Дом стоял на краю деревни, тёмный, выдохшийся, как старый человек после долгой болезни. Ольга не была здесь почти семь лет, но запах — смесь пыли, яблок и сырого дерева, мгновенно вернул её в прошлое. В те времена, когда мать улыбалась, а окна не были занавешены серыми шторами.
На столе стояла фотография — мать в саду, улыбается, щурясь на солнце. "Здравствуй, мам", — тихо произнесла Ольга, проводя пальцами по стеклу. Ей хотелось плакать, но слёз не было. Всё уже выжгло изнутри: похороны, нескончаемые соболезнования, пустые фразы вроде “держись, всё наладится”.
Снаружи послышался звук шин, кто-то подъехал. Ольга выглянула в окно и увидела серебристую машины, пыльную от долгой дороги. Из неё вышел Алексей, её двоюродный брат. Он был в тёмном костюме и с тем же холодным лицом, что и на похоронах. Брат не улыбнулся, не обнял, а просто кивнул.
— Привет.
— Привет.
— Всё готово к поминкам? — сухо спросил он, снимая перчатки.
— Почти. Тётя Марина должна привезти еду.
— Опять она со своим недовольством, — хмыкнул Алексей. — Хоть бы раз приехала без скандала.
Он прошёл в дом, словно хозяин, поставил бутылку коньяка на стол и осмотрел комнату.
— Странно видеть всё это без неё, — наконец сказал он, — как будто дом выдохся.
Ольга молчала. Её раздражала его холодность, его манера говорить о матери в прошедшем времени, будто речь идёт не о человеке, а о предмете мебели.
Когда приехала тётя Марина, воздух как-будто накалился. Высокая, с нарочито тёмной помадой, она вошла, перекрестившись, и сразу заявила:
— Бог всё видит. Но, Оля, тебе нужно разобраться с бумагами. У матери наверняка остались счета, документы, что-то важное. Потом поздно будет.
— Сейчас не время, — устало ответила Ольга.
— А когда, милая? Когда этот дом окончательно развалится? — тётя сжала губы. — Я предупреждала твою мать: нельзя тянуть всё в одиночку.
Ольга отвернулась. Ей хотелось тишины. Но Марина не умела молчать.
После поминок, когда гости разошлись, Ольга осталась одна. За окном тихо капал дождь. Дом будто снова ожил — скрипел, шептался, дышал. Она поднялась на второй этаж, туда, где когда-то была её детская. Всё выглядело так же: старый письменный стол, книжная полка, плюшевый медведь с оторванным ухом. Только теперь всё было покрыто толстым слоем пыли.
Она подошла к лестнице, ведущей на чердак. Мать всегда запрещала туда подниматься. "Там мусор, ничего интересного", — всегда говорила она. Но почему-то в тот вечер Ольга почувствовала, что туда нужно пойти.
Доски скрипели под ногами. Воздух был тяжёлый, пропитанный запахом старых вещей. Луч фонарика выхватывал из темноты коробки, чемоданы, какие-то тряпки. И вдруг она увидела старую шкатулку. Деревянная шкатулка, тёмная, с выгравированным узором, была заперта на маленький ржавый замок.
Ольга взяла её на колени. Сердце забилось чаще. На крышке было выгравировано имя — "О. В. С." Это были её собственные инициалы.
— Что за... — прошептала она.
Замок поддался от первого же усилия. Внутри лежала пожелтевшая тетрадь. На обложке дрожащей рукой было написано:
"Моей дочери. Прочитай, когда останешься одна».
Ольга застыла. Руки дрожали, дыхание перехватило.
Она села прямо на пол и медленно развернула бумагу. Первые строки заставили её сердце остановиться:
"Если ты читаешь это, значит, меня уже нет. Я не смогла рассказать тебе при жизни об этом. Ты должна знать, что у тебя есть сестра".
Ольга перечитывала эти строки несколько раз. Сестра? Какая сестра? Её мать всегда говорила, что Ольга у неё единственная. Никогда не было даже намёка на кого-то ещё.
Внизу стояла подпись: "Не ищи её, пока не будешь готова к правде".
