— Верочка, ты же понимаешь, что это всё благодаря мне? — голос Зинаиды Фёдоровны звучал так, будто она лично построила эту квартиру кирпич за кирпичом.
Вера Николаевна оторвалась от ноутбука и посмотрела на свекровь, стоявшую в дверях с независимым видом. В руках у той была хозяйственная сумка, из которой торчали пакеты с крупами и консервами. Очередной «подарок», который потом превратится в упрёк.
— Что именно? — устало спросила Вера, прекрасно зная, что сейчас последует.
— Ремонт! В две тысячи четвёртом я вложила в эту квартиру последние деньги. Игорёк тогда ещё студентом был, а я ему стены покрасила, линолеум постелила. Разве можно забывать такое?
Вера прикусила губу. Пятнадцать лет прошло с того «ремонта», а свекровь рассказывала о нём так, будто речь шла о реконструкции Зимнего дворца. На деле же это была обычная покраска и замена напольного покрытия. Но с годами эта история обросла подробностями и превратилась в семейную легенду о материнском подвиге.
Игорь появился из ванной с полотенцем на шее, взъерошенный и недовольный. Работы у него не было уже три месяца, и это давило на него сильнее, чем хотелось бы признавать.
— Мам, ну зачем ты опять? Мы же договорились...
— Что договорились? — Зинаида Фёдоровна поставила сумку на пол и скрестила руки на груди. — Я просто напоминаю, чтобы некоторые не забывали, откуда всё пошло.
Вера встала из-за стола и направилась на кухню. Разговор явно затягивался, а она не хотела тратить вечер пятницы на очередную словесную перепалку. Но свекровь шла следом, не собираясь отступать.
— Верочка, а ты вообще понимаешь, что вкладываешь деньги не в своё? Квартира-то Игорёва.
— Людмила Фёдоровна, мы семья. Какая разница, на кого оформлены чеки?
— Огромная! — свекровь прищурилась. — Сегодня ты платишь, завтра заявишь, что имеешь право на половину. Я таких историй много видела.
Вера повернулась к ней, уже не скрывая раздражения.
— Я работаю менеджером в крупной компании, получаю премии за проекты. Мне не нужно отбирать квартиру у собственного мужа. Мы делаем ремонт вместе.
— Вместе? — фыркнула свекровь. — А почему тогда все деньги твои? Игорёк что, совсем уже ни на что не способен?
Игорь вздрогнул, будто его ударили. Вера видела, как у него дёрнулась щека, как он отвёл взгляд. Этот укол попал точно в цель. Безработица была его больной темой, а мать умела давить именно туда, где больнее всего.
— Мам, хватит, — тихо сказал он. — Я делаю ремонт сам, своими руками. Это ведь тоже вклад.
— Руками... — протянула Зинаида Фёдоровна с явным сомнением. — Ну-ну. Посмотрим, кто потом скажет спасибо.
Она ушла, громко хлопнув дверью, и в квартире повисла тишина. Вера посмотрела на мужа. Он стоял, опустив плечи, и ковырял ногтем край стола.
— Игорь, почему ты не заступаешься?
— Она же мать...
— И что? Это даёт ей право унижать тебя? Унижать нас?
Он молчал. И это молчание было страшнее любых слов. Вера поняла, что война только начинается.
После того вечера визиты Зинаиды Фёдоровны участились. Она могла прийти в субботу утром, когда они ещё спали, или в будний вечер, когда Вера возвращалась с работы измотанная. Каждый раз находился повод для критики. То обои слишком тёмные, то плитка в ванной не той фактуры, то мебель выбрана неправильно.
— Вы что, совсем не разбираетесь? — говорила свекровь, разглядывая новый диван. — Это же синтетика! Будете потеть по ночам.
— Это экокожа, — спокойно отвечала Вера. — Она дышит.
— Дышит... Всё вы знаете лучше других.
Конфликт достиг пика, когда речь зашла о переоформлении квартиры. Вера предложила сделать совместную собственность. Логично: она вложила в ремонт больше трёхсот тысяч, и это были её честно заработанные деньги. Но для Зинаиды Фёдоровны это стало объявлением войны.
— Ты что, с ума сошла?! — кричала она в телефон так громко, что Вера слышала каждое слово, хотя трубку держал Игорь. — Это наследство от твоего отца! Ты хочешь отдать его чужой женщине?!
— Мам, Вера не чужая...
— Чужая! Вот выйдет замуж Андрей, тогда поймёшь, как это бывает!
Вера стояла на кухне и слушала. Слово «чужая» звучало как приговор. Она три года была женой Игоря, делила с ним постель, готовила ужины, стирала его вещи. Но для свекрови она так и осталась посторонней.
Когда Игорь положил трубку, он выглядел раздавленным.
— Оль... То есть, Вер... Может, не надо пока с документами? Она так переживает...
— Она переживает? — Вера почувствовала, как внутри всё сжимается от обиды. — А я, значит, не имею права переживать? Я вложила деньги в эту квартиру. Мои деньги, Игорь. Если завтра ты решишь развестись, я останусь ни с чем.
— Я не собираюсь разводиться!
— Сегодня не собираешься. А завтра?
