— Твоя квартира всё-таки записана на меня, забыла? — голос Галины Михайловны прозвучал в тишине кухни, как выстрел. — И я имею полное право здесь находиться, когда захочу.
Марина застыла с чайником в руке. Горячая вода продолжала литься в чашку, переполняя её, но она не могла пошевелиться. Эти слова ударили по ней сильнее любой пощёчины. Семь лет. Семь лет она считала эту квартиру своим домом, вкладывала в неё душу, делала ремонт, покупала мебель. И вот теперь свекровь напомнила ей правду, которую она старательно вытесняла из сознания.
Антон, её муж, сидел за столом и делал вид, что увлечённо читает что-то в телефоне. Его плечи были напряжены, челюсть сжата. Он знал, что сейчас произойдёт. Он всегда знал, но никогда не вмешивался.
— Мама права, — наконец произнёс он, не поднимая глаз. — Квартира оформлена на неё. Мы же договаривались, что это временно.
Временно. Это слово эхом отозвалось в голове Марины. Когда они поженились, Галина Михайловна великодушно предложила им пожить в её второй квартире. "Пока не встанете на ноги", — говорила она тогда с улыбкой. Марина была так счастлива, что у них будет собственное жильё, что не обратила внимания на детали. Не задумалась, почему свекровь не переписывает квартиру на сына. Не насторожилась, когда та сохранила ключи.
— Я просто хочу, чтобы вы понимали расстановку сил, — продолжила Галина Михайловна, аккуратно отпивая чай из фарфоровой чашки, которую Марина купила на свою первую зарплату после декрета. — Невестка должна знать своё место в семье.
Чайник выскользнул из рук Марины и с грохотом упал на пол. Кипяток разлился по кафелю, обжигая её ноги сквозь тонкие домашние тапочки. Она вскрикнула и отпрыгнула назад.
— Вот вечно ты такая неловкая, — покачала головой свекровь. — Антоша, помоги ей убрать. А то ещё поскользнётся, упадёт.
Но Антон не двинулся с места. Он продолжал сидеть, уткнувшись в телефон, словно ничего не произошло. Марина посмотрела на него, ожидая хоть какой-то реакции, но он упорно избегал её взгляда.
— Я сама уберу, — тихо сказала она, доставая из шкафа тряпку.
Опустившись на колени, она начала вытирать воду. Галина Михайловна наблюдала за ней сверху, и в её взгляде читалось удовлетворение. Она добилась того, чего хотела — поставила невестку на колени, в прямом смысле слова.
— Кстати, о квартире, — продолжила свекровь, когда Марина закончила уборку. — Я тут подумала, что мне нужны дополнительные деньги. Ремонт в моей квартире делать пора. Так что с следующего месяца будете платить мне аренду. Тридцать тысяч в месяц — это по-семейному, ниже рыночной стоимости.
Марина резко выпрямилась. Тряпка выпала из её рук.
— Аренду? Но мы же семья! Мы уже семь лет здесь живём!
— Именно поэтому я даю вам скидку, — невозмутимо ответила Галина Михайловна. — На рынке такая квартира стоит сорок пять тысяч минимум. А я прошу всего тридцать. Это же выгодно для вас.
Марина повернулась к мужу. Антон наконец поднял голову от телефона, но его взгляд был пустым, безразличным.
— Мам, может, не надо? — вяло попытался он возразить. — У нас ипотека за машину, детский сад...
— Антоша, не спорь с матерью, — отрезала Галина Михайловна. — Я достаточно для вас сделала. Пора и вам проявить благодарность. Или вы хотите съехать? Найти другое жильё? Посмотрим, как вы с вашей зарплатой снимете даже однокомнатную квартиру на окраине.
Она встала из-за стола, одёрнула свой дорогой кардиган и направилась к выходу из кухни. У двери обернулась.
— И ещё. Я буду приходить проверять квартиру. Всё-таки моя собственность, должна знать, в каком она состоянии. По выходным буду заглядывать. А если что не понравится — сразу договор аренды расторгну.
Когда входная дверь за ней закрылась, на кухне повисла тишина. Марина стояла посреди комнаты, чувствуя, как внутри неё поднимается волна гнева, обиды и отчаяния. Семь лет. Семь лет она терпела постоянные визиты свекрови, её замечания, поучения, вмешательство в их жизнь. Но это... Это было уже слишком.
— Ты ничего не скажешь? — спросила она у мужа.
Антон пожал плечами.
— А что тут скажешь? Мама права, квартира её. Придётся платить.
— Придётся платить? — Марина не верила своим ушам. — Твоя мать превращает нас в квартирантов в собственном доме, а ты говоришь "придётся платить"?
— Это не наш дом, Марин. Это мамина квартира. Мы просто в ней живём.
Что-то внутри Марины оборвалось. Она поняла, что больше не может. Не может жить под постоянным контролем свекрови, не может мириться с безразличием мужа, не может притворяться, что всё в порядке.
