Он приходит внезапно, без приглашения, и кажется, что захватывает всё пространство внутри.
Ум сразу начинает искать выход: убежать, отвлечься, объяснить, успокоить.
Но чем больше мы с ним боремся, тем сильнее страх становится.
Он питается сопротивлением — как огонь, которому подбрасывают дрова.
Истинное освобождение начинается, когда мы перестаём бороться.
Когда позволяем страху быть — полностью, до конца. Просто сидим с ним, не убегая, не анализируя, не требуя, чтобы он ушёл.
Мы словно открываем перед ним дверь и говорим:
«Хорошо, будь. Я не против.»
И тогда происходит нечто удивительное.
Страх, лишённый борьбы, теряет опору.
Уму становится неинтересно играть в драму, если нет противостояния.
Иногда можно пойти ещё глубже — позволить страху развернуться до предела, довести его до абсурда.
Посмотреть, что будет, если допустить худшее из всего, что воображает ум.
И вдруг замечаешь, что за всей этой мнимой катастрофой — пустота.
Нет реальной угрозы, есть только игра мыслей.
И в этот момент уму становится окончательно скучно — ведь его спектакль теряет смысл.
Можно сказать, что страх проживается не тогда, когда мы его побеждаем, а когда позволяем ему пройти сквозь нас, не оставляя следа.
Это как буря, которую не нужно останавливать — просто стоишь под дождём, чувствуешь каждую каплю и вдруг замечаешь, что небо снова прояснилось.
Каждый раз, когда мы остаёмся с чувством до конца — не отталкивая, не прячась — внутри становится тише.
Потому что ум понимает, что больше не за что цепляться. Всё позволено, всё принято.
И тогда страх растворяется, как волна в океане, возвращаясь туда, откуда пришёл —
в пространство осознанности.
А мы остаёмся в покое, который был всегда — просто за шумом страха и ума его раньше не было слышно.
