— Игорь, может, сразу оформим на неё доверенность на твою карту? — Татьяна поставила кружку на стол так резко, что чай плеснулся на скатерть.
Муж стоял у окна с телефоном, кивая в трубку. Он всегда кивал, даже когда собеседник нёс откровенную чушь. Сейчас он кивал Марине, своей сестре, которая звонила в третий раз за неделю.
— Да-да, конечно, Маринка. Я сейчас переведу… Ну ты там держись, — пробормотал он и отключился.
— Держись, — повторила Татьяна. — Она держится уже восемнадцать лет. С того момента, как мы поженились.
Игорь обернулся с виноватой улыбкой.
— Ну ты же понимаешь, у неё там ситуация сложная…
— У неё там ситуация была сложная, когда мы собирали на холодильник. И когда я хотела записаться на курсы. И когда мы откладывали на отпуск, — Татьяна перечисляла спокойно, но каждое слово било точно в цель. — А знаешь, что интересно? Она ни разу не спросила, как у нас дела. Только «переведи», «помоги», «выручи».
Он сел напротив, устало потёр лицо.
— Таня, она моя сестра. После смерти родителей я единственный, кто…
— Кто её содержит? — закончила Татьяна. — Да, я в курсе. Восемнадцать лет я в курсе. И знаешь, мне уже давно не двадцать четыре. Мне сорок два, и я понимаю: мы никогда ничего не накопим, потому что у твоей сестры вечная «ситуация».
Игорь промолчал. Он всегда молчал, когда не знал, что ответить. А Татьяна продолжала, чувствуя, как внутри закипает что-то горячее и тяжёлое.
— Я хожу в одном пальто третий сезон. Не потому что мне нравится. А потому что мы «экономим». Но экономим почему-то только на мне.
— Ты преувеличиваешь, — тихо сказал он.
— Нет, — она встала. — Я перестаю терпеть. Это разные вещи.
В тот вечер они поужинали молча. Игорь жевал механически, глядя куда-то в сторону. Татьяна видела, как он мысленно прикидывает, сколько перевести Марине на этот раз. Десять тысяч? Пятнадцать? Может, двадцать, чтобы хватило надолго и она не звонила хотя бы месяц.
После ужина он ушёл в комнату. Оттуда донёсся приглушённый голос — он снова говорил с сестрой. Татьяна прислушалась. Слов не разобрать, но интонация знакома до боли: виноватая, просительная, оправдывающаяся.
— Передай ей от меня привет, — сказала Татьяна в пустоту, зная, что он услышит. — И скажи, что я тоже держусь. За последние остатки терпения.
Ночью она лежала с открытыми глазами, слушая, как он стучит по экрану телефона. Переводит деньги. Снова. Опять. Как всегда.
Утром в почтовом ящике лежало письмо. Толстый конверт с печатью нотариуса.
Татьяна вскрыла его прямо в подъезде. Пробежала глазами текст и почувствовала, как перехватило дыхание.
Наследство. Квартира. Трёхкомнатная. В центре города.
Она присела на ступеньку, сжимая бумагу. В голове мелькнули картинки: высокие потолки, большие окна, отдельная спальня. Тишина. Без звонков Марины по вечерам. Без переводов каждую неделю.
Игорь вышел из квартиры в халате, увидел жену на лестнице.
— Таня? Что случилось?
Она молча протянула ему письмо. Он читал долго, потом медленно поднял глаза.
— Это… это же прекрасная новость! Для нас!
— Для меня, — поправила она, поднимаясь. — Квартира досталась мне. По наследству от тёти.
Он нахмурился, но быстро взял себя в руки.
— Ну да, формально тебе. Но мы же семья, Тань. Всё общее.
Она посмотрела на него долгим взглядом. И вдруг поняла, что уже знает, к чему это приведёт. Знает наверняка.
— Игорь, давай сразу договоримся. Эта квартира — моя. Только моя.
Он растерялся.
— Как это «только твоя»? Мы же муж и жена…
— Да, — кивнула она. — И твои долги перед сестрой тоже общие. Вот только квартиру я не собираюсь делить.
В его глазах мелькнуло что-то, и Татьяна поняла: он уже придумывает, как использовать это наследство для Марины. Сдать в аренду? Продать и разделить деньги? Поселить туда сестру, «пока она не встанет на ноги»?
— Тань, ну ты о чём? — попытался улыбнуться он. — Я же ничего такого не говорил.
— Не говорил, — согласилась она. — Но уже думаешь.
Несколько дней прошли в напряжённом молчании. Игорь ходил мрачный, часто разговаривал по телефону за закрытой дверью. Татьяна сделала вид, что не замечает. Она оформляла документы на квартиру, встречалась с нотариусом, планировала ремонт.
И вот однажды вечером, когда она вернулась с работы, на кухне сидела Марина.
Сидела, как у себя дома. В руках чашка кофе, на столе развёрнута шоколадка — та самая, дорогая, которую Татьяна берегла к празднику.
— О, Танюш! — расплылась в улыбке Марина. — Ну, поздравляю, поздравляю! Какая удача!
Татьяна повесила куртку, медленно прошла на кухню.
— Интересно. Я ещё никому не рассказывала, а ты уже знаешь.
— Ну так Игорёк поделился, — Марина отпила кофе. — Мы же родные. Радость-то какая!
— Моя радость, — подчеркнула Татьяна, садясь напротив.
Марина неловко улыбнулась.