На следующее утро, как только Антон ушёл на работу, Марина достала телефон и начала искать квартиры в аренду. Цены кусались, но она нашла несколько вариантов однокомнатных квартир, которые могла бы потянуть со своей зарплатой. Затем она позвонила подруге Ольге.
— Оль, помнишь, ты говорила, что у вас в фирме ищут бухгалтера? Вакансия ещё открыта?
— Да, конечно! Ты решилась наконец? А как же твой детский сад?
Марина работала воспитателем в детском саду уже пять лет. Зарплата была маленькая, но ей нравилась работа с детьми. Однако теперь она понимала, что не может больше позволить себе работать за копейки.
— Решилась. Когда можно прийти на собеседование?
Следующие две недели Марина жила двойной жизнью. Днём она ходила на работу, улыбалась детям, делала вид, что всё по-прежнему. Вечером готовила ужин, разговаривала с мужем о пустяках, терпела очередные визиты свекрови. А по ночам, когда все спали, она планировала свой побег.
Собеседование прошло успешно. Ей предложили зарплату в три раза выше, чем в детском саду. Марина сняла небольшую, но уютную однокомнатную квартиру недалеко от новой работы. Потихоньку начала перевозить туда свои вещи — по сумке в день, чтобы никто не заметил.
И вот настал день, когда всё было готово. Марина написала заявление об увольнении в детском саду, забрала последние вещи из квартиры свекрови и села за кухонный стол писать письмо.
Когда Антон вернулся с работы, квартира встретила его непривычной тишиной. Обычно к этому времени Марина уже готовила ужин, по квартире разносился запах еды, играла тихая музыка. Но сегодня кухня была пуста и темна.
— Марин? — позвал он. — Ты дома?
Ответом ему была тишина. Он прошёл в спальню, включил свет. На кровати лежал конверт с его именем. Антон взял его дрожащими руками и вскрыл.
"Антон, когда ты будешь читать это письмо, меня уже не будет в этой квартире. Я ухожу. Нет, не к другому мужчине, как ты сейчас подумал. Я ухожу к себе. К той Марине, которую я потеряла за эти семь лет.
Я любила тебя. Правда любила. Но ты никогда не любил меня так, как любил свою мать. Для тебя её мнение всегда было важнее моих чувств. Её комфорт — важнее нашего семейного счастья.
Когда твоя мать заявила, что мы должны платить ей аренду за квартиру, в которой прожили семь лет, я ждала, что ты возмутишься, защитишь нашу семью. Но ты промолчал. Как всегда.
Я устала быть невесткой, которая должна знать своё место. Устала жить в доме, где я всегда буду чужой. Устала от мужа, который выбирает покой, а не правду.
Не ищи меня. Я подам на развод через месяц, когда устроюсь на новом месте. Квартиру оставляю вам с мамой. Уверена, она будет рада, что наконец избавилась от неудобной невестки.
Передай Галине Михайловне, что она победила. Но это пиррова победа. Потому что, избавившись от меня, она потеряла возможность иметь внуков, которых я мечтала родить. Потеряла невестку, которая, несмотря ни на что, заботилась о ней, когда она болела в прошлом году. Потеряла ту, которая могла бы стать ей дочерью, если бы она позволила.
А ты, Антон, потерял жену, которая любила тебя больше жизни. Которая готова была терпеть всё ради нашей семьи. Но даже у терпения есть предел.
Желаю вам с мамой счастья в вашей квартире. Теперь она действительно полностью ваша.
Марина"
Антон стоял посреди спальни с письмом в руках. Его руки дрожали. Он бросился к шкафу — пусто. Все вещи Марины исчезли. Её косметика в ванной — тоже. Не осталось ничего, что напоминало бы о её присутствии в этом доме.
Он схватил телефон, набрал её номер. Длинные гудки, потом автоответчик. Снова набрал — то же самое. Она не собиралась отвечать.
В дверь позвонили. Антон, надеясь, что это Марина передумала и вернулась, бросился открывать. Но на пороге стояла его мать с пакетами продуктов.
— Антоша, я решила приготовить тебе ужин, — весело сказала она, проходя в квартиру. — Марина опять где-то шляется? Вот вечно она...
Она осеклась, увидев лицо сына.
— Что случилось?
Молча он протянул ей письмо. Галина Михайловна читала, и её лицо постепенно менялось от удивления к гневу.
— Ну и катись! — выплюнула она, дочитав. — Нашла чем пугать — внуками! Найдём тебе нормальную жену, которая будет знать своё место, уважать свекровь!
Но Антон не слушал её. Он прошёл на кухню, сел за стол и уронил голову на руки. Только сейчас, когда Марина ушла, он понял, как сильно любил её. Как привык к её заботе, её улыбке, её присутствию рядом. И как глупо было променять всё это на мамино одобрение.
