Снег валил такой густой, что улицы исчезали прямо на глазах. Казалось, город просто устал и хочет спрятаться. Машины ползли, как черепахи, а у тротуаров снег ворочали уставшие люди. Таксист в приложении уже десятый раз нажимал «взять заказ» и вздыхал, как будто этим можно было ускорить зиму.
– Доброй ночи, – сказал пассажир, чуть запыхавшись, забираясь на заднее сиденье. – Простите за задержку.
– Ночь добрей не становится, – буркнул таксист. – Куда?
– Больница. К приемному. Если можно – побыстрее.
– Побыстрее в такую погоду – это как похудеть на новогодних салатах. Но попробуем.
Они тронулись. Навигатор хрипло предлагал объезд за объездом, а дворники скребли стекло с такой настойчивостью, будто кто-то внутри не сдавался.
– Вы… хм… из театра? – спросил таксист, глянув в зеркало. – Костюм необычный.
– Нет, – улыбнулся пассажир. – Из прихода. Я священник.
– Ну хоть не Дед Мороз. Тот в прошлом году мне клялся, что трезвый, а на поворотах заносило его так, что потом в итоге заснул на заднем.
– Меня тоже иногда заносит, – мягко сказал священник. – Бывает, скажешь на исповеди человеку лишнее, а потом думаешь, переживаешь.
– Ага, – кивнул таксист. – У меня это тоже бывает. Скажешь пассажиру резко, когда не в настроении, а потом жалеешь.
– Да, люди разные, но реакции похожие – улыбнулся священник. – Кто-то слушает, кто-то выходит, хлопнув дверью.
– Ну, хоть в этом у нас равенство, – фыркнул таксист. – Ладно, батюшка, пристегивайтесь. Сейчас такая дорога пойдет, что сам невольно молиться начнешь.
Дальше ехали молча. Снег только усиливался – будто кто-то сыпал его без меры, не глядя. Машину покачивало, фары цепляли белые хлопья в воздухе.
– Странное дело, – вдруг сказал таксист. – Зима, почти ночь, город спит, а людей все равно полно на дороге. Каждому куда-то надо. И у каждого – своя причина, самая важная.
Помолчал и добавил:
– Я за смену столько историй наслушаюсь, что иной раз думаю: исповедь – это, наверное, и у нас. Только без прощения. Все садятся и говорят. Про начальников, про жен, про цены, про жизнь. Если бы людям платили за молчание, они бы наверное разорили казну.
– А вы молчите? – поинтересовался священник.
– Я? Поддерживаю разговор. Но иногда… – он пожал плечами. – Иногда лучше просто везти. Пусть у человека будет место, где его никто не учит жить.
– Хорошая мысль, – сказал священник. – Место, где тебя не учат жить.
Он усмехнулся.
– А пробки – это вообще отдельный жанр покаяния и смирения. Стоишь часами, никуда не денешься. Все раздражает, а сделать ничего нельзя. Вот и наслушаешься, как на исповеди. Я иногда думаю: вот это и есть настоящее покаяние – пять часов на МКАДе.
Священник тихо рассмеялся:
– Справедливо. Только покаяние обычно добровольное.
– А у нас добровольно-принудительное, – отрезал таксист. – Но знаете, что самое странное? В пробках люди становятся одинаковыми. Директор, курьер, учитель, священник, блогер – все одинаково стоят. И вся философия куда-то уходит. Остается: «извините, можно я?», «проезжайте», «спасибо». И вдруг становится легче.
Они свернули на улицу, которую навигатор объезжал, но таксист знал: тут дворами можно проскочить. Дворы встречали сугробами и светом единственного окна в доме. «В таких окнах всегда есть тот, кто не спит», – подумал священник, – «или кто-то, кому не спится».
– Вы к кому в больницу? – невзначай спросил таксист. – Если не секрет.
– К женщине. Одинокой. Попросили причастить, – ответил священник. – Поздновато, но… бывает, что человек именно ночью готов.
– Ночью вообще многое понятней, – сказал таксист. – Днем все заняты, делают вид, что вечные. Ночью честнее выходит.
– Верно, – кивнул священник.
– Чуть поворот не пропустили, – громко сказал таксист и вдруг посерьезнел. – Я вот думаю: зачем вы к таким ездите? Ночью, в снег, замерзнуть можно. Кто-то спросит: «А толку?».
– Толк… – повторил священник, выбирая слова. – Толк часто не в том, чтобы все исправить. Иногда – в том, чтобы кто-то не был один.
Таксист кивнул. Они немного помолчали. Радио вещало про погоду, про "осадки местами", как будто где-то есть места без осадков в этом городе.
– Знаете, – сказал таксист, – недавно вез одного… как вас… ну, священника, да. Он всю дорогу меня учил. Я молчал, но внутри кипел. Ничего не сказал, чтобы человека не обижать. А потом понял: не в нем дело. Это я давно решил, что меня не надо учить. И от этого мне же хуже.
– И что вы сделали? – спросил священник.
– Ничего. Довез. Потом посидел в машине и подумал: может, иногда и мне не мешало бы прислушаться. А не только слушать фоном.
– Это уже много, – тихо сказал священник. – Многим трудно даже такое подумать.
– Не приписывайте мне заслуг, – отмахнулся таксист. – Я вообще скептик. У меня вера – чтобы люди не гадили в машине и в жизни. Вежливо сказано, да?
– Достаточно по-библейски, – улыбнулся священник.
– О, началось, – оживился таксист. – Сейчас цитата будет?
– Нет, – покачал головой священник. – Просто подумал: вы верите в порядок. Это уже половина пути.
– До чего? – прищурился тот.
– До благодарности, – ответил священник. – Кто видит порядок – умеет благодарить.
– Вот это вы завернули, – сказал таксист, но в голосе у него прозвучало не раздражение, а интерес. – Ладно, спорить не буду. Сегодня у меня смена "миротворческая". Видите, как ровно еду?
На очередном повороте их все-таки занесло, но водитель четко поймал колеса, выровнял. Машина, тихо возмущаясь, вернулась на траекторию.
– Вот, – сказал он. – По духовной жизни – так же? Главное – не крутить руль резко?
– И педаль газа не бросать, – добавил священник. – И смотреть дальше капота.
– Учту, – хмыкнул таксист.
Больница вынырнула из снежной пелены желтыми прямоугольниками окон, где не спали люди. Таксист притормозил у пандуса.
– Приехали, батюшка, – сказал он. – Вы просили "побыстрее" – ну, я как мог, старался. С такой непогодой не ускоришься.
– Спасибо, – серьезно ответил священник, расплачиваясь.
– Да бросьте, – отмахнулся тот. – Работа у меня. Всех довозить. И вас тоже.
Священник вышел в снег, подтянул воротник, и, заметая снег рясой, неспешно пошел к двери приемного отделения.
Таксист постоял, подождал, пока тот войдет. Руки у него были холодные, ночи – долгие. Разворачиваясь, перекрестился. «На всякий случай», – сказал бы он, если б его спросили. Но никто не спрашивал.
Он тронулся с места, и снег снова закружился в свете фар. Впереди – другие адреса, другие люди. И, может быть, кто-нибудь из них тоже ждет, чтобы к нему успели вовремя.
🌿🕊🌿