Я не держала обиды. Просто перестала ждать. Когда дверь открылась, и на пороге появился сын — мне стало всё равно, зачем он пришёл.
Знаете, бывает такое чувство, когда вы смотрите на человека и не узнаёте его? Вроде те же глаза, тот же разрез губ, даже родинка на щеке на месте. Но это уже не тот мальчик, которого я когда-то укачивала ночами. Не тот подросток, которому я гладила школьную форму каждое утро. И даже не тот юноша, с которым мы выбирали его первый взрослый костюм на выпускной.
Толя стоял в дверном проёме моей квартиры с таким видом, будто зашёл в кабинет к начальнику — сосредоточенный и немного раздражённый. За его спиной маячила Римма, его жена, которую я видела от силы раз пять, хотя они уже десять лет вместе.
— Здравствуй, мам, — сказал Толя, не делая попытки обнять меня.
— Здравствуйте, Клавдия Михайловна, — кивнула Римма, поправляя воротник пиджака.
Я молча отступила в сторону, пропуская их в прихожую. Маленькая двухкомнатная квартира, которую мы когда-то получили с мужем как специалисты птицефабрики, сейчас казалась такой тесной с этими двумя чужими людьми.
— Проходите, чай будете? — спросила я, хотя заранее знала ответ.
— Нет, мам, мы ненадолго. Дела, сама понимаешь.
Какие дела у человека, который не навещал мать три года — я не понимала. Но кивнула, будто всё так и должно быть.
— Мы по поводу документов приехали, — Толя достал из внутреннего кармана пиджака папку. — На дачу. Помнишь, мы говорили?
Я не помнила. За три года ни одного звонка, только пара сообщений на день рождения, да и те, наверное, Римма напоминала отправить.
— Какие документы, Толя?
Он нетерпеливо вздохнул. Этот вздох я узнала — точно так же он вздыхал в детстве, когда я не могла сразу понять условие задачки, которую он пытался мне объяснить.
— Дарственная, мам. На дачу. Ты обещала оформить её на меня, забыла что ли?
Я стояла и смотрела на своего сына, на его дорогие часы, модную стрижку и безупречно выглаженную рубашку. Он работал финансовым аналитиком в крупном банке — так мне рассказала соседка Нина Петровна, которая случайно увидела Толю на фото в газете среди участников экономического форума. Я сама эту статью не читала — зрение уже не то.
— Присядьте, — я указала на кухню. — Я чайник поставлю.
Римма бросила быстрый взгляд на Толю, тот еле заметно пожал плечами, и они прошли за мной. Моя кухня в шесть квадратных метров, с холодильником, купленным еще пятнадцать лет назад, и старенькой плитой, кажется, смутила Римму. Она осторожно опустилась на краешек стула, стараясь не касаться стола.
— Мам, нам правда некогда, — Толя выложил перед собой папку. — Я договорился с нотариусом на завтра. Здесь согласие на дарение и образец договора дарения, который мы подпишем у него. Завтра съезжу с тобой и всё будет готово. Это нужно, чтобы решить некоторые финансовые вопросы.
Он говорил обтекаемо, но я сразу почувствовала, что-то недоговаривает. За тридцать лет работы бухгалтером я научилась распознавать, когда люди не договаривают о деньгах.
Я поставила чайник на плиту и молча подошла к серванту в углу кухни. Достала фотографию в простой деревянной рамке и положила перед Толей.
— Это кто? — он нахмурился, разглядывая снимок.
На фото я сидела на лавочке в саду той самой дачи, о которой шла речь. По обе стороны от меня — двое детей: мальчик лет семи и девочка лет пяти. Мы улыбались все трое, а на заднем плане цвела яблоня.
— Это Коля и Маша, внуки Нины Петровны, моей соседки, — я сказала это спокойно, без упрёка. — Каждое лето я беру их на дачу на выходные. Они помогают мне с грядками, а потом мы жарим шашлыки и смотрим на звёзды. Маша говорит, что в городе звёзд совсем не видно.
Толя отвёл взгляд. Римма неловко кашлянула.
— Мам, это всё хорошо, конечно, но причём тут дарственная? Ты можешь и дальше брать этих детей, мы не против.
— Не сможет, — вдруг вмешалась Римма, и я впервые за весь разговор посмотрела ей прямо в глаза. — Скажи ей правду, Толя. Мы хотим продать этот участок. Там уже коттеджный посёлок рядом строится, земля в цене выросла.