Снаружи раздался скрип калитки, кто-то пришёл. Ольга поспешно закрыла шкатулку, спрятала под одеяло. Сердце прыгало в груди.
— Оля? — послышался голос Алексея снизу. — Ты наверху? Нам надо поговорить.
— Сейчас, — ответила она, пытаясь говорить спокойно.
Когда она спустилась вниз, брат стоял у окна. Его лицо было бледным.
— Странные люди сегодня звонили, — сказал он. — Говорят, из какого-то архива. Спрашивали про маму. Про её прошлое.
Он посмотрел на неё внимательно.
— Ты ничего не знаешь?
Ольга медленно покачала головой, но внутри всё уже переворачивалось.
Письмо в шкатулке жгло её, как огонь.
Она знала только одно: "Её мать не была той, за кого себя выдавала".
Ночь в старом доме тянулась долго, на улице стоял густой туман. Ольга долго лежала, глядя в потолок, слушая, как где-то в стенах шуршит мышь, а ветер хлопает ставнями. Сон так и не приходил. В голове звучала лишь одна фраза: "Ты должна знать, что у тебя есть сестра".
Около трёх ночи она не выдержала. Достала из-под подушки шкатулку, включила настольную лампу и развернула письмо. Бумага была мягкая, пожелтевшая, будто хранила дыхание прошлых лет. Она узнавала почерк матери. он был чуть наклонённый, но в каждой букве чувствовалась дрожь.
"Оля, если ты читаешь это, значит, всё, чего я так боялась, сбылось. Ты всегда спрашивала, почему у нас нет фотографий твоего отца. Я говорила, что он умер. Это ложь. Он жив. И если узнает, где ты, он попытается вернуть то, что считает своим".
Ольга отпрянула от стола, как от удара током. Сердце стучало в висках. Она перечитала строку ещё раз — "он жив". Значит, мать лгала ей всю жизнь. Но почему?
Пальцы дрожали, когда она переворачивала страницу.
"Когда тебе было два года, у нас родилась ещё одна девочка — твоя сестра. Я назвала её Кирой. Но я знала, что он не оставит нас в покое. Тогда я отдала её в другую семью. Это было единственное, что могло её спасти. Не ищи её, пока не узнаешь всю правду о нём. Я оставила подсказку в моём старом дневнике".
Ольга закрыла глаза. Её ладони стали влажными. "Сестра. Отдала. Спасённая от кого? От отца, которого она никогда не видела?" Но теперь она будто ощущала его присутствие в каждом углу дома.
На лестнице послышался тихий скрип. Ольга вздрогнула. В коридоре мелькнула тень. Она быстро спрятала письмо обратно в шкатулку.
— Оля, ты не спишь? — послышался голос Алексея.
— Нет… просто не могу уснуть.
Брат выглянул из-за двери. В свете лампы его лицо казалось усталым.
— Завтра я уеду в город. У нас с тётей дела. Останешься здесь?
— Да, хочу немного разобрать вещи мамы.
— Ну смотри. — Он замялся. — Только будь осторожна. Мне не нравится этот дом.
— Почему?
— Не знаю… Слишком много тайн. — Он усмехнулся, но без веселья. — А тайны редко приносят счастье.
Когда он ушёл, Ольга снова поднялась на чердак. Она знала, где искать дневник. В детстве мать хранила старые тетради в большом сундуке у стены. Сундук был тяжёлым с железными ржавыми петлями. Ольга открыла крышку. Запах старых бумаг ударил ей в нос.
Внутри сундука лежали пачки писем, вырезки из газет, какие-то счета… И наконец показался дневник в бордовой обложке. Она открыла первую страницу. Первые записи начинались двадцать восемь лет назад.
"Сегодня я узнала, что беременна. Сергей сказал, что рад, но его глаза были холодными. Я не верю ему".
"Сергей всё чаще исчезает. Возвращается поздно, с запахом чужих духов. Я боюсь. Но уйти не могу".
"Он сказал, если я рожу второго ребёнка, он заберёт его себе. „Ты не справишься“, — сказал он. Мне страшно".
Ольга ощущала, как слова матери прожигают ей сердце. Каждая строчка — это крик о помощи.
На последней странице были строчки:
"Если кто-то прочтёт это, ищите дом у реки. Там найдёте правду."
