Я купил этот дом за смешные деньги. Старый, но крепкий, на окраине провинциального городка, затерянного между рекой и бесконечными сосновыми лесами. Дом стоял чуть в стороне от других с облупившейся штукатуркой, заросшим садом, где яблони переплелись с дикой малиной. Он казался обещанием тишины после двадцати лет жизни в душном бетонном муравейнике.
Продавал его странный, измождённый мужчина худой, с тусклыми, выгоревшими глазами, как старое стекло. Он говорил быстро, словно торопился успеть до чего-то. Подписал бумаги почти не глядя. Когда протянул мне ключи, его рука дрожала.
— Только одно условие, — сказал он тихо, не глядя мне в глаза, а куда-то за плечо. — Ты вроде мужик нормальный, не дурак. Просто прими как есть. Дверь в подвал. Видишь, дубовая, у лестницы. Не открывай её. Никогда.
— Серьёзно? — усмехнулся я. — Там что, крысы? Плесень?
— Хуже, — выдохнул он. — Забудь, что она существует. Заставь шкафом, закрой досками — всё равно. Но не открывай.
Я подумал: ну мало ли — у мужика тараканы в голове. Может, самогон гнал от жены или ещё чего похуже. Я просто кивнул. Мне нужен был дом, а не его секреты.
Первые дни всё было прекрасно. Сад дышал яблоками, старые половицы уютно скрипели, по ночам слышался только шорох ветра. Я начал неспешно делать ремонт. Дверь в подвал массивная, почерневшая от времени дубовая, с тяжёлой кованой ручкой молчала. Я почти забыл о предупреждении.
А потом, в один дождливый рассвет, я почувствовал запах.
Я спустился на кухню за кофе и замер. Из-под дубовой двери, из щели у пола, тянуло тонкой струйкой аромата свежесваренного напитка. Но не любого моего любимого, той самой марки, с нотками шоколада и кардамона. Я пил его каждое утро последние десять лет.
Сердце сбилось с ритма. В доме, кроме меня, никого не было. Подвал я не открывал, электричество туда отключено. Я проверял.
День прошёл в тревоге. Я пытался найти объяснение соседей, ветер, утечку запаха. Но ничто не сходилось. К вечеру запах исчез.
Следующие пару дней было тихо. Я почти убедил себя, что мне показалось. А потом пришла суббота.
Я проснулся от звука. Тихого, едва слышного мелодии. Старинная песня, из какого-то старого фильма, которую моя мать напевала мне в детстве, когда я болел. Я не слышал её больше тридцати лет. Она лилась из-за той самой двери. Тихая, нежная, до боли знакомая.
Это уже не могло быть галлюцинацией.
Я сел напротив двери и стал слушать. Музыка играла почти час, а потом стихла. Я не сомкнул глаз до утра, а в душе уже пустил корни холодный, первобытный страх.
Оно знало меня. Оно знало, что я люблю. Оно знало моё прошлое.
Следующие недели были хуже. Из-за двери доносился не только запах кофе, но и бабушкиных пирогов с капустой, тот самый запах, который жил в глубине памяти. Я слышал тихое поскуливание и звон ошейника, как у моей первой собаки, умершей, когда мне было двенадцать. Однажды - смех. Смех моей бывшей жены, с которой мы развелись десять лет назад.
Оно не пугало меня. Оно не выло, не стучало. Оно… соблазняло. Создавало кокон из самых тёплых воспоминаний. Баюкало, манило.
Я перестал работать. Я почти не ел. Я сидел напротив двери, как перед телевизором, слушая, как оно воспроизводит мою жизнь. Я начал разговаривать с ним.
— Что тебе нужно? — кричал я, колотя кулаками по дереву.
В ответ — тишина. А через час — звук работающего телевизора, тот самый мультфильм, который я обожал в пять лет.
Я понял: это не призрак. Не демон. Это пустота. Нечто, лишённое собственной сущности. Оно училось быть мной. Оно создаёт идеальную копию моего мира, чтобы выманить.
Последней каплей стал голос отца.