Я не удивилась. Где-то глубоко внутри я ожидала, что за туманными фразами о "финансовых вопросах" скрывается именно это. Толя неловко поморщился, явно недовольный прямолинейностью жены.
— А где Алла и Валера? — спросила я, наливая себе чай. Им я больше не предлагала — они же торопятся.
— У репетитора, — Толя постукивал пальцами по папке. — Английский и математика. Сейчас же без этого никуда, даже в выходные занимаются.
Я молча кивнула. Воскресенье, а дети на занятиях.. В моё время выходные были особенным временем для семьи.
— Не много ли нагрузки для детей? — спросила я осторожно.
Толя пожал плечами.
— Такое время. Без хорошего образования никуда.
Я не знала. Я вообще ничего не знала о своих внуках. Алле должно быть уже двенадцать, а Валере восемь. Или девять? Последний раз я видела их на дне рождения Толи, когда ему исполнилось тридцать пять. Сейчас ему тридцать восемь.
— У тебя есть мои внуки, но они меня не знают, — я отпила чай. — У меня есть дача, но мои внуки там никогда не были. Зато были чужие внуки. Забавно получается, правда?
Толя заёрзал на стуле.
— Мам, ну что ты начинаешь? Мы живём в Подмосковье, до тебя два часа езды. У нас работа, у детей школа, секции. Сама понимаешь, жизнь такая.
— Я понимаю, — кивнула. — Жизнь такая. А сколько вы рассчитываете выручить за дачу?
Толя и Римма переглянулись, и этот взгляд сказал мне всё.
— По предварительной оценке, около четырёх миллионов, — наконец ответил Толя, явно смягчая сумму. — Участок ценный, рядом строится коттеджный посёлок. Часть денег, конечно, тебе отдадим. На продукты, на коммуналку. Мы же не всё себе заберём.
Я отставила чашку.
— Ты приехал ко мне впервые за три года. Не спросил, как я живу, не поинтересовался моим здоровьем, не привёз внуков. Ты даже не позвонил предупредить, что едешь. А теперь хочешь, чтобы я подписала документы на продажу дачи, которую мы с твоим отцом строили своими руками? Где каждое дерево посажено нами?
— Отца уже нет, мама, — тихо сказал Толя. — А дача просто стоит без дела.
— Без дела? — я поднялась, пошла к холодильнику и достала оттуда трёхлитровую банку с вишнёвым вареньем. — Это мы с Колей и Машей в прошлом году наварили. А это, — я указала на мешочки с сушёными травами, висящие над окном, — мята и мелисса с дачи.
Я вернулась к столу и села.
— Когда ты последний раз был на даче, Толя?
Он помолчал, потом нехотя признался:
— Лет пять назад, наверное.
— Семь, — поправила я. — Семь лет назад, когда ещё был жив твой отец. Он всё ждал, что ты приедешь помочь с крыльцом. Не дождался.
В кухне повисла тишина, нарушаемая только тихим гудением холодильника.
— Мам, давай без этого, пожалуйста, — Толя поморщился. — Я делаю что могу. У меня ипотека, кредит за машину, детей поднимать надо. Ты думаешь, мне легко?
Я внимательно посмотрела на сына. Действительно, морщинки вокруг глаз, седина на висках. Когда он успел так повзрослеть? Он ведь совсем молодой ещё.
— Я не упрекаю тебя, Толя. Я просто говорю, как есть. Тебе нужны деньги от продажи дачи? Знай, что я не буду подписывать дарственную.
Римма выпрямилась на стуле.
— Вы не понимаете, Клавдия Михайловна. У нас уже все планы составлены, — она бросила быстрый взгляд на мужа.
Я подняла руку, останавливая её.
— Я всё прекрасно понимаю, Римма. Я тридцать лет проработала бухгалтером на птицефабрике.
Толя удивлённо посмотрел на меня. Он, кажется, забыл, кем я работала всю жизнь.
— Четыре миллиона — серьёзная сумма, — сказала я спокойно. — Но я не буду подписывать дарственную на тебя, Толя. У меня другие планы на эту дачу.
Толя удивлённо посмотрел на меня.
— Какие ещё планы? Мам, это же семейная дача. Отец бы хотел...
