Все части повести здесь
Письмо свое, которое она передала Максиму, прежде чем порвать, перечитала.
«Макс, милый... Прости меня, я принесла тебе много хлопот и горя, из-за меня у тебя большие проблемы со здоровьем, потому что аварию, скорее всего, подстроил Тим. Ты должен понять, что то, что я сделала, я сделала не для себя, а ради тех, кого люблю, иначе Тим не дал бы спокойной жизни никому. И я ни о чем не жалею, поверь. Но хочу сказать тебе, что обязана отпустить тебя. Ты должен жить свою счастливую жизнь, а меня забыть, как страшный сон, тем более, после того, как я совершила преступление. Прости за то, что так и не смогла сделать счастливыми тебя и Варю.».
Письмо было коротким, но Лиля вспомнила, с какой болью давалась ей каждая строчка этого письма, когда она его писала. Теперь это письмо было ей не нужно, она порвала его на мелкие клочки и выкинула, сделав это с большим удовольствием.
Часть девяносто седьмая
Она отвела взгляд. Что ему ответить? То, что боялась за него, за его жизнь, за жизнь Вари и Ольги Анатольевны? Что боялась, как бы он не пошел и не сделал того, что она сейчас взяла на себя? Это была только ее война... Это она знала Тима с юношеского возраста, она знала, с чего начался их конфликт, она знала всю ту правду, которую он тогда высказал ей в лицо в ночном клубе. И ему, Максиму, не нужно было этого знать – это была бы лишняя головная боль для него. А у него мама, которой нужна забота, которой необходимо лечение. Тим – ее, Лилин, враг, но не его, только вот проходя по ее жизни своими грязными ботинками, он цеплял всех тех близких людей, которых она любила и которые любили ее.
– Я не могла, Макс... Ты должен понять...
Он взял ее руку в свою и спросил:
– Когда же ты, Лиля, научишься мне доверять хоть немного?! Вместе мы бы что-нибудь придумали и справились бы с ним.
– Он тронул тебя, он мог добраться до Вари...
Макс тяжело вздохнул – ему предстояло сейчас сказать то, что станет для нее ударом, то, что он рассказал совсем недавно следователю.
– В аварии, которая чуть не отправила меня на тот свет, Тим был не виноват. Это всего лишь чудовищное и трагическое стечение обстоятельств.
Она некоторое время смотрела на него, прежде чем произнести медленно:
– Я не верю тебе, Максим... Это он виноват.
– Лиля, если бы ты со мной поговорила, и мы вместе разбирались с этим со всем, то всего этого могло бы не быть, понимаешь? Но ты... не дождалась, когда я приду в себя, не дождалась, когда найдут водителя белого внедорожника, который нашелся, кстати, сам и даже был у меня в больнице.
– Вот как?! – удивилась Лиля – и чем же он объяснил свое бегство с места происшествия?
– У него стало плохо с сердцем, прямо за рулем. Хорошо, что он был один и рядом не было никого из семьи. У него помутилось в голове и в глазах, и он свернул на встречку. Слава богу, что нашел в себе силы выправить движение автомобиля, но при этом, выехав на свою полосу, он уехал, хотя видел, что я слетел в кювет. Уехал, через несколько километров остановился, выпил воды, съел таблетку и отправился домой. Неделю он лечился, а потом... как он признался, у него не хватало смелости явиться в полицию. Но при этом мучили угрызения совести, и скоро он смог выяснить, сотрудники какого отделения полиции выезжали на место, и сам туда приехал. Потом наведался ко мне в больницу и долго извинялся, обещал все компенсировать...
– Ты уверен, что этот человек никак не связан с Тимом?
– Лиль, нет, это абсолютно исключено. Этот человек – обычный инженер на заводе, он уже в возрасте, и связываться с таким, как Тим, точно не стал бы.
Они оба надолго замолчали. Лиля заговорила первая:
– Макс... Я все равно ни о чем не жалею. Не сейчас, так позже, он бы добрался до тебя. До тебя и до Вари. Он был... маньяком, все, что он сделал – точно рассчитал, при каких обстоятельствах я останусь без своих близких, потому предъявить ему было нечего. Потому я даже не раскаиваюсь. При воспоминаниях о том, что он сделал со Светой, а она тогда чудом смогла вырваться, как поступил с бабушкой, с Олегом и родителями, и конечно, с Викой – у меня мороз идет по коже. Макс, я пойму, если...
Она замолчала, но ей и не нужно было говорить – он и так все прекрасно понимал.