Дом у реки. Какой дом? Где? Ольга лихорадочно перелистывала страницы, но больше упоминаний не было. Только обрывки: "старый причал", "мельница", "берег с ивами".
Она спустилась вниз. На кухне запахло гарью — это свеча догорела до конца. В окне блеснул свет фар. Ольга подошла к стеклу. На дороге стояла незнакомая чёрная машина, но почему-то без номеров. Внутри неё виднелся силуэт человека.
Ольга замерла. Через мгновение свет погас, и машина медленно отъехала.
Утром Алексей уехал, оставив записку: "Буду через пару дней. Не лезь никуда, пожалуйста".
Но Ольга знала, что останавливаться нельзя. Мать говорила о доме у реки, а значит, там она найдёт разгадку.
Она достала из ящика старую схему, которую когда-то рисовала мать. Это был набросок, сделанный синим карандашом, где была отмечена тонкая извилистая линия, похожая на русло реки. Рядом приписка: "Старый хутор. С. Лесное".
— Лесное… — тихо повторила Ольга. — Значит, туда.
Но прежде чем уйти, она ещё раз взглянула на письмо. Последняя строчка теперь звучала особенно жутко:
"Если он узнает, что ты ищешь правду, он придёт за тобой".
Ольга сжала бумагу, чувствуя, как по спине пробежал холодок.
Снаружи поднялся ветер, и старый дом будто вздохнул протяжно и тревожно.
Она поняла: буря, о которой предупреждала мать, только начинается.
Дорога к Лесному тянулась бесконечно. Серый рассвет затягивал небо, асфальт блестел после ночного дождя. Ольга ехала на старой материной машине. Каждая кочка, каждый поворот будто приближал её к чему-то важному — к правде, которую мать скрывала столько лет.
Указатель с облупившимися буквами показал: "с. Лесное – 3 км." Впереди мелькнула узкая дорога, которая шла к реке и старому деревянному мосту. Под колёсами жалобно скрипнули доски. За мостом начиналась другая жизнь — туманная, тихая, как сон.
Дом она увидела почти сразу. Низкий, облупившийся, но с целыми окнами и покрашенной калиткой. У крыльца стоял мольберт, а рядом ведро с красками. Изнутри доносился певучий женский голос.
Ольга постучала.
Дверь открыла светловолосая девушка с большими глазами, в выцветшем платье. На миг обе замерли. Между ними проскочило что-то неизведанное. Это было не просто удивление, а странное чувство, что они знают друг друга.
— Здравствуйте… — первой заговорила девушка. — Вам кого?
— Меня зовут Ольга, — сказала она, чувствуя, как пересыхает горло. — Я ищу Киру.
— Это я.
Возникло молчание. Только было слышно как ветер шелестит листвой.
— Можно войти? — спросила Ольга.
Кира кивнула.
Внутри пахло краской и свежим хлебом. На стенах висели картины — пейзажи, портреты, река в разное время года. Всё такое живое и тёплое.
— Простите за вторжение, — начала Ольга, — но я… я, возможно, ваша сестра.
Бледнея Кира отступила на шаг.
— Что вы сказали?
Ольга достала из сумки письмо матери. Бумага дрожала в её руках.
— Это писала наша мама.
Кира осторожно взяла лист, как что-то хрупкое. Её глаза бегали по строчкам, и её лицо становилось ещё бледнее.
— Мама… — прошептала она. — Я… я думала, она умерла много лет назад. Приёмные родители мне ничего не рассказывали. Только говорили, что я сирота.
Ольга села на стул. Руки не слушались.
— Значит, это правда, — тихо произнесла она. — У меня действительно есть сестра.
Кира долго молчала, потом подошла к окну и посмотрела на реку.
— Часто мне снился сон, — сказала она. — Будто какой-то женский голос зовёт меня по имени. Я просыпалась в слезах и не понимала почему. Наверное, это была она…
Слёзы блеснули в её глазах, но она быстро вытерла их рукавом.
— Почему вы приехали сейчас?
— Мама умерла, — сказала Ольга. — После похорон я нашла это письмо. Там было написано, что она отдала тебя чужим людям, чтобы спасти.