— Отец хотел, чтобы на даче звучал детский смех, — перебила я его. — И он звучит. Каждые выходные с мая по сентябрь. Только не ваших детей, а соседских.
— Мам, ты что? — Толя почти подскочил. — Хочешь оставить дачу чужим детям? А как же мы? Как же твои родные внуки?
— Родные? — я покачала головой. — Родные — это те, кто рядом, Толя. Я уже консультировалась с юристом. Дача останется моей, пока я жива. А потом перейдет тем, кто действительно её любит и ценит. Коля и Маша провели там больше времени, чем твои дети за всю их жизнь. — А теперь, если не хотите чаю, не смею задерживать. У вас, наверное, дела.
Римма быстро поднялась, сжимая сумочку. Толя сидел, глядя на меня с таким выражением, будто видел впервые.
— Почему им? — вдруг спросил он тихо. — Почему этим детям, а не твоим родным внукам? Что у них такого особенного?
Я улыбнулась. Первый раз за весь наш разговор.
— Ничего особенного, Толя. Просто они приезжают каждые выходные. Помогают мне с грядками. Слушают мои истории. Спят в той же комнате, где когда-то спал ты. Им нужно место, где их любят. И люди, которые их ждут.
Он поднялся медленно, как будто постарел ещё на несколько лет прямо здесь, на моей кухне.
— Мам, — начал он, и голос его звучал растерянно. — Ты не можешь так поступить. Это наша семейная дача.
Я подошла к нему и впервые за весь день коснулась его руки.
— Послушай, Толя. Дача ещё долго будет моей. У тебя есть время всё изменить. Привози детей. Приезжайте сами. Покажи, что вам дорого это место, а не только деньги, которые можно за него выручить. И тогда, может быть, я передумаю.
Он смотрел в пол, не поднимая глаз.
— Дача пока побудет моей, — сказала я мягко. — А ты привези как-нибудь Аллу и Валеру. Пусть познакомятся с бабушкой. И с Колей и Машей тоже. Им будет весело вместе.
— Я позвоню на днях, — сказал Толя, направляясь к выходу. Римма уже ждала в прихожей, демонстративно глядя на часы. — Насчёт детей. Может, на следующих выходных...
Я кивнула, не особо надеясь, но и не теряя надежду полностью.
Когда дверь за ними закрылась, я вернулась на кухню и взяла фотографию. Коля и Маша улыбались мне с снимка. Дети соседки, которые стали мне как родные внуки.
Я не держала обиды на Толю. Правда не держала. Просто научилась жить без ожиданий. А теперь, кажется, снова начала ждать. Может быть, на следующих выходных...
Телефон зазвонил, когда я убирала чашки со стола.
— Клавдия Михайловна, — раздался голос Нины Петровны. — Мои озорники к вам на дачу в следующую субботу поедут?
— Поедут, Ниночка, — улыбнулась я. — Только в этот раз, может быть, не одни.
— Неужто Толик объявился? — Нина Петровна всё знала, даже то, о чём я молчала. — Видела, как они с женой к подъезду подъехали на своей машине.
— Объявился, — я посмотрела в окно, где на горизонте собирались тучи. — Говорит, внуков привезёт на выходных.
— И что, привезёт? — в голосе соседки звучало сомнение.
— Не знаю, — честно ответила я. — Но буду готовиться, на всякий случай. Приготовлю рагу из овощей. И твоим, и своим хватит.
Я подошла к окну. Небо затягивали тучи, но между ними пробивался солнечный луч, золотя верхушки деревьев во дворе. Странно устроена жизнь — иногда приходится потерять что-то, чтобы понять его ценность. Толя приехал за бумагами на дачу, а столкнулся с вопросом о том, что такое настоящая семья.
Дети Нины Петровны приедут в эту субботу. Будут помогать с грядками, потом жарить шашлыки, а вечером смотреть на звёзды. И, может быть — только может быть — приедут Алла и Валера. Познакомятся с Колей и Машей. Услышат истории про своего отца, когда он был маленьким. Это только первый шаг, конечно. Одним днём не исправить трёх лет отсутствия. Но это был бы начало.
А пока... пока я буду ждать субботы. И готовить рагу из овощей по рецепту моей мамы. Хватит на всех — и на своих, и на чужих, которые стали как родные.
Спасибо за ваше время и внимание. Если история откликнулась — поддержите, пожалуйста, канал донатом, это очень важно для меня🌺