— Я думала, в этот раз все по-другому, — тихо сказала подруга, будто говоря сама с собой. — Я действительно так думала.
Ольга сидела напротив меня в нашем любимом тихом кафе. За последний час она не сделала ни глотка.
Она была похожа на дорогую фарфоровую статуэтку — красивая, безупречно одетая, но совершенно застывшая. Только в ее глазах, обычно таких живых и теплых, плескалась холодная, темная вода сомнений.
Речь шла об Игоре. Ему было пятьдесят шесть. Солидный, обаятельный, с умными, немного усталыми глазами и прекрасными манерами.
Он появился в ее жизни год назад, и для всех нас, ее подруг, это казалось подарком судьбы. После череды неудачных романов с инфантильными и ненадежными мужчинами, Игорь выглядел как скала.
Разведен, успешен в прошлом как юрист, сейчас — консультант на вольных хлебах. Он был из тех, кто цитирует классиков, разбирается в горячительном и, что самое главное, умеет слушать.
Ольга, моя Оля, в свои сорок девять, сама давно и прочно стоявшая на ногах, владелица небольшой, но процветающей консалтинговой фирмы, искала не спонсора.
Она искала партнера. Ровню.
И Игорь казался идеальным кандидатом. Он не лебезил, не пытался произвести впечатление дорогими подарками. Наоборот, он часто говорил о том, что на шестом десятке начинаешь ценить не материальное, а настоящее — душевную близость, тихие вечера, разговоры.
— Он такой… глубокий, — говорила мне Оля в первые месяцы их романа, и ее глаза сияли. — Он ценит меня за мой ум, за то, какая я есть. Он видит во мне личность, а не кошелек или красивую картинку.
Игорь действительно был щедр, но его щедрость была какой-то особенной, театральной. Он всегда платил в ресторанах, но делал это с таким видом, будто совершает важный ритуал, подтверждающий его статус.
Он мог привезти ей из поездки не дорогую вещь, а редкую книгу или винтажную брошь, сопровождая это целой историей о том, как долго он ее искал, как думал именно о ней.
Он создавал образ мужчины, для которого важна не цена, а ценность. И Ольга, уставшая от мужчин, которые либо пытались сесть ей на шею, либо задаривали ее бессмысленными дорогими безделушками, была очарована.
Единственное, что немного настораживало, — это его разговоры о прошлом. Он часто упоминал, как тяжело ему дался развод, как бывшая жена «обобрала его до нитки», как он, благородный рыцарь, «оставил ей все и ушел с одним чемоданом».
Все это подавалось под соусом философской грусти и мужской стойкости. Он никогда не вдавался в детали, но создавал образ жертвы, сумевшей подняться с колен.
Кульминацией их романа должно было стать знакомство с его дочерью. Ладе было около тридцати, она жила отдельно, и Игорь говорил о ней с теплотой, но и с какой-то ноткой досады.
— Она у меня хорошая, но… избалованная. Мать ей ни в чем не отказывала, привыкла жить на широкую ногу. Немного циничная, современная молодежь, ты понимаешь. Не обращай внимания, если будет резка. Она просто защищает меня.
Ольга готовилась к этой встрече, как к экзамену. Она хотела понравиться, хотела, чтобы все прошло идеально. Они встретились в дорогом ресторане, который выбрал Игорь.
Лада оказалась красивой, ухоженной женщиной с холодными, оценивающими глазами. Она была вежлива, но держалась на расстоянии, отвечая на вопросы Ольги односложно и с едва заметной усмешкой.
Весь вечер Оля чувствовала себя под микроскопом. Лада задавала ей вопросы о работе, но ее интересовали не проекты, а клиенты и гонорары.
— Консалтинг — это, наверное, прибыльно? — спросила она, лениво ковыряя вилкой салат. — Особенно если клиенты — крупные компании.
Игорь тут же сменил тему, но неприятный осадок у Ольги остался. Она чувствовала себя не будущим членом семьи, а скорее… бизнес-активом, который проходит аудит.
Развязка наступила внезапно и буднично. Ужин подходил к концу. Ольга вышла в дамскую комнату. Возвращаясь к столику, она замедлила шаг, увидев, что Игорь и Лада о чем-то оживленно шепчутся, склонившись друг к другу.
Она не хотела подслушивать, но Лада не особо заботилась о громкости. И задала своему отцу вопрос довольно громко.
(А может, это было сделано и нарочно?)
Вопрос, который она, очевидно, считала главным. Вопрос, который был не просто бестактным.
Ольга рассказывала, что в тот момент ее сердце ухнуло вниз. Она постояла за углом еще несколько секунд, чтобы прийти в себя.
Она не слышала ответа Игоря. Она только увидела, как он, что-то ответив дочери, вроде слегка улыбнулся и откинулся на спинку стула. Или ей просто показалось, что он улыбнулся? Может, это была просто тень от свечи, игра света?
Она с милой улыбкой вернулась за столик, как ни в чем не бывало. Она посмотрела на Игоря, который тут же надел свою маску обаяния, и теперь не могла понять, кого видит перед собой. Любимого мужчину? Или расчетливого стратега? Она была его женщиной? Или его новым бизнес-планом?
Я дослушала ее рассказ. Мы долго молчали.
— Оля, — наконец спросила я, боясь услышать ответ. — Что спросила Лада у своего отца?
Ольга подняла на меня свои полные сомнений глаза.
— Она не спросила, люблю ли я его. Или он меня. Она не спросила, счастливы ли ее отец. Она задала ему единственный важный для их семьи вопрос.
Она сделала паузу, и от ее следующих слов у меня по коже побежали мурашки.
«Сможешь свою новую женщину раскрутить на деньги?»
— И что ты сделала? — прошептала я. — Ты устроила скандал?
— Нет, — покачала головой Ольга. — Я досидела до конца ужина с улыбкой. А на следующий день, когда он приехал ко мне, я ему все сказала. Спокойно, без крика. Сказала, что случайно услышала вопрос Лады.
— И что он?
— О, это был спектакль. Он не ожидал. Он клялся и божился, что это не так. Что Лада — избалованная, циничная девочка, которая судит всех по себе. Что она просто его провоцировала.
Что он оборвал ее на полуслове и сказал, что никогда бы так не поступил. Он даже пытался заплакать. Он был так убедителен…
— А ты? Ты ему поверила?
— Я не знаю, — честно ответила она, и это было самое страшное. — Я хочу верить. Но я не могу забыть ту его улыбку. Может, мне показалось? Может, я сама себя накручиваю?
Я просто сказала: «Игорь, я не хочу это обсуждать. Давай просто закроем тему». Он с облегчением согласился. А я добавила: «Но с дочерью твоей я больше общаться не буду. Никогда».
— И что теперь?
— А ничего, — она впервые за весь вечер слабо улыбнулась, и улыбка эта была полна горечи. — Теперь я просто наблюдаю. Он стал еще более щедрым, еще более внимательным. Пытается загладить вину. А я не могу расслабиться. Я анализирую каждое его слово, каждый жест. Я ищу подвох.
Напомню, это история моей знакомой.