Он ничего не ответил. И Вера поняла: он боится не развода. Он боится потерять одобрение матери.
Через неделю случилось то, что окончательно убедило Веру: Зинаида Фёдоровна не остановится ни перед чем. Игорь нашёл в гараже старую «Волгу», которая когда-то принадлежала его отцу. Машина требовала вложений, стояла без дела, и Вера предложила продать её, чтобы закрыть последние работы по ремонту. Но свекровь устроила истерику.
— Это память о твоём отце! На этой машине мы с ним по Крыму ездили! И ты хочешь её продать ради её обоев?!
— Мам, ну кому она нужна? Она же гниёт в гараже...
— Ты вообще понимаешь, что говоришь? Это не просто машина! Это семейная реликвия!
Вера сидела на диване и молча слушала. Она знала, что «Волга» не заводилась уже лет пять. Знала, что на ремонт уйдёт ещё сто тысяч. Но для свекрови это был не вопрос денег. Это был вопрос контроля.
А потом Зинаида Фёдоровна сделала то, чего Вера от неё не ожидала. Она намекнула, что собирается переписать дачу в Подмосковье на племянника Андрея.
— Чтобы не досталась кое-кому, — сказала она, глядя прямо на Веру.
Это был удар ниже пояса. Игорь любил ту дачу. Там прошло его детство, там он научился плавать, там были закопаны консервные банки с «сокровищами», которые он прятал в восемь лет. И теперь всё это забирали у него. Не потому, что он плохой сын. А потому, что он женился не на той женщине.
Вера смотрела, как Игорь бледнеет, и понимала: если она не сделает что-то прямо сейчас, они оба окажутся в ловушке. Либо она действует, либо они навсегда останутся заложниками чужой воли.
Через два дня позвонила знакомая из агентства недвижимости.
— Вер, тут странная штука. В продаже появилась дача в Подмосковье. Фото точь-в-точь как та, про которую ты рассказывала. Продаёт какая-то Зинаида Фёдоровна.
Вера положила трубку и закрыла глаза. Значит, это уже не угрозы. Свекровь действительно продала дачу. За спиной у сына. И даже не сказала ему.
Когда Игорь узнал об этом, он молча вышел из дома и вернулся только под утро. Он пах дымом и чужими духами, и Вера не стала спрашивать, где он был. Она просто положила перед ним папку с документами.
— Это брачный договор. Я хочу, чтобы моя доля в квартире была официально закреплена. Пропорционально вложенным средствам.
— Вера...
— Игорь, твоя мать только что продала дачу. Завтра она может сделать то же самое с квартирой. Решай, ты со мной или с ней.
Он долго смотрел на документы, потом взял ручку и подписал. Без слов. Просто поставил подпись и ушёл в комнату.
Когда Зинаида Фёдоровна узнала о брачном договоре, она пришла без звонка. Дверь распахнулась так резко, что задела косяк, и в квартире появилась она — в пальто, с красным лицом, почти задыхающаяся от ярости.
— Ты его купила! — закричала она, не здороваясь. — Ты обвела моего сына вокруг пальца!
— Я защищаю свои вложения, — спокойно ответила Вера.
— Какие вложения?! Это всё Игорёво!
— Нет, Зинаида Фёдоровна. Это наше. И если вы считаете, что я здесь чужая, то я больше не буду вкладывать ни копейки в то, что вы называете «своим».
Свекровь прищурилась.
— Деньги — это ещё не всё. Главное — корни. А у тебя их здесь нет.
— Может быть, — Вера взяла сумку и направилась к двери. — Но зато у меня есть чеки, договоры и банковские выписки. А это, знаете ли, посильнее корней.
Игорь продал «Волгу» через неделю. Вера не просила его об этом, он сам принял решение. Деньги положили на общий счёт, и ремонт был закончен за два месяца. Квартира преобразилась: светлые стены, новая сантехника, пол с подогревом, который они выбирали вместе.
Зинаида Фёдоровна больше не приходила. Она звонила, но Игорь отвечал коротко и сухо. Он изменился. Стал молчаливее, жёстче. Вера видела, как он отдаляется, как между ними вырастает стена, которую уже не разрушить.
А потом пришло письмо. Зинаида Фёдоровна официально выписалась из квартиры. Вера держала уведомление в руках и чувствовала странное опустошение. Она выиграла. Квартира теперь принадлежала им двоим, свекровь ушла, дача продана, машины больше нет.
Она выиграла. Но почему же так больно?
Игорь сидел на кухне и пил чай. Молча. Он больше почти не разговаривал с ней. Делал ремонт, ходил на работу, которую наконец нашёл, спал рядом. Но его не было. Он ушёл вместе с матерью, только физически остался здесь.
Вера посмотрела на новые обои, на красивый светильник, на паркет, который они выбирали в салоне два месяца. Всё это было куплено на её деньги, всё это принадлежало им обоим по документам.
Но квартира больше не была домом. Она была победой. Пустой, холодной победой, в которой не было места любви.
И Вера вдруг поняла, что свекровь всё-таки выиграла. Не квартиру. Не деньги. Она забрала у них самое главное — доверие. И вернуть его было уже невозможно.