Ага, вот, вот оно!
Сухие пальцы Лидии Петровны, похожие на корневища старого дерева, вцепились в картонную папку с выцветшими тесёмками. Воздух в архиве пах пылью, тленом и вечностью. Он был густой и холодный, как пермская зима за единственным, затянутым паутиной окном. Папка не поддавалась, словно прикипела к своим соседкам за долгие годы забвения. Лидия Петровна потянула сильнее, и корешок жалобно хрустнул. Она замерла, прислушиваясь. Тишина. Только гул старых люминесцентных ламп под потолком и едва слышный стук её собственного сердца. Вот оно. Приложение №4.
Всё началось месяц назад, когда зима ещё только пробовала Пермь на прочность первыми робкими заморозками. Утро было серым, низкие тучи цеплялись за крыши высоток, и казалось, что день так и не решится начаться. Лидия Петровна, как всегда, пришла на работу за полчаса до начала рабочего дня. В свои шестьдесят два она ценила этот утренний покой, возможность без суеты включить компьютер, заварить в любимой чашке с гжельским узором некрепкий чай и разложить на столе свои рабочие инструменты: идеально заточенные карандаши, ручки с синими и чёрными чернилами, блокнот для записей. Она была секретарём Валерия Игнатьевича, директора филиала, уже почти двадцать лет. Она была частью этого кабинета, как старый фикус в углу или тяжёлые портьеры, которые она лично выбирала ещё при прошлом ремонте.
Валерий Игнатьевич влетел в приёмную, неся с собой порыв морозного воздуха и запах дорогого парфюма.
– Лидия Петровна, доброе утро! Кофе, да покрепче! И Жанну ко мне, как только появится.
Он всегда был энергичным, даже суетливым, но в последнее время в его поведении появилось что-то новое, какая-то нервная взвинченность. Особенно с тех пор, как в их отделе появилась Жанна. Молодая, амбициозная, с хищной улыбкой и лексиконом из бизнес-тренингов. «Оптимизация процессов», «проактивный подход», «масштабирование задач» – эти слова теперь роились в воздухе приёмной, как назойливые мухи.
Лидия Петровна молча кивнула, поставила чайник и щелкнула кнопкой. Она видела, как Валерий Игнатьевич, мужчина солидный, всегда гордившийся своим «чутьём на людей» и «старой закалкой», таял под напором Жанниной лести и непонятных англицизмов. Он стал иначе одеваться, сменил классические галстуки на модные узкие, и даже пытался говорить с ней, Лидией Петровной, на этом новом языке.
– Нам нужно пересмотреть наш воркфлоу, – заявил он ей как-то на прошлой неделе, барабаня пальцами по столу. – Слишком много бумажной волокиты. Мы в двадцать первом веке!
Лидия Петровна тогда лишь чуть приподняла бровь. Она вела документооборот этой фирмы с тех пор, как Валерий Игнатьевич был ещё мальчишкой-менеджером, и знала, что каждая «бумажка» – это не волокита, а след, история, доказательство. Без неё вся их хвалёная «проактивность» рассыплется при первой же серьёзной проверке.
В тот пасмурный день Жанна появилась почти сразу за директором. Стройная, в идеально скроенном брючном костюме, она скользнула в кабинет, оставив в воздухе шлейф незнакомых, резковатых духов. Дверь закрылась. Лидия Петровна села за свой стол и достала из ящика пяльцы. Это было её спасение, её тихая медитация. Вышивка. Сейчас она работала над сложным узором – зимний пейзаж с заснеженными елями. Мелкие, точные стежки крестиком успокаивали. Каждый крестик – на своём месте, каждая нитка – своего цвета. Хаос внешнего мира отступал перед этой упорядоченной гармонией. Она умела распутывать самые безнадёжные узелки на изнанке работы, и это умение не раз помогало ей и в жизни, и здесь, в офисе.
Дверь кабинета распахнулась через час. Вышла Жанна, с торжествующим видом. За ней, нахмурившись, показался Валерий Игнатьевич.
– Лидия Петровна, – начал он неестественно бодрым тоном. – Нам нужно поднять архивы. Проект… э-э-э… «Уральский вектор». Годов, этак, пятнадцатилетней давности.
