Когда мы слышим слово «наука», часто представляется что-то тяжёлое и пыльное: стопка книг, в которых не разобраться без словаря и политра, или строгие академики, занятые своими формулами. Всё это, конечно, тоже важная часть науки — она нуждается в хранителях знания и защитниках от ереси. Но меня больше вдохновляет не эта пыльная сторона, а момент её зарождения — когда наука ещё не была системой с пропусками, отчетами и бюрократией. Тогда ею занимались энтузиасты. Люди, которым было по-настоящему было интересно. Кто-то ставил опыты на кухне, кто-то наблюдал звёзды, кто-то искал жизнь в капле воды. Они делали открытия не потому, что им платили грант, а потому что им горело внутри. В детстве у меня была любимая книга — «Охотники за микробами». Это про таких людей. В СССР тоже была своя порода энтузиастов. Учёные, инженеры, психолингвисты, физики — целые созвездия живых умов. У каждого была своя галактика: Бурков, Лурия, Леонтьев, Дридзе, Щедровицкий… Они строили новые формы мышления, с
Когда мы слышим слово «наука», часто представляется что-то тяжёлое и пыльное: стопка книг, в которых не разобраться без словаря и политра
14 октября14 окт
3
1 мин