– Что? Ты думаешь, я вот из-за этого откажусь от тебя? И не мечтай! Ты так просто от меня не отделаешься! Я тебя люблю, Лиля, несмотря ни на что! И очень обидно и жаль, что ты этого до сих пор не поняла. Я люблю тебя и буду любить всегда. Я нанял адвоката и нотариуса, тебе нужно будет подписать кое-какие документы, адвокат сейчас же начнет работать по твоему делу. И пожалуйста, не сопротивляйся и не надо больше тайн, очень тебя прошу! Доверься мне хотя бы чуть-чуть!
Она не ожидала такого от Максима. На глазах выступили слезы.
– Макс, я не могу допустить, чтобы... если мне много дадут, ты... будешь губить свою молодость, ожидая меня?! Это не дело, ты должен строить свою жизнь! Счастливую жизнь, Макс! Тебе оно надо – ждать меня?!
– Лиля, почему ты не можешь понять – без тебя у меня не будет счастливой жизни! Там, в тюрьме, разрешаются свидания, и я буду приезжать к тебе!
Он встал и заставил встать ее, а когда она встала, обнял и прошептал:
– И о Варе я буду заботиться, не переживай об этом! Тетя Римма найдет выход, мы, все вместе, найдем выход, я тебе обещаю!
– Макс, Макс! – она заплакала – я не хочу обрекать тебя на такое! Не имею права! Самое главное, что я избавила мир от этого подонка, но это ни к чему не обязывает ни тебя, ни кого-то другого к тому, чтобы и дальше быть со мной!
Он гладил ее по голове, целовал в макушку.
– Нет, Лиля, я тебя не оставлю, и не проси, я хочу быть с тобой, и я знаю, что ты меня тоже любишь, поэтому не надо говорить мне, что хочешь со мной расстаться. И да – вот твое письмо, которое Света мне в больницу привезла. Я его тебе возвращаю, порви его, пожалуйста, и перестань думать о том, что я когда-то оставлю тебя. Я всегда буду рядом с тобой, пока бьется мое сердце. Пусть это пафосно звучит, но пока я жив – я буду рядом и буду любить тебя.
Она взяла у него письмо, но рвать не стала... Пока не стала... Потом она его обязательно порвет, но не сейчас.
Когда они снова сели напротив друг друга, Максим сказал ей:
– Лиля, ты сегодня должна поговорить с адвокатом, и рассказать ему все. Все, слышишь, без утайки, все, как было, ничего не скрывая. Все, что рассказал мне следователь. Он прямо с сегодняшнего дня начнет работать. Дело сложное, но адвокат хороший, и у нас есть шанс.
Она кивнула, соглашаясь, но добавила при этом:
– Максим, только прошу тебя, не заставляйте меня каяться перед судьей в совершенном деянии – я не стану этого делать, потому что не жалею, и не раскаиваюсь. Я прекрасно осознаю, что совершила преступление, должна понести за него наказание, но каяться и жалеть о содеянном я не буду.
Он кивнул – знал, что не переубедить ее. Позвал следователя, адвоката и нотариуса, Лиля спокойно подписала все необходимые документы для того, чтобы адвокат начал работать, а позже, сидя за тем же столом, под взглядом помощницы следователя, она тихо поведала адвокату все, всю свою историю с самого начала.
Особенно адвоката заинтересовали обстоятельства разговора в ночном клубе – за каким столиком они сидели, в каком именно месте, в какое время это было, и неимоверными усилиями Лиле удалось вспомнить дату их разговора. Также он сказал, что ему необходимо будет изучить телефон Вики, возможно, там найдется что-то, что станет хоть мизерным доказательством каких-либо неблаговидных поступков Тима. Кроме того, он решил, что стоит поискать свидетелей той очень давней сцены недалеко от клуба, когда Света и Лиля вывели Тима на чистую воду, а также примерно посчитал, сколько свидетелей со стороны защиты можно пригласить на судебное заседание.
Когда разговор был закончен, он сказал:
– Обнадеживать вас не стану, Лилия Павловна! Дело сложное, доказательств мало и кроме того, преступление было вами спланировано, это вы и сами признали. В нашей ситуации нас спасут свидетели и хотя бы какие-то неблаговидные факты о Тимофее Косыгине. Ну, и попробуем что-то извлечь из вашего разговора в ночном клубе, хотя... Столько времени прошло...
– Спасибо вам большое за то, что согласились выступить в мою защиту. Я знаю, что будет тяжело...
– Это неординарное дело, и потом, я глубоко уважаю Максима и знал еще его отца. Поэтому сделаю все, что смогу.
С Максом они договорились, что Варе обязательно нужно сказать правду. Варе и Ольге Анатольевне, которая начала что-то подозревать. Конечно, поскольку Варя еще ребенок, рассказать ей решили не все – самые страшные подробности опустить, их девочка знать не должна. Но врать ей разговорами о том, что Лиля просто куда-то уехала – тоже не стоит. Поговорить с ней Максим должен был после того, как пройдет суд.