Лидия Петровна оторвалась от вышивки. Её пальцы замерли, сжимая иглу. «Уральский вектор». Она помнила этот проект. Громкий, амбициозный, и так же громко провалившийся. Тогда много голов полетело, но Валерию, который был одним из младших руководителей проекта, удалось как-то выйти сухим из воды. Все шишки достались его непосредственному начальнику, которого после этого уволили.
– Зачем, Валерий Игнатьевич? – её голос прозвучал ровно и спокойно.
– Для анализа, – встряла Жанна, улыбаясь так, словно делала Лидии Петровне великое одолжение. – Мы хотим изучить старые кейсы, чтобы избежать ошибок в будущем. Ретроспективный анализ рисков.
– Я подготовлю запрос в архив, – так же ровно ответила Лидия Петровна, глядя не на неё, а на Валерия. Он избегал её взгляда.
Что-то было не так. Чутьё, отточенное десятилетиями работы с людьми и документами, кричало об этом. «Ретроспективный анализ» – это был предлог. Тонкий, как дешёвая канва, которая рвётся от натяжения.
Вечером, сидя в своей небольшой, но уютной квартире на Комсомольском проспекте, Лидия Петровна пыталась сосредоточиться на вышивке, но мысли возвращались к «Уральскому вектору». Она смотрела на переплетение тёмно-синих и серых ниток на ткани, и в памяти всплывали другие нити, другие узоры. Её собственная жизнь. Развод. Бывший муж, такой же самоуверенный и лёгкий на подъём, как сейчас Валерий Игнатьевич.
Она вспомнила, как уговаривала его оформить страховку на жизнь. У них тогда только родился сын, Денис, и Лидия, практичная и дальновидная, хотела подстраховаться. Муж только смеялся.
– Лида, ну что ты как старуха? Зачем нам страховка, мы молодые! Прорвёмся!
Он любил это слово – «прорвёмся». Оно было его девизом. Он «прорывался» в сомнительные бизнес-проекты, «прорывался» сквозь правила дорожного движения, «прорывался» через любые её возражения. А потом не «прорвался». Его очередной гениальный бизнес лопнул, оставив их с огромными долгами. Он просто исчез, уехал в другой город «начинать всё с нуля», оставив её одну с ребёнком и ворохом проблем. И никакой страховки, никакой подушки безопасности. Только её работа секретарём, её выдержка и её умение штопать дыры – и на чулках сына, и в семейном бюджете.
Этот урок она усвоила на всю жизнь. Нельзя полагаться на авось и громкие слова. Важна каждая деталь, каждая подпись, каждая бумажка в архиве. И сейчас её чутьё подсказывало, что Валерий Игнатьевич вместе с Жанной пытаются избавиться от какой-то очень важной «бумажки» из прошлого.
На следующий день она отправила официальный запрос в центральный архив. Но сама решила начать с того, что было под рукой – с локальных папок, которые хранились у них в офисной кладовой. Она знала, что самые важные оперативные документы часто дублировались и оседали там.
– Денис, милый, помоги, пожалуйста, – позвонила она сыну. Денис работал системным администратором в соседнем здании, и иногда Лидия Петровна обращалась к нему за помощью, гордясь его умом и по-детски радуясь возможности лишний раз услышать его голос.
– Мам, привет. Что стряслось? Опять принтер зажевал все твои отчёты? – в его голосе слышалась добродушная ирония.
– Хуже, Денис. Мне нужно посмотреть старые файлы на сервере. Очень старые. Лет пятнадцать им. Кажется, их тогда ещё на дискеты сохраняли.
– Ого, палеонтология! – хмыкнул Денис. – Хорошо, забегу после обеда. Только скажи, что искать.
– Проект «Уральский вектор». Всё, что с ним связано.
Пока она ждала сына, конфликт в приёмной набирал обороты. Валерий Игнатьевич становился всё более раздражительным.
– Лидия Петровна, почему у меня на столе до сих пор лежат счета за прошлый месяц? Я же просил Жанну этим заняться!
– Жанна передала их мне, Валерий Игнатьевич. Сказала, у неё более приоритетная задача от вас. А по этим счетам сегодня последний день оплаты. Будут пени.
Он побагровел.
– Не нужно мне указывать, что делать! Я сам разберусь со своими приоритетами!