Мой отец умер пять лет назад. Последние месяцы почти не говорил. Но я помнил его голос сильный, глубокий. И вот однажды ночью я услышал его там, внизу. Он говорил о рыбалке, о нашем первом выезде на озеро. Истории, которые знали только мы двое.
И я услышал второй голос. Свой. Молодой, счастливый, полный жизни. Мы смеялись там, в подвале, я из прошлого и мой мёртвый отец.
Я не выдержал.
В сарае я взял лом и топор. Если оно хочет встречи, оно её получит.
Вернулся к двери. Тишина. Поддел замок ломом. Старое дерево трещало, но держалось. Я бил топором снова и снова, щепки летели, руки сводила судорога.
Наконец замок поддался. Дверь со скрипом отворилась, открывая чёрный, пахнущий сыростью провал.
Я включил фонарик на телефоне и шагнул вниз по каменным ступеням.
Подвал не был подвалом.
Я стоял в своей старой квартире, той самой, где вырос. Жёлтые обои в цветочек, диван с клетчатым пледом, книжный шкаф, забитый до отказа. Воздух был наполнен запахом маминых духов и свежей выпечки. Из комнаты доносился звук телевизора.
Всё было слишком идеально.
За столом, спиной ко мне, сидел человек. В моём старом любимом свитере. Он медленно повернулся.
Это был я.
Не тот, что смотрит на себя в зеркало сейчас с сединой и усталостью. Это был я, лучший. Спокойный, уверенный, с ясным взглядом. Он улыбнулся моей же улыбкой, давно потерянной.
— Привет, — сказал он. Голос мой, но без хрипоты. — Наконец-то ты пришёл. Мы тебя заждались.
— Кто «мы»? — спросил я.
— Мы, — он обвёл рукой комнату. — Твоя идеальная жизнь. Та, которая могла быть.
Он встал. Окно оказалось не окном — серой, пульсирующей поверхностью, похожей на живой туман.
— Я не демон, Илья, — сказал он. — Я не зло. Я — возможность. Я — эхо. Я впитываю воспоминания тех, кто живёт наверху. Я создаю лучший мир. Без ошибок.
Он подошёл ближе. Я смотрел в свои собственные глаза и видел сочувствие.
— Ты устал, Илья. Ты одинок. Ты жалеешь о многом. О том, что не поговорил с отцом. О том, что отпустил женщину. О том, что выбрал не ту работу. Я всё это знаю. Я - это ты, без этого груза.
Он указал на кресло у телевизора.
— Ты можешь остаться. Здесь твой отец жив, и вы поедете на рыбалку. Здесь мама печёт пироги. Здесь тепло, спокойно. Сядь в кресло, закрой глаза — и стань частью этого мира. Стань воспоминанием.
Самое страшное было не в его словах, а в том, что я этого хотел.
Каждая клетка моего уставшего тела кричала: «Согласись!». Какая разница, реально это или нет, если здесь нет боли?
Это был самый жестокий соблазн. Не угроза смерти. А обещание идеальной жизни.
Я понимал: если я сделаю шаг внутрь, я исчезну. Моё сознание, моё кривое «я» станет топливом для этой иллюзии. Я стану ещё одним голосом, который будет заманивать следующего владельца.
Я посмотрел в его спокойные, счастливые глаза.
— Нет, — прошептал я.
В его взгляде мелькнуло разочарование.
— Как хочешь, — сказал он и отвернулся. — Дверь всегда открыта.
Я развернулся и, не оглядываясь, поднялся по ступеням. Вышел из подвала и захлопнул дубовую дверь. Не стал её забивать. Я знал, что это бессмысленно.
Я до сих пор живу в этом доме. Иногда из-за двери доносится запах кофе. Иногда - смех. Но я больше не подхожу. Я знаю, что там, внизу, живёт моя лучшая жизнь. Без меня.
Я стал предыдущим владельцем. Измотанным мужчиной с мёртвыми глазами. И я жду. Жду, когда появится следующий покупатель. Я отдам ему ключи, посмотрю ему за плечо и скажу:
— Есть только одно условие. Не открывай дверь в подвал. Никогда.
Потому что самый страшный ад - это не тот, где тебя мучают. А тот, где тебе показывают, каким счастливым ты мог бы быть.