История Максима Пастухова — это пример невероятной стойкости духа, безграничной веры в медицину и трогательной человеческой благодарности. Столкнувшись с агрессивным и редким заболеванием — плазмобластной лимфомой, — он прошел через череду ошибочных диагнозов, обширный инфаркт и рецидив заболевания. Его спасение стало возможным благодаря титаническим усилиям врачей нескольких клиник, аллогенной трансплантации костного мозга от неродственного донора и, что немаловажно, поддержке любимой жены. Сегодня, будучи военным пенсионером, отдавшим 24 года жизни службе, Максим не только обрел ремиссию, но и помогает другим, делясь своим бесценным опытом.
От недомогания до страшного диагноза
В 2021 году, после командировки, я, военный пенсионер, офицер с 24-летним стажем, почувствовал недомогание. Симптомы были странными: бессимптомно увеличились лимфоузлы на шее, по ночам мучила сильная потливость, появилась усталость и кашель, похожий на кашель курильщика. Я тогда как раз увлекся бегом и сначала списывал все на нагрузки. УЗИ лимфоузлов на тот момент ничего не дало. Доктор, к которому я обратился с жалобами узнав, что у меня есть кот сделал предположение: «Животные царапают своих хозяев, и бывает такая реакция».
Но когда на шее стала «расти вторая голова» — лимфоузлы размером с семь сантиметров, — стало ясно: дело не в коте и не в спорте. Мне поставили два диагноза — лимфома Ходжкина и рак желудка 4-й стадии. Спасибо врачу, который делал ПЭТ-КТ. Он порекомендовал обратиться в экспертный центр. Что я и сделал. Так я попал в НМИЦ гематологии, где мне поставили точный и пугающий диагноз — плазмобластная лимфома. Это очень агрессивная опухоль, против которой нет готовых мировых протоколов лечения.
«Нужно было переночевать с этой мыслью»
Не было страха смерти, была собранность. Хотя, признаюсь честно, не сразу. Первый день, конечно, с этой новостью нужно было переночевать. Но я человек военный, меня учили оценивать риски. Переспав с этой мыслью, я приступил уже с холодной головой к поиску решений. Я не спрашивал «почему я?», я думал «для чего?». Я понимал, что мне предстоит получить какой-то жизненный опыт.
Долгий путь
Моя госпитализация была назначена на 10 марта 2022 года. А 8 марта у меня случился инфаркт. Я попал в госпиталь Бурденко. На протяжении полутора лет коллектив госпиталя совместно с со специалистами НМИЦ гематологии, которые давали свои рекомендации по лечению лимфомы прикладывали титанические усилия тому, чтобы вернуть меня к жизни.
Можно сказать, что руками специалистов Бурденко, специалисты Института гематологии на протяжении практически двух лет бились за то, чтобы меня восстановить до тех параметров, когда можно было бы продолжить адекватное лечение и провести трансплантацию.
После Бурденко я на аутологичную трансплантацию попал в ЦКБ Управление делами Президента Российской Федерации. Я был на седьмом небе от счастья. Но, ровно три месяца, случился рецидив. И тогда заведующий Максим Валерьевич Соловьев, сказал: Нужно брать все в свои руки». Меня госпитализировали в НМИЦ гематологии Минздрава России.
Врач-гематолог, Антон Старцев
«У Максима Юрьевича с начала 2002 года было диагностировано высокозлокачественное заболевание плазмобластная лимфома. Это очень агрессивное заболевание, которое характеризуется крайне низкой выживаемостью без прогрессии и общей выживаемостью. По данным научных исследований, медиана порядка 6-9 месяцев.
Была проведена интенсивная блоковая терапия с достижением полной ремиссии, которая сохранялась на протяжении практически двух лет. Однако, все равно случился рецидив. И пациенту в нашем центре было предложено лечение, которое включало трансплантацию аллогенных гемопоэтических стволовых клеток.
Требовалось все время на поиск донора и подготовку к этой процедуре. Пациенту было проведено несколько непрограммных курсов с достижением второй полной ремиссии. И уже на этом фоне пациенту была выполнена трансплантация аллогенных гемопоэтических клеток от неродственного полностью совместимого донора.
Донор был найден в нашем российском регистре. Посттранслантационный период у пациента осложнился анемическим синдромом, красноклеточная аплазия. В любом случае нам удалось достичь стопроцентной донорской химеры и восстановления всех ростков кроветворения. В настоящий момент пациент находится в ремиссии заболевания, живет полной жизнью».
Как оказалось, донор был не один, их было несколько человек, и они были все в разной степени совместимы со мной. И вот нашелся мужчина, который сдал для меня клетки, за что я ему очень сильно благодарен. Усилиями донора, врачей я сейчас, слава Богу жив и даю вам интервью.