Прошёл месяц. Галина Михайловна переехала к сыну, чтобы "поддержать его в трудный момент". Она готовила, убирала, стирала — делала всё то, что раньше делала Марина. Но Антон не мог есть её борщи, не мог спать в пустой кровати, не мог жить в квартире, где каждый угол напоминал о потерянной любви.
Он пытался найти Марину, обзванивал её подруг, ездил к её родителям в другой город. Но все молчали. Никто не хотел выдавать её местонахождение.
А Марина в это время обустраивалась в своей маленькой съёмной квартире. Она поклеила новые обои, купила яркие шторы, поставила на подоконник цветы. Её новая работа оказалась интересной и хорошо оплачиваемой. Коллеги приняли её тепло, начальство ценило её профессионализм.
По вечерам она читала книги, которые давно хотела прочесть, но не было времени. Ходила в театр, на выставки, встречалась с подругами. Она заново училась жить для себя, а не для свекрови и её сына.
Иногда, конечно, накатывала тоска. Особенно по ночам, когда она лежала в пустой постели и вспоминала те редкие счастливые моменты их с Антоном жизни. Но потом она вспоминала унижения, молчание мужа, власть свекрови — и понимала, что сделала правильный выбор.
Через три месяца ей позвонил незнакомый номер. Она ответила, думая, что это с работы.
— Марина? — раздался усталый голос Антона.
Она хотела бросить трубку, но что-то остановило её.
— Чего ты хочешь?
— Встретиться. Поговорить. Марин, я... я всё понял. Мама уехала обратно к себе. Мы поссорились. Я сказал ей, что она разрушила мою семью.
— Поздно, Антон.
— Знаю. Но дай мне шанс всё исправить. Я изменился, правда. Я готов переехать, снимать квартиру вдвоём, подальше от мамы. Готов поставить тебя на первое место.
Марина молчала. В его голосе звучало искреннее раскаяние, но она уже не верила словам.
— Встретимся в кафе на Пушкинской в субботу, в два часа, — наконец сказала она. — Поговорим о разводе.
В субботу она пришла в кафе раньше назначенного времени. Села за столик у окна, заказала капучино. Антон появился точно в два, похудевший, с тёмными кругами под глазами. Он сел напротив, долго смотрел на неё.
— Ты прекрасно выглядишь, — сказал он.
И это была правда. Марина расцвела. Без постоянного стресса, унижений и необходимости угождать свекрови она помолодела на несколько лет. Сделала новую причёску, обновила гардероб, начала заниматься йогой.
— Спасибо. Ты хотел поговорить о разводе?
— Нет. То есть да, но... Марин, дай мне ещё один шанс. Я клянусь, всё будет по-другому.
Она покачала головой.
— Антон, дело не в твоей маме. Дело в тебе. Ты сделал свой выбор давно, задолго до той истории с арендой. Ты выбрал комфорт вместо борьбы, молчание вместо защиты, мать вместо жены. И я не виню тебя. Просто мы с тобой разные люди.
— Но я люблю тебя!
— Любовь — это не слова, а поступки. Где была твоя любовь, когда твоя мать унижала меня? Где была, когда она заявила, что я должна знать своё место? Ты молчал. А молчание — это тоже выбор.
Они ещё долго говорили. Антон уговаривал, просил, даже плакал. Но Марина была непреклонна. Она уже сделала свой выбор и не собиралась отступать.
Когда они прощались у кафе, Антон в последний раз попытался её обнять, но она отстранилась.
— Береги себя, — сказала она и ушла, не оборачиваясь.
Через месяц развод был оформлен. Марина получила повышение на работе. Она сняла квартиру побольше, в хорошем районе. Жизнь налаживалась.
А потом случилось неожиданное. Ей позвонила Галина Михайловна.
— Марина? Это я, — голос свекрови звучал неуверенно, совсем не так властно, как раньше.
— Здравствуйте, Галина Михайловна. Чем могу помочь?
— Я... я хотела извиниться. Я была не права. Разрушила вашу семью своим эгоизмом.
Марина удивилась. От этой женщины она не ожидала извинений.
— Что случилось?
— Антон. Он совсем извёлся. Не ест, не спит, на работе проблемы начались. Я вижу, как он страдает. И понимаю, что это я виновата. Я думала, что делаю как лучше, защищаю сына, но на самом деле... Я просто не хотела его отпускать. Не хотела делить ни с кем.
— Галина Михайловна, я ценю ваши извинения, но уже поздно.
— Знаю. Просто хотела, чтобы вы знали — вы были хорошей невесткой. А я была ужасной свекровью. Простите меня, если сможете.
После этого разговора Марина долго сидела в задумчивости. Она не чувствовала злости или обиды. Только лёгкую грусть о том, что могло бы быть, если бы всё сложилось иначе.
Но жизнь не терпит сослагательного наклонения. Что было, то прошло. А впереди её ждало новое будущее. Своё собственное, независимое, свободное. И она была готова идти ему навстречу.