Запомните это правило как «Отче наш»: семья психопата — это его крепость, его ополчение и его система оправданий. Вы для них всегда будете чужой.
Марина верила, что любовь побеждает всё. Да, Сергей бывал резким, ревнивым, его настроение менялось как ветер в мае. Но он же такой незащищенный внутри! И она шла за поддержкой к тому, кто, казалось, должен был понять ее лучше всех — к его матери, Галине Петровне.
Тот вечер запомнился ей в деталях. Они пили чай на кухне у Галины Петровны. Идеальный порядок, пахнет пирогами. Картинка благополучия.
— Галочка, я не знаю, что делать, — голос Марины дрожал. — Он вчера разбил мою вазу. Ту, что мама подарила. Сказал, что я слишком на нее смотрела, а должна смотреть на него. А потом будто ничего и не было.
Галина Петровна вздохнула, положила свою руку на ее руку. Ладонь была сухой и холодной.
— Деточка, он же у меня сложный. Мужчины все такие. Он просто очень тебя любит, ревнует. Тебе надо быть мудрее, не провоцировать его.
— Но это же ненормально! — вырвалось у Марины. — Он же не просто ревнует! Он… он смотрит иногда пустыми глазами. Как будто меня нет. Или как на предмет.
Галина Петровна вдруг убрала руку. Ее лицо стало невозмутимым.
— Марина, Сережа — золотой человек. Он один у меня. Он обеспечивает нас всех, о семье заботится. А ты с твоими истериками его изводишь. Он мне вчера жаловался, что ты его нервируешь.
Марина замерла. Жаловался? Ему? После того, как он разнес полквартиры?
— Но… я же просто хочу, чтобы все было хорошо.
— Вот и пусть будет хорошо, — отрезала свекровь. — Не выноси сор из избы. Семья — это главное. Мы должны держаться друг за друга.
Марина ушла тогда с странным чувством. Ее не поддержали. Ее… обвинили. Но тогда она еще не понимала, что стала свидетелем игры, правила в которой писала не она.
Прошло полгода. Марина, изможденная, нашла в себе силы принять решение. Она сказала Сергею, что уходит. Всего одно предложение: «Я не могу больше, я ухожу».
Тишина, которая воцарилась в квартире, была страшнее любого крика. Сергей не плакал, не умолял. Он улыбнулся. Холодной, скупой улыбкой.
— Уходишь? От меня? — он рассмеялся. — От таких, как я, не уходят, Марина. Ты что, не знала?
В ту же ночь он избил ее. Системно, без эмоций. А потом поставил на колени и заставил мыть пол. Со словами: «Вещи должны знать свое место».
Она сбежала чудом, в чем была, с разбитым лицом. Позвонила Галине Петровне, надеясь на жалость, на помощь.
— Мама, он меня чуть не убил! Я в больнице!
На том конце провода — пауза. И ледяной голос:
— Наверное, ты сама его довела. Что же ты сделала, что мой мальчик так разозлился? Он же ангел. Тебе теперь придется ответить за то, что порочишь его имя. Мы подадим на тебя за клевету.
Осознайте это.
Марина столкнулась не с одним человеком. Она столкнулась с системой. С кланом. Галина Петровна ВСЕГДА знала, кто ее сын. Она видела, как он в детстве мучил кошек, но называла это «исследовательским интересом». Она покрывала его ложь, называя это «мудростью». Она взращивала монстра, потому что этот монстр был ее продолжением, ее проектом. Ее «золотым мальчиком».
Психопату жизненно важно сохранить фасад благополучия. Семья, жена, дети — это часть декораций. Когда вещь решает сбежать, декорации рушатся. И включается не боль от потери, а ярость от потери КОНТРОЛЯ и страх РАЗОБЛАЧЕНИЯ. Месть — единственный язык, на котором он говорит в такой ситуации.
Родители психопатов, их братья и сестры — не жертвы. Они соучастники. Они те, кто подает палачу нож и одобрительно кивает. Они никогда не будут на вашей стороне. Потому что признать вашу правоту — значит признать, что всю свою жизнь они растили и защищали чудовище.
Вывод, который спасет вам жизнь:
Никогда. Никогда не признавайтесь психопату в том, что вы его покидаете. Ваше решение — ваш план, ваш побег. Ваша тайна. Потому что его реакцией будет не просьба остаться, а желание уничтожить то, что он считает своей собственностью.
Если эта история отозвалась в вас болью или тревогой — перешлите ее тем, кому она может быть нужна. Лайк — плюс к вашей карме. Берегите себя.