Когда они попрощались и вся троица ушла, помощница следователя, не выдержав, сказала ей:
– У вас очень много друзей! Вы такая молодец... И молодой человек у вас замечательный, видно, что любит вас.
Лиля улыбнулась ей:
– Не забывайте, что вы говорите это убийце человека.
Та улыбнулась ей в ответ и пожала плечом:
– А каким он был, этот человек? Конечно, я не вправе говорить подобное, но может быть, мир был бы чище, если бы его просто вообще не было бы?! Если даже родной отец его забрал тело с большим трудом и после нескольких напоминаний...
Слова помощницы в дальнейшем подтвердились – когда Свете снова разрешили навестить ненадолго Лилю, и они встретились в кабинете следователя, та рассказала ей последние новости, полученные из Подпечинок, ведь Анатолий до сих пор работал в теплицах у Бакланова, который, кстати, тоже приезжал вместе с женой увидеть Лилю и передать ей гостинцы. По этому поводу строгий следователь добродушно шутил, что у него теперь тут не кабинет, а настоящий дом свиданий.
– Представляешь, Лиль, Косыгин - старший похоронил сына в Подпечинках, в самом дешевом гробу, даже не покупал, а попросил местных мужиков за бутылку сколотить из досок и оббить красным плюшем! Могилу тоже на кладбище не ритуальные услуги копали, а те же нанятые алкоголики! И на похороны никто не пришел, ты только представь себе это! Ни веночка тебе, ни цветочка! Зарыли, как собаку какую, поставили дешевый деревянный крест с фотографией и все! А между прочим, Косыгин – старший – единственный наследник Тима, у того много чего было! И квартира своя, и офис под агентство он купил, а не арендовал, и две машины, и счет в банке. Косыгин – старший теперь руки потирает и ждет не дождется, когда пройдет шесть месяцев, и он наследство получит!
Лиле было все равно. Она только подумала тогда, что Тим изначально неправильно выстроил свою жизнь – нужно было заниматься тем, что строить свою семью, а не гоняться за чужой жизнью. Глядишь, сейчас бы не лежал один-одинешенек на кладбище под печальным деревянным крестом.
Письмо свое, которое она передала Максиму, прежде чем порвать, перечитала.
«Макс, милый... Прости меня, я принесла тебе много хлопот и горя, из-за меня у тебя большие проблемы со здоровьем, потому что аварию, скорее всего, подстроил Тим. Ты должен понять, что то, что я сделала, я сделала не для себя, а ради тех, кого люблю, иначе Тим не дал бы спокойной жизни никому. И я ни о чем не жалею, поверь. Но хочу сказать тебе, что обязана отпустить тебя. Ты должен жить свою счастливую жизнь, а меня забыть, как страшный сон, тем более, после того, как я совершила преступление. Прости за то, что так и не смогла сделать счастливыми тебя и Варю.».
Письмо было коротким, но Лиля вспомнила, с какой болью давалась ей каждая строчка этого письма, когда она его писала. Теперь это письмо было ей не нужно, она порвала его на мелкие клочки и выкинула, сделав это с большим удовольствием.
До первого судебного заседания к Лиле приходил только адвокат – ей было неловко стеснять визитами своих друзей следователя, и она попросила их через адвоката больше не навещать ее и ничего не передавать.
Перед первым судебным заседанием она почти не спала ночью. Когда ее привели к Алексею Петровичу для подписания необходимых документов, он сказал ей после этого:
– Лилия Павловна, мы, следователи, должны быть конечно непредвзяты и отстранены от всего личного в нашей работе. Но это не всегда получается, поэтому, скажу вам так – я, конечно, не принимаю и не пойму того, что вы совершили. Но вы удивительный человек, и за столько лет практики вы у меня первый обвиняемый, к которому я не испытываю отвращения, как к преступнику. Все-таки мы люди, и конечно, испытываем определенные эмоции, но вот в этом деле... честно скажу – мне очень жаль, что у вас вот так сложилось...
Она поблагодарила его за теплые слова и в сопровождении полицейского стала спускаться по лестнице вниз, иногда пошевеливая запястьями в наручниках, уж больно неудобны они были. Когда вошла в зал судебных заседании и огляделась вокруг, то поняла, что кое-что ее удивляет. Да, она не испытывала страха, смотрела прямо, не опуская головы и даже, как бы страшно это не звучало, не испытывала стыда за содеянное. Реакцией ее на собравшихся в зале суда было только удивление.
Продолжение здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.
Все текстовые (и не только), материалы, являются собственностью владельца канала «Муза на Парнасе. Интересные истории». Копирование и распространение материалов, а также любое их использование без разрешения автора запрещено. Также запрещено и коммерческое использование данных материалов. Авторские права на все произведения подтверждены платформой проза.ру.