Валентина проснулась от того, что не могла дышать. Горло горело, голова раскалывалась. Термометр показал тридцать девять и три.
— Толь, мне плохо, — прошептала она мужу.
Анатолий даже не повернулся.
— Опять что-то выдумываешь. У меня дел полно.
— Температура почти сорок!
— Ну и что? Парацетамол выпей.
Валентина с трудом поднялась. В зеркале увидела бледное лицо, красные глаза. Тридцать семь лет замужества. И вот оно — участие.
— Толь, может, врача вызовем?
— Сама вызывай. Я к маме еду, у неё давление скачет.
Валентина хотела сказать, что у свекрови давление скачет каждый день вот уже двадцать лет, но сил не было. Кашель раздирал грудь.
Анатолий собрал сумку и ушел, даже не оглянувшись.
Валентина вызвала скорую. Приехала молодая врач, послушала, нахмурилась.
— Бронхит. Может, и воспаление. Постельный режим, антибиотики. Кто будет ухаживать?
— Да никто особо.
— Как это никто? А муж?
— У свекрови.
Врач покачала головой и ушла.
Три дня Валентина лежала одна. Температура не спадала. Еле дотащилась до аптеки за лекарствами. Соседка Люда заглянула, принесла куриный бульон.
— А где твой-то?
— У мамочки своей.
— Да ты что! Ты же больная!
— Говорит, симулирую я.
Люда только головой покачала.
На четвертый день Валентина услышала, как Анатолий разговаривает по телефону на лестничной площадке. Голос громкий, не скрывается.
— Мам, да она всегда так! Чуть что — сразу умирает. Помнишь, как с аппендицитом было? Тоже стонала, а врач сказал — обычное расстройство.
Валентина замерла. Аппендицит удалили экстренно, она чуть не умерла от перитонита.
— Конечно, останусь у тебя. Зачем мне её капризы терпеть?
Дверь хлопнула. Анатолий вошел, увидел жену на кухне.
— Ой, уже встаешь? Ну вот, я же говорил — симулянтка.
— Толь, мне действительно плохо было.
— Ага, конечно. Слушай, я еще на пару дней к маме. У неё сердце прихватило.
— А у меня что, нет сердца?
— У тебя нервы. Попей валерьянки.
Он снова собрал сумку. Валентина смотрела, как он аккуратно складывает рубашки, которые она гладила. Как берет её тушенку из холодильника — матери отнести.
— Толь, а если мне опять плохо станет?
— Скорую вызовешь. Ты же взрослая.
За дверью снова зазвонил телефон.
— Алло, мам? Да, еду уже. Она там носится, здоровая совсем. Просто внимания захотелось.
Валентина прислонилась к стене. Сил не было даже плакать. Тридцать семь лет. Она работала, стирала, готовила, за свекровью ухаживала, когда та болела. А теперь вот оно — настоящее лицо семьи.
Анатолий ушел, хлопнув дверью.
Люда снова зашла вечером.
— Как дела, Валь?
— Муж к свекрови уехал.
— Совсем?
— Кто его знает. Говорит, я симулирую.
— Да что ты такое говоришь! У тебя же температура была!
Валентина молчала. Внутри что-то менялось. Медленно, но менялось.
Через неделю Валентина почти выздоровела. Кашель остался, но температура спала. Анатолий так и не вернулся.
Она вышла в магазин за хлебом. У подъезда встретила соседа дядю Ваню.
— Валь, а твой где? Машины нет уже дней десять.
— У свекрови живет.
— Как это у свекрови? А ты?
— А я тут.
Дядя Ваня хотел что-то сказать, но только махнул рукой.
Дома Валентина села на кухне. Тишина давила. Раньше казалось — вот бы мужа не было, отдохнула бы. А теперь поняла: он просто ушел. Легко так взял и ушел.
Телефон зазвонил в восемь вечера.
— Валь, это Люда. Слушай, не обижайся, но я случайно слышала... Твой с кем-то говорил возле девятого подъезда.
— Ну и что говорил?
— Про квартиру что-то. Что мол пора бы оформить все на себя. Что ты дура и не понимаешь в документах.
У Валентины похолодело внутри.
— Точно говорил?
— Валь, я не вру. Еще сказал, что мать его одобряет. Мол, пусть квартира в семье остается.
Валентина положила трубку. Села к окну. Квартира была ее еще до замужества. Маленькая, однокомнатная, но своя. После развода с первым мужем осталась с дочкой Леной. Тогда еще верила в любовь, в то, что Анатолий другой.
А он оказался расчетливым.
На следующий день зашла свекровь. Неожиданно, без звонка.
— Вась, ты как? Толик говорит, болела.
— Валентина меня зовут, не Вася.
— Да ладно, привычка. Слушай, а что ты дома сидишь? Работать надо.