— Спасти? — Кира горько усмехнулась. — От кого? От жизни?
— От отца. Она писала, что он очень опасен. Что если узнает, где мы, придёт за нами.
Кира покачала головой.
— Мой приёмный отец мне говорил, что Сергей Волгин, наш отец, умер два года назад. Но… — она запнулась, — недавно мне звонил какой-то мужчина, сказал, что Сергей оставил мне какие-то бумаги, которые я должна подписать. Я не пошла. Интуиция подсказала, что не стоит.
Ольга насторожилась.
— Какие бумаги?
— Он не уточнил. Сказал, что касается наследства.
Снаружи заскрипели колёса. Обе вздрогнули. Кира выглянула в окно. у ворот стояла чёрная машина. Та самая, что Ольга видела ночью.
— Ты кого-то ждёшь? — прошептала она.
— Нет… — Кира побледнела.
Дверь медленно приоткрылась, и на пороге появился высокий мужчина в сером пальто. В руке он держал кожаную папку.
— Прошу прощения, — его голос был мягкий, но холодный. — Я ищу Киру Волгину.
— Это я, — сказала Кира, выпрямившись. — Что вам нужно?
Мужчина чуть улыбнулся.
— Я представляю интересы семьи вашего отца. Мы лишь хотим закрыть старое дело. Подпишете несколько бумаг, и дело будет улажено.
Ольга шагнула вперёд.
— А если не подпишет?
— Тогда, боюсь, будут неприятности.
Он посмотрел на неё пристальным взглядом:.
— Вы, должно быть, Ольга. Очень рад знакомству.
Ольга почувствовала, как в груди поднимается холод.
— Откуда вы знаете моё имя?
— Ваш отец говорил о вас, — спокойно ответил мужчина. — Он давно хотел, чтобы вы обе вернулись в семью.
— Он умер, — твёрдо сказала Кира.
Мужчина тихо рассмеялся.
— Кто вам это сказал?
Ольга почувствовала, как у неё подкашиваются ноги. В ушах зазвенело.
— Что вы имеете в виду? — прошептала она.
— То, что ваш отец жив, — сказал он. — И он ждёт вас. Обеих. В доме у реки всё только начинается.
Мужчина протянул визитку и, не дожидаясь ответа, вышел.
Ольга сжала карточку. На ней было всего две строчки:
"Сергей Волгин. Город Белореченск."
Кира посмотрела на неё испуганно.
— Что нам теперь делать?
Ольга долго молчала, потом сказала твёрдо:
— Ехать туда. Узнать всё. До конца.
Снаружи снова поднялся ветер, стукнула старая калитка.
Река за окном потемнела, словно тоже знала.что пути назад уже нет.
Город Белореченск встретил их холодом и запахом мокрого асфальта. Небо нависло низко, словно готовилось упасть на землю. Ольга и Кира молчали всю дорогу. Каждая думала о своём, но обе знали, что назад пути нет.
Адвокат, представившийся Аркадием Львовичем, ждал их у здания суда.
— Рад, что вы всё-таки приехали, — сказал он, пожимая им руки. — Господин Волгин хотел, чтобы вопрос решился мирно. Но раз уж возник спор, всё должно пройти официально.
Ольга насторожилась.
— Какой спор?
— Наследственный, — спокойно ответил адвокат. — По завещанию вашей матери, дом у реки и прилегающие земли принадлежат обеим дочерям. Но есть нюанс. В материалах дела указано, что собственность находится под арестом до выяснения обстоятельств смерти гражданки Волгиной.
Кира побледнела.
— Под арестом? Но мама умерла от болезни!
Аркадий Львович опустил глаза.
— Так указано в свидетельстве, да. Однако вскрылись детали… некоторые документы противоречат медицинскому заключению. Суд хочет разобраться.
Ольга почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Вы хотите сказать… её смерть расследуют?
— Скорее, пересматривают, — осторожно произнёс адвокат. — В деле появились новые свидетели.
Они вошли в здание. В коридоре пахло бумагой и дешёвым кофе. Люди в чёрных пальто переговаривались, кто-то щёлкал ручкой. Всё выглядело буднично, но на душе было тревожно.
