"Невыносимо без тебя, в крови чернила
И ими пишешь только боль из ран отверстых.
Как будто сломана судьба и в сердце шило
Пронзило всю Москву тобой, не только сердце."
Здравствуй, мой любимый.
Мы так хорошо сейчас живем. Я научилась ничего тебе не рассказывать, чтобы ты не нервничал. Ты и так на пределе.
Учишься, работаешь.
Я не хочу тебя огорчать.
Ты спрашиваешь, я отвечаю, что всё нормально. Иногда срываюсь на странные откровения, жалуюсь, что не пишется. И вообще, мне хорошо только когда плохо. Ведь тогда я бегу от реальности. Пишу, чтобы отвлечься от ужаса бытия. Когда совсем невыносимо - получаются стихи.
Невыносимо без тебя, в крови чернила
И ими пишешь только боль из ран отверстых.
Как будто сломана судьба и в сердце шило
Пронзило всю Москву тобой, не только сердце.
Помнишь, как я страдала по Н. и тебя упрашивала ей позвонить. Какие были чудесные мечты о встречах и вместе поехать нам втроем в домик-вагончик в глухом лесу.
Ничего не срослось не сбылось, на дачу Сталина только съездили.
Я её теряла, писала ей эти стихи.
А потом мы снова общались, я шла пешком от Фирсановки с трубкой у уха в высокой траве.
Часами с трубкой у уха шла по тропе друидов. С ней разговаривала. А дома ждал ты. Сердился, что я не иду.
Н. давно уже нет. Я ее сегодня уже и не помню.
А тебя, кажется, что не стало еще раньше.
От нашей связи осталась только фантомная боль.
И остался ты - живой человек. Тревожный и сложный. Похожий на меня. Но совсем другой.
Я не вижу смысла рассказывать тебе многие вещи.
Не расскажу, как я чуть не уволилась, по краю прошла.
У. стал наезжать что делает мою работу, "может, я буду ему платить часть моей зарплаты."
И я психанула. Сказала что сейчас заявление напишу и уволюсь к херам. Пусть получает и мою зарплату и свою. И делает за меня всю мою работу. Я выкладываюсь по максимуму, если он считает, что я работаю плохо и ничего не могу, значит, я пошла... На выход.
Сразу сдал назад он, конечно.
Фродо снова сглаживал углы, что все на нервах. И это У. он когда-то говорил эту фразу про зарплату.
С У. помирились и он шутил, что никуда меня не отпустит. За ногу будет держать. И что я супер.
А я ему объясняла, что так не нужно со мной, он ударил меня в больное место. Мне и так моей зарплаты не хватает. Еще часть отдать?
После этих разборок я долго не могу сосредоточиться, гоняю в голове, это вредит работе.
Помирились...
Так я отстаиваю свои... Не знаю что. Границы? Права? Хе..р знает.
Не знают щенки с кем связались. Я игрок. Иду до конца.
Из Мосгортранса так уволилась. Вылетела одним днем без отработки, как пробка из бутылки на волне скандала.
Пришел день зарплаты и мне дали зарплату, жаба меня душила, что надо платить за газ. И вбухала снова в биржу. Хотела поднять и заплатить за газ этими деньгами. Слила, естественно.
Дали мне в этом месяце чуть больше, Ф. сказал - микробонус. Вот его и слила.
Приехала мать с наездами.
Скандалила эта с-ка. Что ей пишет мой бывший, отец детей.
Я сказала, чтобы она его заблокировала. Она орала что не будет, хочет быть в курсе всего, он вымогает у нее деньги, за долю в их квартире, и это из-за меня.
Я на таблетках разговаривала с ней ровным ледяным голосом.
Что пусть его блокирует. Ездили к юристу, никто у него не купит эту долю. Юрист же всё объяснил.
Она орала, что не будет ничего у него выкупать. И хаяла мою Адель, что юрист мой (Адель) - го...вно.
Я снова высказала ей все. Что она тва-рь и поганит нам с Анькой жизнь.
И это она во всём виновата. Во всех моих проблемах. В семнадцать я ушла из дома и выживала засчет мужиков и собственных сил. Она ничего не дала мне.
Ах отец тоже ничего не дал?!
Так что ж такого выбрала?
Моих детей вон отец содержит.
Это она лично виновата, что у меня отец извращенец и садист. Она такого выбрала.
Она виновата, что избивала меня и я ей ничего не доверяла, как врагу, скрывала всё. Скрывала, что отец мне возит порнуху. Скрывала всё, не рассказывала ничего, просто ушла из дома. Благо было куда, к Андрею.
Не избивала?! Да ладно!
Кто тут не так давно, этим летом визжал мало били?
Только когда я бабку повалила на пол и повозила рожей по полу за волосы, стали бояться. И перестали нас с Анькой бить. Понимаете, у-роды, только грубую силу.
Попрекала меня еще деньгами. При этом врала, что давала мне в разы больше денег, чем давала на самом деле. Больше всего возмутило, что врёт!
За всё время она дала мне: 65 тысяч, когда я проигралась и залезла в кредиты. И были совсем маленькие дети. То есть отдавать эти кредиты мне было совершенно нечем.
Второй раз она дала мне 25 тысяч, когда мы снимали с тобой, Рыжу, на южной стороне. Чтобы я подольше не возвращалась домой.
За. Всё. Время. Эти две суммы. Я прекрасно помню. Больше никакой помощи никогда и ни в чем от нее не было. Даже детям на дни рождения не дарила ничего.
Врала тва-рина, что давала мне сто штук на зубы. Совсем что ли уже. Это ложь. На зубы я брала кредит в ВТБ. И не отдала его. И не собираюсь. Надо было сразу не отдавать, кормила зачем-то эту прорву. Тинькофф, ВТБ.
Я уличила ее во вранье. И довела до ее сведения, что ее деньги это компенсация терпеть ее дерь-мо. Хоть какая-то. И пусть лучше вспомнит сколько она спустила в шарашкиной конторе, а потом на юриста-мошенника.
Я юрист не помогла?
А перед тем, как вливать туда деньги, у меня спросил хоть кто-то совета? Вот отличный юрист Адель, но тебе нравятся только мошенники, которые льют елей в уши.
А я потом должна разгребать последствия твоих действий де-бильных, - я ей выговаривала.
Спокойно, как ментор.
Всё же таблетки - вещь!
Попрекала, что люблю отца, а ее нет.
Я парировала, что отца очень люблю за то, что его нет в моей жизни. И мечтаю, чтобы ее тоже не было.
Начала угрожать, что продаст дачу.
Какая это тебе дача, мер-зотина.
Это мой дом.
Угрожала, что выселит тебя с полицией. Типа ты не имеешь права тут жить.
Я ей сказала снова, что сожгу дом вместе с собой, и ее прихвачу заодно. Хоть Анька поживет спокойно.
А потом... Не помню, как до этого дошло. Кажется был аффект.
Я повторила из детства свой действенный способ бороться против насилия. Повалила тва-рь и возила ее рожей по полу.
Угрожала, что пойдет снимать побои. И орала: Ааааа!
Я ее не выпускала.
И холодным спокойным голосом ей отвечала, что сейчас я ей обеспечу по максимуму, чтобы было что снимать.
Держала ее долго на полу.
Потом отпустила. Пошла закрыла дверь на ключ. Чтобы дальше с ней разбираться.
Но у нее был свой ключ, этого я не учла. И она схватила свое мер-зкое шмотьё и удрала.
Я снова пошла ва-банк. И защищала себя как умела.
Если она надумает продать этот дом или выгнать тебя, то она долго не проживет. А я наверно кончу жизнь в дурке. Или в тюрьме.
Я к этому совершенно готова.
Пойду до конца.
Бездомная жить не буду. Диктовать своим врагам мне условия не позволю.
Это настоящий враг.
И я готова ко всему, к тому что останусь на улице. Но пока я здесь.
И я буду бороться. За дом, за жизнь, за всё.
А с какой ненавистью она говорит о тебе. Чтобы я шла тебя поцеловала.
И что ты скоро уйдешь. Злорадствовала что дети не общаются.
Как будто с ней хоть кто-то общается. Дети, или внуки.
Ничего ведь кроме г-на и вреда никому. Я не помню ни одного эпизода, чтобы обнимала, говорила ласково. Помню только плохое.
Я ей отвечаю, что ты мой самый близкий человек. И вообще у меня мужики все хорошие. По сравнению с моим отцом, которого она выбрала. Так я ее опускаю. А то думает выкрутить, что отец еще хуже. Ну уж нет.
Пусть себя чувствует ущербной. У которой даже хуже всё чем у убогой меня.
Перечисляла ей.
Андрей крышу перекрыл и провел водопровод. Благодаря ему я получила высшее образование.
О. растит и содержит детей, купил квартиру.
А ты, самый любимый, заботился обо мне когда болела и в больницу приезжал. И просто лучшее, что было в моей жизни.
Она уехала, а я работала в саду.
Выкинула всю ее поганую обувь, гнилую, которую она складывала зачем-то в мешок на улице. И шмотки тоже все хочу её выкинуть.
Опять навезла и насовала мне везде.
Сгребала поганые кучи веток и ботвы, которые она нарыла. Изуродовала весь участок.
Мыла уличный туалет, который она весь загадила. Словно метит территорию повсюду своей вонью, как животное.
Я боролась за свой дом.
В который столько было вложено моего и моих мужиков труда. Который непонятно почему в собственности у этой с-ки.
Просто она измордовала свою мать, чтобы ничего не досталось брату, дяде Лёне, и та подписала на нее дарственную.
Я еще и участвовала в этом. От имени бабушки по доверенности ей дарила. Возила бабушку на такси.
Провернув это поганое дело, тв-рь ещё и бухла купила. Видно стыдно было, что кинула брата. И меня.
Бабушка всегда хотела, чтобы это мой был дом. Но тв-рь ее уговорила, что я еще не взрослая.
Вспоминая её рожу, как же я хочу, чтобы ее не было в моей жизни! Просто НЕ БЫЛО.
Насколько легче нам с Анькой будет жить. Но у Аньки хотя бы полквартиры, а я рискую остаться на улице.
Всё это я тебе не буду рассказывать.
Вообще не скажу, что приезжала сегодня эта... Эта.
Я все там же, не смотря на то, что не пью. Я продолжаю разрушать свою жизнь, не прогибаясь ни под кого. Ощущая мир враждебным.
Тебе я тоже ведь не доверяю.
И тоже считаю врагом.
Это данность. Все враги.
Но при этом люблю. Желаю добра.
И тебе и детям.
Даже старой мер-зотине я в общем-то зла не желаю. Пусть живет.
Рада, что всё ей высказала.
И отомстила еще раз за "мало били".
Будет продолжать в том же ключе, продолжит огребать.
Анькин муж Мрак тоже ее п-дил.
И мой второй муж, отец детей однажды швабру сломал и пёр на нее с этой острой сломанной палкой, как с копьем.
Она всех доводит.
Прости меня за всех этих уродов, мой любимый. Я не знаю, как тебя избавить от всего этого негатива, который преследует меня всю жизнь.
Думаю, там психиатрический диагноз, ты в общем-то и сам так сказал, когда видел, что она чуть ли не с кулаками на меня кидается в Перловке. За то, что мы с Яном из пульта вытащили и потеряли батарейки.
Раньше я терпела и плакала.
Пила. А потом трезвая терпела и плакала.
Еще и Аньку не понимала, зачем она так грубо сразу матом орёт на нее.
А теперь понимаю, теперь я бл-ть бью ее. Совершенно трезвая, осознаю, что именно я делаю. И бью. Только этот язык она понимает. И ни минуты меня совесть не мучает, и я испытываю удовлетворение.
Это животное понимает только грубую силу.
Оно едет сюда насаждать свою власть, подчинять. Все надеется всех поработить и ходить указывать. Хозяйка рабов. Так она наверное о себе думает.
А когда огребает смирная сразу становится. Силу уважает. И злобу.
Я злая стала как п--дец.
Жертву еще из себя строит.
Наверное я от нее взяла это всё дерь-мо. И тоже довожу людей на раз . Заё-бистая. И жертву делаю, манипулирую.
Я знаю, мой дорогой, ты тоже меня бережешь, не рассказываешь мне, когда она приезжает, меня нет, она и к тебе цепляется, доводит, ты как-то умудряешься её нейтрализовать, вежливо.
Ничего я хорошего уже не жду от этой жизни.
Ну разве что надеюсь на чудо.
Случился же мне ты.
Прости меня за всех них. И за меня.