Стояла я у стиральной машинки, перебирала грязное бельё после выходных. Дело привычное — каждый понедельник одно и то же. Сергей, муж мой, вечно забывает карманы проверить. То чеки найду размокшие, то зажигалку, один раз даже гвозди стирала вместе с его рабочими штанами — машинку потом полдня чистила.
Вытащила его куртку джинсовую, ту, что он на работу в автосервис носит. Полезла в карман — а там бумажка. Развернула и замерла. Детский рисунок. Карандашами цветными нарисовано: домик с трубой, солнышко в углу, две фигурки — побольше и поменьше, держатся за ручки. А внизу кривыми буквами выведено: "Папе от Маши".
Ноги подкосились. Села прямо на пол, на холодный линолеум. У нас детей нет. Быть не может. Пятнадцать лет вместе, и всё это время я знала — не судьба нам. Сначала лечилась, по врачам бегала, деньги последние на анализы тратили. Потом смирилась. Сергей говорил: "Ну и ладно, Свет, проживём вдвоём". Я верила ему.
А тут — Маша. Какая ещё Маша?
Рисунок спрятала в шкаф, в стопку своего белья. Руки тряслись так, что еле застёжки на наволочках застегнула. Стирку загрузила на автомате, даже не соображая, что туда кидаю — потом оказалось, что белое с цветным смешала, полотенца все в розовых пятнах пошли.
Весь день как в тумане ходила. Суп варила и думала: может, это племянница его нарисовала? У Сергея сестра в Саратове живёт, дочка у неё есть, Настя. Но Насте уже четырнадцать, она в таком возрасте розовых пони по углам не рисует, в телефоне сидит целыми днями. Да и почерк на рисунке совсем детский был, лет пяти-шести от силы.
К вечеру совсем изнервничалась. Села на кухне, чаю налила, а он мимо кружки льётся — не замечаю даже. Сергей пришёл в восьмом часу, как обычно. Грязный весь, руки в машинном масле.
— Свет, ужин готов? — спросил, разуваясь в прихожей.
— Готов, — отозвалась я. — Иди мыться.
Смотрела, как он к раковине идёт, как рукава закатывает. Сорок два года ему, спина широкая, руки сильные — всю жизнь железом занимается. Седина в висках пробивается. Знакомый до последней родинки человек. А вдруг чужой?
За ужином молчали оба. Суп налила, сметаны достала. Сергей ел, газету листал — привычка у него такая, всегда за едой местную нашу газету читает.
— Как день? — спросила я, стараясь говорить спокойно.
— Да нормально. «Приору» одну закончили, теперь «Ниссан» какой-то привезли — всю подвеску менять надо. Японцы, а ездят по нашим дорогам, как угорелые.
— А больше ничего интересного?
Он поднял глаза от газеты:
— А что интересного может быть в автосервисе? Масло, колодки, всё как всегда.
Смотрел он на меня спокойно, без всякой настороженности. Или играет хорошо?
Ночью не спала. Лежала, слушала, как Сергей храпит рядом. Думала: надо проверить телефон. Раньше никогда такого не делала — не из тех я людей, кто по карманам роется. Но рисунок этот покоя не давал.
Утром, когда муж на работу ушёл, принялась за уборку. Вытерла пыль, пропылесосила — и незаметно для самой себя оказалась у его тумбочки. Телефон он всегда с собой носит, но вдруг что-то ещё найду?
В тумбочке — носки, ремень старый, коробка с наручными часами, которые уже лет пять не работают. Ничего подозрительного. В куртках его полазила — карманы пустые. Под матрасом посмотрела — как в кино показывают. Глупость, конечно, но проверила.
Ничего.
***
На следующий день встретила у подъезда Люду с третьего этажа. Она у нас в доме всё про всех знает — не злая, просто любопытная очень.
— Светка, привет! — улыбнулась она. — Что такая кислая? Поссорились, что ли?
— Да нет, всё нормально, — ответила я. — Просто весна, авитаминоз, наверное.
— Понимаю, — кивнула Люда и вдруг добавила: — А я твоего Серёгу вчера видела, он из машины выходил около детского сада на Ленина. Я как раз мимо проходила, внучку из садика забирала.
Сердце ухнуло вниз.
— Наверное, клиента отвозил или забирал, — выдавила я.