Когда началось заседание, в зале повисла мёртвая тишина. Судья, строгая женщина с холодными глазами. объявила:
— Дело №17/43. По заявлению Волгина Сергея Петровича, касающееся имущества покойной Волгиной Натальи Алексеевны.
Имя прозвучало как удар. Ольга сжала кулаки.
— Он жив, — прошептала она. — Он действительно жив.
Адвокат Волгина поднялся.
— Ваша честь, мой доверитель готов представить документы, подтверждающие, что смерть его жены была несчастным случаем, а не самоубийством, как указано в полицейском отчёте. Он также хочет передать дочерям всё имущество семьи, включая дом у реки.
— Это ложь, — не выдержала Ольга, вскакивая. — Моя мать писала, что боялась его! Она скрывалась от него!
— У вас есть доказательства? — холодно спросила судья.
Ольга достала из сумки старый дневник.
— Вот. Это её записи.
Судья взяла тетрадь, пролистала несколько страниц.
— Мы приобщим это к делу, — сказала она. — Заседание откладывается до изучения материалов.
После суда они с Кирой вышли на улицу. Наконец-то пошёл дождь. Капли били по асфальту, лицу и рукам.
— Ты понимаешь, что это значит? — сказала Ольга. — Он пытается взять нас под свой контроль.
— Но зачем ему этот дом? — спросила Кира. — Там ведь нет ничего, кроме старья.
— Значит, внутри есть нечто другое. — Ольга посмотрела вдаль. — Что-то он боится всё-таки потерять.
На следующее утро они вернулись в Лесное. В гостиной стоял старый шкаф. Ольга вспомнила, как мать когда-то тщательно запирала нижний ящик. Ключа не было.
Она нашла лом и аккуратно поддела замок. Щелчок, и ящик открылся. Внутри лежал конверт с сургучной печатью и пачка старых документов. На конверте надпись:
"Суд. Передать при необходимости. 2003 год."
Ольга раскрыла бумаги. Там были фотографии на которых была молодая мать с мужчиной в дорогом костюме, а также вырезка из газеты: "Бизнесмен Волгин подозревается в сокрытии убийства на строительном объекте. Дело закрыто из-за недостатка доказательств."
Кира схватилась за голову.
— Боже… значит, мама всё знала!
— И хотела передать это в суд, — добавила Ольга. — Но кто-то остановил её.
На стол упала тень. Ольга резко обернулась. В дверях стоял тот самый мужчина в сером пальто, что приезжал раньше.
— Вижу, вы всё нашли, — сказал он спокойно. — Поздравляю.
— Кто вы? — спросила Ольга.
— Адвокат Волгина. Настоящий. Тот, что был в суде, был подставной.
Он подошёл ближе, глядя прямо ей в глаза.
— Ваш отец действительно жив. И он не собирается сдаваться. Но теперь вы знаете то, чего знать не должны.
Кира в ужасе отступила.
— Вы угрожаете?
— Я предупреждаю. Уезжайте отсюда. Забудьте. Пока ещё всё можно замять.
Он развернулся и ушёл в дождь. Дверь хлопнула, будто прозвучал громкий выстрел.
Ольга стояла неподвижно, сжимая бумаги.
— Он боится нас, — прошептала она. — Боится, что мы обнародуем это.
Кира опустилась на стул.
— Что теперь?
Ольга посмотрела на конверт с пометкой "Передать в суд".
— Доведём дело до конца. Как хотела мама.
Она посмотрела на окно. Тёмная вода в реке отражала молнии.
Ольга знала, что впереди у них встреча. И, возможно, последняя.
Ночь опустилась на дом у реки, густая, как дым. Свет лампы дрожал, отражаясь в окне. На столе лежали документы, найденные в ящике, и конверт с последним письмом матери.
Ольга сидела неподвижно, слушая, как за стенами стучит дождь. Рядом Кира мерила шагами комнату, будто боялась остановиться.
— Всё это... — Кира говорила срывающимся голосом. — Эти бумаги, завещание, суд... Зачем она всё так запутала?
Ольга посмотрела на неё устало:
— Чтобы мы поняли.