Это было так на него не похоже. Он никогда не повышал на неё голос. Лидия Петровна молча взяла счета и положила в папку «На подпись». Она была как скала, о которую разбивались его эмоциональные волны. Она знала: чем громче он кричит, тем слабее его позиция.
Пришёл Денис. Высокий, сутуловатый, в очках – он был полной противоположностью своего ветреного отца. Надёжный. Логичный. Он быстро подключился к старым базам данных, что-то бормоча себе под нос про «архаичные протоколы» и «монстров Франкенштейна».
– Так, мам, смотри. Вот папка проекта. Куча документов, презентации, сметы… Но часть файлов повреждена или… пусто. Особенно то, что касается финального этапа и закрытия. Как будто кто-то пытался зачистить.
– Кто-то имел доступ к этим файлам недавно?
Денис пощёлкал по клавиатуре.
– Да. За последнюю неделю было несколько входов в этот архивный сектор. С компьютера твоего босса и с нового аккаунта… Жанна Викторовна Кравцова. Похоже, они тут копались до тебя.
Теперь всё вставало на свои места. Это не «ретроспективный анализ». Это была зачистка. Жанна, видимо, раскопала какую-то историю про этот провальный проект и теперь манипулировала Валерием. Возможно, он сам попросил её помочь скрыть следы старой ошибки перед грядущим назначением на более высокую должность, о котором ходили слухи. А Жанна, вцепившись в эту возможность, получила над ним власть.
Лидия Петровна поблагодарила сына. Теперь она знала, что искать. Недостающее звено. То, что они не смогли или не успели удалить. Вероятнее всего, это был бумажный документ. Что-то, что не попало в электронный архив. Какое-нибудь приложение к договору, служебная записка, протокол совещания, который существовал в единственном экземпляре. И храниться он мог только в одном месте – в том самом, большом и пыльном архиве в подвале главного корпуса.
Она начала действовать методично, как при вышивке сложного узора. Сначала – контур. Она запросила и изучила описи дел по «Уральскому вектору». Всё сходилось: несколько томов документации. Затем – заполнение. Она начала просматривать сами дела, которые ей доставили из архива. Том за томом. Договоры, акты, переписка. Она сидела до позднего вечера, вчитываясь в сухие строки канцелярских формулировок, и её натренированный глаз искал несостыковки, пропуски, логические разрывы.
Валерий Игнатьевич и Жанна наблюдали за ней с плохо скрываемым беспокойством.
– Лидия Петровна, может, не стоит так усердствовать? – подольстиво заметила Жанна, заглянув к ней после работы. – Это же формальность. Мы уже всё поняли про тот проект. Типичный кризис-менеджмент нулевых.
– Документы должны быть в порядке, Жанночка, – не поднимая головы, ответила Лидия Петровна. – Порядок – основа всего. Без него любой, даже самый инновационный, «кейс» превращается в хаос.
Она намеренно использовала её словечко, и Жанна поморщилась, как от кислого.
На третий день поисков Лидия Петровна наткнулась на это. В одном из протоколов заседания рабочей группы была ссылка: «Особое мнение руководителя группы №3 В.И. Расторгуева – см. Приложение №4». Валерий Игнатьевич Расторгуев. Это был он. И это «Приложение №4» отсутствовало во всех томах. Его не было. Ни в одном. Это и был тот самый недостающий стежок в её вышивке, та самая ниточка, за которую нужно было потянуть.
Она поняла, что в официальных делах его нет. Значит, его либо изъяли давно, либо… он никогда туда и не попадал официально, оставшись в промежуточных, черновых материалах. А такие материалы могли осесть только в одном месте – в неразобранных папках того периода, сваленных в дальнем углу архива, куда никто не заглядывал годами.
– Валерий Игнатьевич, мне нужен доступ в дальний сектор архива, – сказала она ему на следующее утро.
Он побледнел.
– Зачем? Там же просто мусор! Старые, несистематизированные бумаги. Мы их собирались списывать.
– В описи есть упоминание о папке с черновыми материалами по «Вектору». Я обязана её проверить. Для полноты отчёта.
– Я запрещаю! – вдруг сорвался он. – Это неэффективное использование рабочего времени! Хватит копаться в этом старье!