Вы знаете, донор — это не просто какая-то ниточка, которая связывает нашу жизнь. Для того, чтобы появилась жизнь, нужно два человека. В случае с донором это та ситуация, когда достаточно материала только одного человека, который способен подарить жизнь. На мой взгляд, это такое уж чудесное событие, как и зарождение жизни естественным путем. И вот тот человек, который дарит нам свои клетки, он дарит не просто же клетки, он в прямом смысле слова дарит нам жизнь. Поэтому к донору я отношусь ровно так же, как и к своему родителю. Ровно по той простой причине, что этот человек подарил мне жизнь».
Место, где сдают кровь и клетки, я бы назвал не донорским залом, а залом славы, залом героев. Эти люди дарят частичку себя тем, кто столкнулся с, казалось бы, безнадежной ситуацией. Поэтому доноры заслуживают высшей государственной награды.
Про силу мысли и эффект плацебо
Скажу честно, у меня никогда не было, нет и, наверное, не будет уверенности в том, что все пройдет гладко, все пройдет идеально. Я взрослый адекватный человек, и прекрасно понимаю, что слово «ремиссия» и слово «рецидив» – они всегда идут где-то рядышком, рука об руку. Единственное, что я стараюсь делать – это меньше думать о каких-то негативных проявлениях.
Почему? Потому что, ну, надо четко понимать, что в нашем организме существует несколько миллиардов клеток. Между всеми из них происходят какие-то химические реакции. За счет этого наш организм живет.
И только один орган в организме контролирует все эти реакции – это наш мозг. Если мы допустим возможность нашему мозгу думать о том, что что-то пойдет не так, он обязательно сгенерирует эти химические процессы, и что-то пойдет не так. Если в нашей жизни произошло что-то, из-за чего мы заболели, произошел сбой в работе, появились какие-то новые химические процессы, в результате которых стали появляться онкологические клетки, нужно понимать, что они происходят под влиянием нашего мозга. Я искренне верю, что наш мозг способен как породить болезнь, так и помочь ее победить. Эффект плацебо никто не отменял.
Опора в борьбе
В самой тяжелой борьбе — борьбе с самим собой — меня поддерживала жена. После инфаркта, когда врачи говорили, что я не переживу первую химию из-за кардиотоксичности, я боялся засыпать. И все эти дни за руку меня держала она. Я уверен, что жив во многом благодаря ее заботе. Самое страшное для меня теперь — потерять этого человека.
Вера и помощь другим
А еще мощнейшим лекарством стала для меня помощь другим. Я был администратором в телеграм-канале, поддерживал тех, кто только столкнулся с диагнозом. Когда ты передаешь свой опыт, рассказываешь, человеку становится намного легче. Были случаи, когда мне звонили люди, причем люди уже в солидном возрасте, они плакали.
Они плакали в трубку, у них были слезы. Люди испытывали эмоциональный шок. Но спустя час-полтора диалога по телефону человек перед тем, как попрощаться, он уже смеялся.
И говорил, что по состоянию на сегодняшний момент, у меня жизнь разделилась на до и после этого телефонного разговора. И мне от этого становилось проще. Мне от этого становилось легче.
Мне было приятно. Ну, не знаю. Мне кажется, это возможность помогать людям, возможность оказывать какую-то там, пусть даже минимальную поддержку и помощь, это самый мощный такой буст для твоего личного выздоровления и для того, чтобы у тебя был заряженный эмоциональный фон на твою личную победу.
Про врачей НМИЦ гематологии
Как-то с советских времен у нас было принято, что если человек молодой, то он не всегда опытный и обладает знаниями. Но институт, наверное, на то и институт. Здесь есть возможность найти молодых специалистов, которые будут практически гениальны. Как пример это отделение, где я проходил лечение. Возьмем даже возраст заведующего отделения, он очень молод и синим работают такие же молодые специалисты. Мой лечащий врач Антон Антонович, молодой, но изумительный доктор. Медсестры, тоже все очень молодые и очень заботливые. И они мне стали второй семьей. И я в этой семье чувствую себя самым старым. Отчего мне дополнительно приятно, потому что у меня столько заботливых молодых родственников.
Своя маленькая война
«Есть такое выражение, что на войне атеистов нет. И для каждого из нас это своя маленькая война. Самая трудная борьба — это борьба с самим собой».
Пожелать мне хочется только одного, чтобы люди не воевали со своим организмом, а научились с ним договариваться, дали ему время на восстановление и всячески помогали своему организму. Самый основной критерий успеха – это вера. Это вера в то, что это все поправимо, все лечится. И вера в своих врачей. Без нее никуда. Можно это привязывать к религии, но у каждого она своя. Но надо понимать, что Бог лечит нас чьими-то руками. Не сам лично он к нам приходит в палату. Он к нам приходит в палату в облике.
Наших врачей, медсестер, которые постоянно ставят нам капельницы, если мы тяжелые, меняют нам утки. Врачи, которые проводят консилиумы, выбирают тактику лечения. Этот список можно продолжать очень долго.
Конечно же, это и семья, и родственники. И даже можно вспомнить тех людей, кто учил этих самых врачей. Это все результат нерукотворной работы каких-то высших сил, которые вас не забыли, вас увидели.
И вам нужно в них просто верить.