— Может, и так, — пожала плечами Люда. — Ну ладно, мне бежать надо.
Всю дорогу до квартиры соображала: детский сад на Ленина — это недалеко от сервиса, минут десять пешком. Может, правда по работе был? А может...
Вечером решилась:
— Серёж, а ты вчера около детского сада был?
Он поднял глаза от тарелки:
— Был. А что?
— Люда видела. Просто интересно.
— Толика, мастера нашего, подвозил. У него машина в ремонте, попросил до дома довезти. Он как раз рядом с тем садиком живёт.
Объяснение логичное. Я кивнула. А сама думаю: а может, не Толика он возил?
***
Прошла ещё неделя. Я извелась совсем. По ночам не спала, аппетит пропал — похудела на три килограмма. Подруга Ирка говорит: "Света, ты как привидение ходишь, что случилось-то?" А я молчу. Стыдно признаться, что подозреваю мужа, а доказательств никаких нет.
В субботу не выдержала. Сергей собрался в гараж — сказал, что колёса на лето переобуть надо, хоть и рано ещё, но предварительно проверить. Я дождалась, пока он уедет, достала рисунок из шкафа и села на кухне его разглядывать.
"Папе от Маши". Почерк детский, неровный. Домик нарисован старательно, видно, что ребёнок взрослому хотел понравиться. Фигурки — одна высокая, другая маленькая. Папа и дочка?
Слёзы сами покатились. Пятнадцать лет я мучилась, что детей родить не могу. А он, получается, где-то на стороне ребёнка завёл? И сколько этой Маше лет? Пять? Шесть? Значит, всё это время обманывал?
Когда Сергей вернулся, я сидела на кухне с красными глазами. Рисунок лежал на столе.
— Света, что случилось? — испугался он.
— Вот это случилось, — ткнула я пальцем в бумажку. — Объясни.
Он взял рисунок, посмотрел. На лице удивление:
— Откуда это у тебя?
— Из кармана твоей куртки! Две недели назад нашла! — голос мой сорвался на крик. — Кто такая Маша? Где ты её прячешь?
Сергей сел напротив, положил рисунок на стол. Молчал долго. Потом тяжело вздохнул:
— Света, прости. Я хотел сказать, но не знал, как ты отреагируешь.
— Говори уже! — перебила я. — У тебя ребёнок на стороне, да? Давно? Ты мне все эти годы врал?
— Нет! — он замотал головой. — Нет, не мой это ребёнок. Это дочка Толика, мастера из сервиса.
Я уставилась на него:
— Какого Толика?
— Толян у нас полгода назад устроился, помнишь, я рассказывал? Он после развода живёт, дочку воспитывает один. Бывшая его запила, лишили её родительских прав. Он и отец, и мать для девочки. Машенька у него, шесть лет.
Муж встал, подошёл ко мне, присел на корточки рядом:
— В садик её водить не может — машины нет, на работу вечно опаздывает. Я его по утрам подвожу — он дочку отводит, потом на работу вместе едем. Вечером — та же история.
— А рисунок? — прошептала я.
— Маша его мне подарила недели три назад. Толян её забирал из садика, а я за ними заехал. Она выбежала, такая радостная, кричит: "Дядя Серёжа, это вам!" Нарисовала меня — сказала, что я добрый. Я тогда сразу в карман сунул, даже не посмотрел толком. Потом забыл.
Слёзы у меня ещё сильнее полились. От облегчения, от стыда, от жалости к себе.
— Почему не рассказал? — спросила я. — Я же думала...
Сергей обнял меня:
— Не рассказал, потому что знаю, как тебе больно про детей вспоминать. Ты каждый раз, как мы мимо детской площадки проходим, отворачиваешься. Думал, если про Машу скажу — ты расстроишься.
На следующий день Сергей предложил:
— Поедем со мной. Познакомлю с Толяном и Машей.
Я согласилась. Оделась получше, хоть и волновалась страшно.
Подъехали к детскому саду в шестом часу. Толян стоял у ворот — мужчина лет тридцати пяти, в поношенной куртке, лицо усталое. А рядом с ним девочка — светлые косички, красная курточка, сапожки резиновые с божьими коровками.
— Толь, это моя жена Света, — представил Сергей.
— Очень приятно, — протянул руку Толян. — Серёга про вас много рассказывает.