Она раскрыла конверт. Внутри было письмо, написанное уже дрожащей рукой матери:
"Если вы читаете это, значит, я не успела.
Не ищите виноватых — ищите правду.
У каждой из вас свой путь. Но помните: тот, кто выберет ложь, потеряет всё".
Подпись расплылась от слёз.
Кира села напротив.
— Она знала, что я встречалась с его людьми, — прошептала она. — Они сказали, что если я подпишу бумаги, всё закончится. Я… я просто хотела, чтобы всё прекратилось.
— Ты подписала? — спросила Ольга.
Кира опустила голову.
— Да.
Ольга долго молчала. За окном гремел гром. Потом она поднялась, подошла к сестре и спокойно сказала:
— Тогда мы обе должны закончить то, что она начала.
Кира подняла глаза, полные страха.
— Оля, ты не понимаешь. Если отец узнает, что мы нашли эти бумаги, он не остановится.
— Он и не останавливался, — твёрдо ответила Ольга. — Он убил её, пусть даже не руками, но страхом, ложью, шантажом. И теперь мы не дадим ему похоронить её имя второй раз.
Они всю ночь провели за столом, разбирая бумаги. Среди контрактов, расписок и судебных отчётов нашёлся протокол допроса двадцатилетней давности. Подписан фамилией Сергея Волгина. Внизу — строчка: "Признался в давлении на свидетелей".
А рядом была подпись следователя, перечёркнутая красной линией.
— Вот оно, — тихо сказала Ольга. — То, чего он боится.
Утром они поехали в город. На станции их уже ждали. Та самая чёрная машина стояла у ворот, блестя под дождём. Из неё вышел тот самый мужчина в сером пальто, который называл себя настоящим адвокатом Волгина.
— Вы сделали глупость, — сказал он спокойно. — Мы ведь предупреждали.
Ольга выпрямилась:
— Глупость — это жить во лжи.
Он подошёл ближе, глядя прямо ей в глаза.
— Отдайте документы. И никто не пострадает.
Кира шагнула вперёд:
— Нет. Хватит. Мы не будем молчать.
На лице мужчины мелькнуло раздражение.
— Вы не понимаете, с кем играете. Ваш отец — очень известный человек. Он всё ещё управляет людьми, газетами, судами.
— А мама была сильнее, — сказала Ольга. — Потому что выбрала совесть.
Она достала телефон, подняла его повыше:
— Эти документы я отправила в облако. Если с нами что-то случится, их получат журналисты.
Мужчина замер. Несколько секунд длились как вечность. Потом он тихо сказал:
— Значит, вы выбрали войну.
Он сел в машину и уехал, не обернувшись.
Кира дрожа опустилась на скамейку.
— Оля… что теперь?
— Теперь будем просто жить. И расскажем всё в суде.
Через месяц дело Волгина стало сенсацией. Газеты писали о сокрытии преступления, о подлоге, о семье, которая долгие годы жила под страхом. Сам Волгин исчез, а власти начали пересмотр старого дела.
Ольга и Кира вернулись в дом у реки. Осень уже касалась деревьев. Река текла спокойно, отражая солнце.
На столе у окна стояла фотография матери — та самая, где она смеётся в саду.
Ольга наливала чай, когда Кира тихо сказала:
— Думаешь, она простила нас?
Ольга посмотрела в окно:
— Она хотела, чтобы мы выбрали честность. И мы выбрали.
Кира улыбнулась впервые за долгое время.
— Тогда, может быть, и я смогу начать заново. Рисовать. Без прежнего страха.
— А я напишу её историю, — сказала Ольга. — Пусть все знают, какой она была.
Солнце пробилось сквозь облака, осветив старую шкатулку на подоконнике. Внутри, среди пожелтевших писем, лежала последняя записка, которую Ольга раньше не замечала.
На ней было всего три слова, написанное знакомым почерком:
"Теперь вы свободны".
Ольга улыбнулась, чувствуя, как что-то тяжёлое наконец покидает грудь. Дом, казалось, вздохнул вместе с ней.
Река блестела в лучах солнца, и впервые за много лет над домом у реки стояла не тьма, а свет.
Друзья! Пишите комментарии, подписывайтесь, ставьте лайки!