— Ну, «твоя»… Вы же с Игорем вместе. И вообще, я тут подумала… У меня сейчас очень трудное время. Съёмная квартира, хозяйка цену задрала, соседи шумные… Если бы ты пустила меня пожить в эту квартиру, я бы…
— Нет, — сказала Татьяна.
— Как нет? — Марина вытаращила глаза. — Ты даже не подумала!
— Мне не нужно думать. Ответ — нет.
Игорь, стоявший в дверях, вмешался:
— Тань, ну давай обсудим спокойно. Это же на время. До весны. Ну, максимум до лета.
Татьяна повернулась к нему.
— Игорь, а ты помнишь банку варенья в шкафу? Ту, что стоит «на время»? Ей уже четыре года. Вот такое у твоей сестры «на время».
Марина вскинулась.
— Я, между прочим, не прошу денег! Только крышу над головой!
— А коммунальные платежи, — спокойно перечислила Татьяна, — электричество, вода, отопление — это всё оплатит домовой?
— Ты же не разоришься, — попыталась улыбнуться Марина, но в голосе зазвучали стальные нотки.
Татьяна встала, открыла шкаф, достала ту самую банку старого варенья и поставила перед золовкой.
— Вот, Марин. Символ твоего «на время».
— Зачем ты так? — Игорь шагнул вперёд. — Это же моя сестра.
— А ты мой муж, — Татьяна посмотрела ему в глаза. — Но я уже не уверена, что это что-то значит.
Марина ушла, громко хлопнув дверью. Но её духи остались висеть в воздухе, тяжёлые и дешёвые.
Игорь весь вечер ходил хмурый.
— Ты была слишком жестокой, — сказал он перед сном.
— А ты слишком мягким, — ответила Татьяна. — Настолько мягким, что на тебе уже все вытирают ноги.
Он отвернулся.
Через неделю Татьяна поехала смотреть квартиру. Высокие потолки, паркет, большие окна с видом на сквер. Она представила, как здесь будет жить. Одна. Спокойно.
Вернувшись домой, она услышала голоса. Дверь была приоткрыта. На пороге стояли чужие сумки — синяя спортивная и цветастая хозяйственная.
В кухне сидела Марина и раскладывала продукты по полкам.
— Что ты здесь делаешь? — Татьяна остановилась в дверном проёме.
— Ну, мы тут посоветовались с Игорем… — Марина обернулась с улыбкой. — Решили, что я пока поживу в новой квартире. Она всё равно пустая, а мне нужно…
— Вы решили, — повторила Татьяна. — Без меня.
Игорь вышел из комнаты.
— Тань, ну подожди. Это же не навсегда. Просто она сейчас совсем в тяжёлом положении, и…
— И вы решили, что можно распоряжаться моей квартирой без моего согласия, — Татьяна шагнула вперёд. — Игорь, ты хоть понимаешь, что сделал?
— Я помог сестре! — вспылил он. — Это же элементарная человечность!
— Человечность, — усмехнулась Татьяна. — А к жене проявить человечность? Спросить? Обсудить?
Марина встала, скрестив руки на груди.
— Слушай, квартира тебе досталась просто так. Не ты её заработала. Так хоть помоги тем, кому трудно!
Что-то оборвалось внутри Татьяны. Она подошла к телефону, набрала номер.
— Алло? Полиция? Да, я хочу заявить о незаконном проникновении в квартиру…
— Ты что творишь?! — Игорь попытался отнять трубку.
Татьяна отстранилась.
— Я защищаю своё. То, что вы решили просто взять. Марина, у тебя десять минут, чтобы собрать вещи. Игорь, у тебя тоже.
— Как это «у меня тоже»? — он побледнел. — Я же твой муж!
— Был, — спокойно сказала она. — А теперь ты человек, который пустил постороннего в мою квартиру без разрешения. Поздравляю, Игорь. Ты выбрал.
Марина заметалась, хватая сумки. Игорь стоял как громом поражённый.
— Таня, ну давай поговорим…
— Мы уже всё обсудили, — она открыла дверь. — Восемнадцать лет обсуждали. Хватит.
Через час квартира опустела. Татьяна заварила чай, села у окна. Впервые за долгое время она чувствовала тишину. Настоящую. Без звонков, без переводов, без чужих проблем, навязанных как свои.
Телефон завибрировал. Сообщение от Игоря: «Ты совершаешь ошибку».
Татьяна задумалась. Потом медленно напечатала: «Нет. Я исправляю её».
На следующий день она подала на развод. Адвокат сказал, что квартира останется за ней — личное наследство не делится при разводе. Игорь пытался звонить, но она не брала трубку.
Марина написала длинное гневное сообщение о том, какая Татьяна жадная и бессердечная. Татьяна прочитала и заблокировала номер.
Через месяц она въехала в новую квартиру. Расставила мебель, повесила шторы, поставила цветы на подоконник. По вечерам пила чай в тишине, без звонков и просьб.
Однажды встретила Игоря возле магазина. Он постарел, осунулся.
— Таня, может, поговорим? — спросил он тихо.
— О чём? — она остановилась.
— Я понял, что был не прав. Марина… она опять просит денег. А я понял, что никогда не закончится.
Татьяна посмотрела на него долгим взглядом.
— Жаль, что ты понял это только сейчас. Когда потерял жену.
— Может, мы ещё можем…
— Нет, Игорь. Не можем. Ты сделал выбор. И я тоже.
Она пошла дальше, не оборачиваясь. Впереди был вечер в собственной квартире, где никто не позвонит с просьбой о деньгах. Где не нужно экономить на себе ради чужих «ситуаций».
Она потеряла мужа. Но обрела себя. И это, как оказалось, стоило гораздо дороже