Маша смотрела на меня любопытными глазами:
— А вы тётя Света? Папа говорил, что дядя Серёжа добрый, потому что у него жена хорошая.
Я присела перед ней на корточки:
— Здравствуй, Маша. Мне очень понравился твой рисунок.
— Правда? — засияла она. — А я ещё умею цветочки рисовать! Хотите, вам нарисую?
— Конечно, хочу.
Толян неловко кашлянул:
— Света, спасибо вам. Серёга — единственный человек, кто реально помогает. Остальные обещают, а толку ноль. Без него я бы не справился — работу бросать нельзя, а дочь одну не оставишь.
В машине по дороге домой я молчала. Сергей косился на меня:
— Ты что, всё ещё злишься?
— Нет, — покачала я головой. — Просто думаю.
Думала я вот о чём: пятнадцать лет я считала, что жизнь обошлась со мной жестоко. Детей нет, и не будет. А тут встретила мужчину, который в одиночку растит дочку после того, как жена спилась. И девочку, которая в шесть лет уже знает, что такое жить без мамы.
***
В воскресенье испекла пирог с капустой. Позвонила Сергею:
— Пригласи Толяна с Машей к нам в гости. На чай.
Муж удивился, но спорить не стал.
Пришли они часа в три. Маша сразу к окну метнулась — у нас с подоконника видно двор, там дети на горке катаются.
— Можно я посмотрю? — спросила она.
— Конечно, — разрешила я.
Толя с Сергеем на кухне сели, чай пили, про работу разговаривали. А я присела рядом с Машей на диван.
— Красиво у вас, — сказала она. — У нас дома не так красиво. Папа не умеет шторы вешать, они у нас кривые.
— Может, я помогу? — предложила я. — Я неплохо шью.
— Правда? — оживилась Маша. — А куклам платья сшить можете?
— Смотря какой кукле.
Она задумалась:
— У меня одна кукла есть, бабушка подарила. Только она в той одежде, в которой была, когда купили. Папа в магазин ходил, но там всё дорого.
— Принесёшь мне куклу — сошью, — пообещала я.
В тот вечер, когда гости ушли, Сергей обнял меня на кухне:
— Спасибо.
— За что?
— За то, что ты у меня самая лучшая.
Я прижалась к нему. Думала: может, судьба устроена не так, как мы хотим. Может, она даёт нам ровно то, что нужно, только не сразу понятно — зачем.
***
Прошло полгода. Маша теперь приходит к нам почти каждую неделю. Я сшила ей три платья для куклы, потом связала свитер, потом сшила настоящее платье — на Новый год.
Толя сначала стеснялся, говорил: "Света, зачем вы тратитесь?" А я отвечала: "Мне в радость".
И правда в радость. Машенька рассказывает мне про садик, про подружек, про то, что не получается букву "р" выговаривать. Я слушаю, пирожки пеку, косички ей заплетаю.
Как-то в марте она принесла мне рисунок. Домик, солнышко, четыре фигурки — две больших, средняя и маленькая. Внизу кривыми буквами: "Моя семья".
— Это кто? — спросила я, показывая на среднюю фигурку.
— Это вы, тётя Света, — серьёзно ответила Маша. — Вы же как мама.
Слёзы навернулись. Я обняла её:
— Спасибо, солнышко.
Вечером, когда Маша с отцом ушли, я показала рисунок Сергею. Он долго смотрел, потом повесил на холодильник, рядом с первым — тем самым, из кармана куртки.
— Вот видишь, — сказал он. — Всё к лучшему.
Я кивнула. Детей у нас так и не будет — это я приняла давно. Но счастье пришло другое — то, которого не ждала. Маленькая девочка со светлыми косичками, которая называет меня "как мама". Муж, который помогает другу, не ожидая ничего взамен. И уверенность в том, что даже из самой страшной находки может вырасти что-то светлое.
Теперь, когда я стираю Серёжину куртку, всегда тщательно проверяю карманы. Мало ли что ещё найду. Может, опять рисунок. Или записку от Маши. Или что-то другое — то, что перевернёт жизнь. Но я больше не боюсь. Потому что знаю: даже если сердце сожмётся от страха, в конце обязательно будет свет. Обязательно.
***
Спасибо всем, кто поддерживает канал лайком и подпиской🖤