Я стояла на крыльце в домашнем халате и резиновых шлёпанцах. Ноябрьский ветер задувал под подол, пробирал до рёбер. В ушах всё ещё звенело:
— Вон отсюда! Чтоб духу твоего не было!
Дверь захлопнулась. Я обернулась — в окне мелькнула тень мужа. Он стоял в коридоре, смотрел сквозь стекло. Не открыл. Не вышел.
Я подошла, постучала ладонью. Он медленно приоткрыл дверь — на ладонь.
— Артём, открой.— Ты зачем её злишь?
Он сказал это спокойно. Как будто спросил, купила ли я хлеб.
— Я её злю?— Ну а что ты хотела? Сказала такое — она расстроилась. Постой, остынет, впущу.
Он прикрыл дверь. Я осталась стоять. В окне мелькнул силуэт свекрови — она несла тарелки. Артём сел за стол, взял вилку. Она что-то говорила, он кивал.
Началось за полчаса до этого. Я пришла с работы, прошла на кухню. Свекровь сидела за столом, листала журнал.
— Ужин готов?— Сейчас сделаю.— Сейчас. Артём придёт голодный, а ты ему что — воздух?
Я молча достала мясо, бросила на сковородку. Прибавила огонь. Лук задымился, пошёл гарью. Она вскочила.
— Ты что творишь?!
Выхватила лопатку, швырнула в раковину.
— Руки не оттуда. Иди, я сама.
Я вышла в коридор. Села на табуретку. Свекровь вышла следом.
— Обиделась? Неблагодарная. Я тебя в дом пустила, кормлю, а ты мне — хамство.
Я подняла голову.
— Это не ваш дом. Это наш с Артёмом.
Она побледнела. Схватила меня за плечо, развернула к двери. Толкнула. Я не сопротивлялась.
Я спустилась с крыльца. Асфальт холодный, мокрый. Дошла до калитки. Постояла. Обернулась — в окне свет, на столе тарелки. Артём ест. Она стоит рядом.
Я пошла к соседнему подъезду. Там жила Тамара Львовна. Позвонила. Дверь открылась не сразу.
— Кто там?— Соседка. Можно телефон?
Она выглянула. Посмотрела на халат, на мокрые шлёпанцы.
— Господи, что с вами?
Впустила. Протянула мобильный. Я набрала номер матери.
— Алло?— Мам, это я.
Коротко рассказала. Мать молчала. Потом:
— Адрес скинь. Я приеду.
Через сорок минут у подъезда остановилась машина. Мать вышла, протянула пакет — спортивный костюм, кроссовки. Я переоделась у Тамары Львовны, вышла.
— Поехали.— Подожди.
Я подошла к дому. Позвонила. Артём открыл. Увидел меня в другой одежде, увидел мать. Растерялся.
— Ты куда?— К матери.— Как это?— Вот так. Я вернусь, когда ты сделаешь одну вещь.
Он нахмурился.
— Какую?— При своей матери, при мне — ты скажешь ей, что больше не позволишь так со мной обращаться. Что это наш дом. И если она ещё раз меня тронет — съедет. Не скажешь — я заберу вещи и уйду навсегда.
Он молчал. Попытался улыбнуться.
— Серьёзно?— Очень.— Ты же знаешь, какая она…
Я развернулась. Пошла к машине.
— Стой! Ладно. Я скажу. Только не уходи.
Я обернулась.
— Не мне. Ей. При мне.— Сейчас?— Сейчас.
Он кивнул.
— Заходи.
Я вошла. Свекровь стояла в коридоре. Увидела меня — лицо каменное.
— Зачем вернулась? Я сказала — пока не извинишься…
Артём поднял руку.
— Мам, подожди.
Она замолчала.
— Что?— Мам, это наш с ней дом. Ты не можешь её выгонять.
Свекровь побледнела.
— Что ты сказал?— Я сказал… это наш дом.
Он замялся. Я повернулась к двери. Он схватил меня за руку.
— Стой! — крикнул. Обернулся к матери. — Если ещё раз так будет — тебе придётся съехать.
Тишина. Свекровь смотрела на него. Потом на меня.
— Ты это серьёзно?— Да.
Она развернулась. Пошла в комнату. Хлопнула дверью.
Я стояла в коридоре. Артём смотрел на закрытую дверь.
— Ну вот. Сказал.
Я прошла мимо к вешалке. Сняла куртку. Надела.
— Ты куда?— К матери. Как договаривались.— Но я же сказал!
Я обернулась.
— Ты сказал, потому что я заставила. А не потому, что сам понял.
Вышла.
Дома мать поставила передо мной кружку с чаем. Села напротив.
— Что дальше?— Не знаю.— Вернёшься к нему — больше не приходи жаловаться. Один раз вытащила. Второго не будет.
Я кивнула.
Артём позвонил через час. Я не взяла трубку. Потом ещё раз. Написал: «Хватит дуться. Возвращайся». Я не ответила.
Утром он приехал. Мать открыла. Я вышла в коридор. Он стоял в дверях.
— Поговорим?
Мы прошли в комнату. Он сел на диван.
— Ну что, отдулась?
Я села напротив.
— Ты вчера сказал матери то, что я велела. Но сам не веришь.
Он отвёл взгляд.
— Верю.— Ты боишься её. Больше, чем меня потерять.