Он почти стукнул кулаком по столу, но в последний момент одёрнул руку. Его глаза бегали.
– Как скажете, Валерий Игнатьевич, – спокойно ответила Лидия Петровна и вернулась на своё место.
Она знала, что теперь ей перекроют официальные пути. Значит, нужно было идти в обход. Вечером, выходя с работы, она незаметно прихватила с доски объявлений старый пропуск одного из уволенных сотрудников. Электронный замок на двери архива был старым, и она надеялась, что пропуск ещё не удалили из базы. Это был риск, но она должна была довести дело до конца. Не ради того, чтобы уличить Валерия. А ради порядка. Ради правды, которая, как и хорошо выполненная работа, должна быть чистой и полной. Её раздражала эта ложь, эта суета, это попытка переписать прошлое. Её бывший муж тоже пытался «переписать» их совместную жизнь, вычеркнув из неё свои долги и ответственность. Она не позволит этому повториться даже здесь, на работе.
В семь утра Пермь тонула в сером, промозглом сумраке. Улицы были почти пусты. Лидия Петровна подошла к служебному входу. Сердце колотилось. Она приложила карточку к считывателю. Секундная пауза. Зелёный огонёк. Щелчок замка.
Она спустилась в подвал. Запах сырости и пыли ударил в нос. В дальнем секторе, за стеллажами с аккуратными рядами коробок, действительно царил хаос. Стопки папок, перевязанные ветхими бечёвками, громоздились прямо на полу. Лидия Петровна включила фонарик на телефоне и начала поиск. Она знала, что ищет. Папку с пометкой «Уральский вектор. Рабочие материалы».
Она перебирала их одну за другой, пытаясь не испачкать тёмное пальто. Пальцы замёрзли. Время шло. И вот, в самом низу, под грудой каких-то бухгалтерских бланков, она увидела её. Старую картонную папку с выцветшей надписью.
Ага, вот, вот оно!
Она вытащила папку и развязала тесёмки. Внутри лежали пожелтевшие листы, распечатанные на матричном принтере. И среди них – тот самый документ. «Приложение №4. Служебная записка». В ней молодой и амбициозный руководитель группы Валерий Расторгуев подробно описывал, что основной подрядчик, которого он сам и привёл в проект, использует некачественные материалы, но предлагал «временно закрыть на это глаза», чтобы уложиться в сроки и получить премию, а все недочёты исправить «потом», в рамках гарантийного обслуживания. Внизу стояла его размашистая подпись. Это был не просто промах. Это был осознанный подлог, который и привёл к провалу всего проекта. Он подставил своего начальника, который ему доверял, а сам вышел чистым.
Лидия Петровна аккуратно положила записку обратно в папку. Теперь узор был завершён. Все стежки легли на свои места, и картина стала ясной и уродливой в своей простоте.
Она поднялась в приёмную. Валерий Игнатьевич и Жанна уже были там. Увидев её с пыльной папкой в руках, они замерли. В кабинете повисла звенящая тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов.
Лидия Петровна подошла к столу начальника. Она не стала ничего говорить. Она просто положила папку на полированную поверхность стола, прямо поверх модных глянцевых журналов. Затем открыла её и подвинула к нему тот самый лист.
– Валерий Игнатьевич, – её голос был абсолютно спокоен. – Я нашла недостающий документ для архивации. Приложение номер четыре к проекту «Уральский вектор». Думаю, оно должно быть в деле. Для полноты отчёта.
Валерий Игнатьевич смотрел на свою подпись пятнадцатилетней давности. Его лицо стало землисто-серым, как пермское небо за окном. Жанна бросила на него быстрый, оценивающий взгляд, и в её глазах Лидия Петровна впервые увидела не триумф, а холодный расчёт хищника, который понял, что загнанная дичь оказалась не такой уж и ценной.
Лидия Петровна вернулась за свой стол. Она села, выдвинула ящик и достала свою вышивку. Зимний лес был почти готов. Оставалось сделать всего несколько стежков – белой нитью, чтобы передать блеск свежевыпавшего снега на еловых лапах. Она вдела нитку в иголку. За окном медленно, крупными хлопьями пошёл снег, укрывая город белым, чистым полотном. В кабинете директора было тихо. Наконец-то воцарился порядок.