержал с честью. Людмила Петровна устроила немало сцен, рыдала, каялась, но муж не дрогнул. Он словно очнулся от спячки. Помог мне вернуть дом в его исходный вид и твердо заявил матери, что ей пора вернуться домой.
Интересно, что в своем доме Людмила Петровна жила одна. Почему-то идея привести на свою территорию постороннего ей не понравилась. Интересно, с чего бы?🔔ЧИТАТЬ ДРУГОЕ👇