Он встал. Прошёлся к окну.
— Она моя мать.— А я твоя жена.
Он обернулся. Открыл рот. Закрыл. Сел обратно.
— Что ты хочешь? Я же сказал ей!
Я встала.
— Ты вчера спросил: «Ты зачем её злишь?». Надо было: «Ты в порядке?».
Он замолчал. Кивнул. Встал. Вышел.
Вечером позвонил.
— Мама уезжает к брату. Завтра.
Я молчала.
— Ты вернёшься?— Не знаю.— Как это?— Вот так, Артём.
Он положил трубку.
На следующий день написал: «Мама уехала. Дома пусто». Я не ответила.
Через три дня приехал снова. Вошёл. Сел за стол на кухне. Мать налила ему воды, вышла.
Он сидел, крутил стакан в руках. Потом поднял голову.
— Три дня один. Тишина. Никто не говорит, что делать. Я ужин готовил. Сжёг лук. — Усмехнулся. — Понял, что ты чувствовала.
Я слушала.
— Мама позвонила вчера. Сказала: «Скажи ей, пусть извинится, я вернусь». Я ответил: «Не вернёшься».
Он посмотрел на меня.
— Она не поверила. Я сказал: «Да, серьёзно». Она бросила трубку.
Я села напротив.
— Зачем приехал?— Сказать, что понял. Ты была права. Я боялся её. Всю жизнь боялся.
Он потёр лицо ладонями.
— Когда ты ушла, я думал — ну побудет пару дней, вернётся. А потом понял: может не вернуться. И стало страшно. Не из-за быта. Из-за того, что потерял тебя, а даже не заметил, как.
Он посмотрел мне в глаза.
— Прости. Правда прости.
Мы сидели молча. Его руки дрожали. Лицо осунулось. Он правда понял.
— Вернёшься?
Я встала. Подошла к окну. Постояла. Обернулась.
— Приеду завтра. Заберу вещи. Посмотрю.
Он кивнул. Вышел.
На следующий день мать отвезла меня. Я поднялась на крыльцо. Позвонила. Артём открыл сразу.
Квартира чистая. Пол вымыт. Посуда убрана. На столе моя связка ключей.
— Твои. Мама забрала свои. Сказала, больше не нужны.
Я прошла в комнату. Вещи свекрови исчезли. Шкаф пустой. Тумбочка пустая.
Артём стоял в дверях.
— Не знаю, вернёшься ли ты. Но хочу, чтобы ты знала: больше так не будет.
Я обернулась.
— Откуда уверенность?— Потому что я сам так решил. Не ты заставила. Я сам.
Мы стояли молча. Я взяла ключи. Положила в карман.
— Посмотрим.
Я вернулась через неделю. Привезла вещи. Артём помог занести. Мы развешивали одежду молча — каждый на свою половину шкафа.
Первые дни было непривычно тихо. Никто не говорил, что ужин неправильный. Никто не проверял, вымыт ли пол.
Через две недели позвонила свекровь. Артём взял трубку. Я слышала её голос — громкий, требовательный. Он слушал. Потом сказал:
— Нет, мама. Ты не вернёшься сюда. Это моё решение.
Положил трубку. Посмотрел на меня. Я кивнула.
Прошёл месяц. Мы ужинали. Он налил мне воды. Сел напротив.
— Как ты?
Я посмотрела на него.
— Ещё не решила окончательно.
Он кивнул.
— Понимаю.
Мы доели. Он убрал тарелки. Я вытерла стол.
Вечером он смотрел новости. Я читала. Он выключил телевизор.
— Ты простила меня?
Я закрыла книгу.
— Пока нет. Но мы здесь. Вместе. Это уже что-то.
Он протянул руку. Я сжала его пальцы.
— Я буду стараться.— Знаю.
Ещё через месяц я стояла у окна. Ветер гнул голые ветки. Артём подошёл.
— Мама звонила. Просила приехать.
Я обернулась.
— Поедешь?— Нет. Если приеду — она снова начнёт. Про тебя, про то, как я неправильно живу. А я не хочу это слышать.
Он посмотрел мне в глаза.
— Я выбрал тебя.
Я кивнула. Он обнял меня. Я не оттолкнула.
Утром я проснулась раньше. Оделась. Вышла на крыльцо — то самое, где два месяца назад стояла в халате.
Холодно. Но теперь я здесь по своей воле.
Вспомнила тот вечер. Его вопрос: «Ты зачем её злишь?». Вспомнила, как стояла босиком на мокром асфальте. Как поняла: хватит.
Артём вышел следом. Протянул куртку.
— Замёрзнешь.
Я взяла. Надела. Мы стояли рядом.
— Прости меня.
Я посмотрела на него долго.
— Я подумаю.
Он не настаивал. Кивнул.
Мы вернулись в дом. Я включила плиту. Он достал хлеб. Готовили завтрак вдвоём. Без упрёков. Без страха.
Простила ли я его? Ещё не решила. Может, когда-нибудь. А может, это неважно.
Важно другое — граница проведена. Чёткая. И он не переступит её больше.
Я села за стол. Он напротив. За окном занималась заря. Свет падал на чистую скатерть, на пустые стулья, где раньше сидела она.
А я впервые за три года чувствовала, что дышу свободно.
Если понравилось, поставьте лайк, напишите коммент и подпишитесь!