— Я только выздоровела.
— Ну и что? Молодая еще. Кстати, Толик у меня пока поживет. Ему там спокойнее.
— Спокойнее от чего?
— От твоих капризов. Мужчины не любят больных баб.
Валентина смотрела на эту женщину. Седая, сгорбленная, но глаза хитрые.
— А если я серьезно заболею?
— Не заболеешь. Таких не берет.
Свекровь ушла, оставив после себя запах дешевых духов.
Вечером Валентина услышала голоса на лестнице. Подошла к двери, приложила ухо.
— Мам, ты думаешь, прокатит?
— Конечно, прокатит. Она же глупая. Подпишет что скажешь.
— А если не подпишет?
— Толь, ты мужик или кто? Скажешь — для семьи, для будущего. Бабы на это ведутся.
— Но квартира на ней записана.
— И что? Ты же муж. Имеешь право. Главное — правильно документы составить.
Валентина отошла от двери. Руки дрожали. Значит, все продумано. И болезнь ее, и равнодушие, и отъезд к маме.
Она достала телефон, нашла номер дочери.
— Лен, это мама.
— Мам, привет! Как дела? Что голос такой?
— Лен, можешь приехать? Мне нужна помощь.
— Что случилось?
— Расскажу при встрече. Только не говори Анатолию.
— Мам, вы поссорились?
— Хуже. Приезжай завтра, ладно?
Лена приехала утром. Валентина рассказала все — про болезнь, про планы мужа, про разговоры.
— Мам, да он же подонок!
— Тихо, соседи услышат.
— А мне все равно! Мам, надо что-то делать.
— Вот и думаю, что.
Лена ходила по комнате.
— К юристу пойдем. Сегодня же.
— А если он узнает?
— Пусть узнает. Мам, это же твоя квартира!
Валентина смотрела на дочь. Молодая, решительная. А сама она когда стала такой покорной?
Юрист оказался молодым парнем лет тридцати. Принял в маленьком кабинете возле метро.
— Так, давайте разбираться. Квартира оформлена на вас?
— Да, еще до второго замужества.
— Отлично. А муж что-то подписывал при покупке?
— Нет, я ее получила по обмену. Он тогда вообще в другом городе жил.
Юрист кивнул.
— Тогда все просто. Никаких прав на квартиру у него нет. Можете спокойно распоряжаться как хотите.
— А если он будет требовать?
— Пусть требует. Закон на вашей стороне.
Лена наклонилась к матери.
— Мам, давай переоформим на меня. Хотя бы долю.
— Зачем?
— А вдруг что? Ты же видишь, какой он стал.
Валентина подумала. Да, дочь права. Кто знает, на что способен Анатолий.
— Хорошо. Оформим половину на тебя.
Юрист объяснил, какие документы нужны. Через неделю все было готово. Лена стала собственником половины квартиры.
Анатолий об этом не знал. Все еще жил у матери, изредка звонил.
— Валь, как дела? Я тут еще немного поживу у мамы. Ей плохо.
— Живи сколько хочешь.
— Ты чего такая равнодушная?
— А какая должна быть?
Он замолчал, потом повесил трубку.
Валентина начала жить по-новому. Встала на курсы английского — всегда мечтала выучить. Записалась в бассейн. Купила себе красивое платье, первое за много лет.
Люда удивлялась.
— Валь, ты как будто помолодела!
— Может, и правда помолодела.
— А муж что? Все у мамочки?
— Пусть живет где хочет.
Через месяц Анатолий вернулся. Зашел с важным видом, сел за стол.
— Валь, нам надо поговорить.
— О чем?
— О будущем. Мы уже не молодые. Надо все правильно оформить.
— Что оформить?
— Ну, квартиру. Чтобы в случае чего проблем не было.
Валентина наливала чай. Руки не дрожали.
— Каких проблем?
— Да мало ли. Вдруг ты заболеешь серьезно. Или я. Лучше переписать на меня, я же мужчина, мне проще разбираться.
— С чем разбираться?
— Ну, с документами всякими. С коммунальными платежами.
Валентина поставила чашку перед мужем.
— Толь, а если я не хочу переписывать?
Он нахмурился.
— Почему не хочешь? Мы же семья.
— Семья? А когда я болела, где была эта семья?
— Валь, ну не начинай опять. Ты же знаешь, мама серьезно больна.
— Знаю. Она мне сама рассказывала, как вы планировали квартиру забрать.
Анатолий побледнел.
— Что ты несешь?
— То, что слышала. На лестнице вы с ней беседовали. Про глупую жену, которая подпишет все что скажут.
— Валь, ты что-то путаешь.
— Ничего я не путаю. И кстати, квартира уже наполовину на Лену переписана.
Анатолий подскочил.
— Как это на Лену? Без моего согласия?
— А зачем твое согласие? Квартира моя.
— Но я же муж! Я имею права!
— На мою квартиру? Какие права?
Он метался по комнате.
— Валь, ты с ума сошла! Это же незаконно!
— Очень даже законно. У юриста консультировалась.
— У какого юриста? Когда?
— А тебя не касается. Ты же у мамочки живешь.
Анатолий сел, уткнулся руками в голову.
— Валь, давай по-хорошему. Я же не хотел тебя обмануть.
— Хотел. И не только хотел, но и планировал.
— Ну хорошо, хотел! Но для семьи же! Чтобы у нас все было надежно!
— У нас? А когда мне плохо было, где было это «у нас»?
Он молчал.
— Толь, можешь дальше жить у мамы. Мне так спокойнее.
— То есть ты меня выгоняешь?
— Я тебя освобождаю от капризной жены.
Анатолий собрал свои вещи. У двери обернулся.
— Валь, ты пожалеешь.
— Может быть. Но не факт.
Дверь закрылась. Валентина села к окну. Страшно было. Но и легко одновременно.
Прошел месяц.
Валентина привыкла жить одна. Вставала когда хотела, готовила что нравилось, смотрела свои программы. Тишина не давила больше — наоборот, успокаивала.
Лена заходила каждые выходные.
— Мам, как дела? Анатолий не звонит?
— Звонил пару раз. Просил вернуться.
— И что ты?
— А что я? Пусть живет у мамочки.
Лена улыбнулась.
— Мам, ты изменилась. Стала какая-то... твердая что ли.
— Может, и правда стала.
В четверг позвонила свекровь.
— Валь, приезжай. Поговорить надо.
— О чем?
— При встрече скажу.
Валентина подумала и согласилась. Интересно было посмотреть на реакцию.
Свекровь встретила ее в халате, растрепанная.
— Проходи, садись.
Анатолий сидел на кухне, мрачный.
— Валь, мы тут посоветовались...
— И что насоветовались?
— Ты неправильно поступаешь. Семью разрушаешь.
Валентина налила себе воды из графина.
— Какую семью? Которая бросила меня больную?
— Да не бросал он тебя! — вмешалась свекровь. — Просто мне хуже было!
— Вам всегда хуже. Двадцать лет подряд.
— Как ты смеешь! Я старая женщина!
— Старая, но вполне здоровая. А вот планы строить еще как умеете.
Анатолий поднял голову.
— Валь, хватит. Давай домой вернемся, забудем все.
— Толь, а квартиру ты забыл?
— Какую квартиру?
— Которую хотел на себя переписать.
Свекровь фыркнула.
— Еще чего выдумала! Никто ничего не хотел!
— Я же слышала ваш разговор.
— Тебе послышалось!
Валентина встала.
— Знаете что? Мне все равно, что вы говорите. Я решила жить для себя.
— Как это для себя? — возмутилась свекровь. — Ты же жена!
— Была жена. А теперь просто Валентина.
Анатолий подошел к ней.
— Валь, ну что ты как маленькая? Ошибки у всех бывают.
— Ошибки — это когда соль вместо сахара. А у вас план был.
— Хорошо, план! Но я же думал о нашем будущем!
— О своем будущем. А обо мне не думал.
Она пошла к выходу. Анатолий догнал в прихожей.
— Валь, постой. А если я извинюсь?
— Поздно, Толь.
— Почему поздно? Мы же столько лет прожили!
— Прожили. И хватит.
Дома Валентина заварила себе хорошего чая, достала новую книгу. На курсах английского познакомилась с интересными людьми. Завтра идет с группой в театр.
Телефон зазвонил в девять вечера.
— Мам, это я. Как съездила к свекрови?
— Нормально. Все как я думала.
— Они что-то предлагали?
— Толь просил вернуться. Обещал извиниться.
— И что ты?
— А ничего. Поздно уже.
— Мам, а тебе не страшно одной?
Валентина посмотрела в окно. В соседних квартирах горел свет. Люди жили своими жизнями. У каждого были свои радости и проблемы.
— Знаешь, Лен, сначала было страшно. А теперь нет.
— Почему?
— Понимаешь, я всю жизнь боялась остаться одна. А оказалось — одна я была как раз в браке.
Лена замолчала.
— Мам, ты права. Помню, как ты всегда всех обслуживала, а на тебя внимания никто не обращал.
— Вот именно. А сейчас я живу для себя. Странное дело — мне это нравится.
— Мам, а если он еще будет звонить?
— Пусть звонит. Я уже решила.
Валентина положила трубку и улыбнулась. Завтра суббота. Утром бассейн, днем театр, вечером новый фильм дома. Одной, но не одиноко.
В шестьдесят два года она наконец поняла разницу.
Друзья, ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал- впереди вас ждет много интересного!
Читайте также: