Я думала, что нашла свое счастье с Игорем, обаятельным вдовцом и отцом двоих детей. Я вкладывала в нашу новую семью всю душу, создавала уют, пыталась стать другом его подросткам. Но сказка закончилась, когда после свадьбы выяснилось, что я вышла замуж не только за мужчину, но и за его огромную долговую яму. Апогеем стала его просьба продать мою родительскую квартиру, чтобы расплатиться с кредиторами. Он не ожидал, что я откажусь.
***
Медовый месяц закончился, не успев начаться. Закончился он ровно в тот день, когда я поняла, что вышла замуж не за мужчину, а за его долговую яму, в которую меня теперь старательно пытались затянуть.
С Игорем мы познакомились на дне рождения общей подруги. Обаятельный, умный, с грустинкой в глазах. Он был вдовцом, один воспитывал двоих детей-подростков — шестнадцатилетнюю Аню и четырнадцатилетнего Павла. Его жена умерла три года назад от тяжелой болезни.
Меня, успешного финансового аналитика, привыкшую все просчитывать, тогда подкупила его трогательная забота о детях. Он казался идеальным отцом и надежным мужчиной. Наши отношения развивались стремительно, и через полгода он сделал мне предложение. Я, тридцатипятилетняя женщина, никогда не бывавшая замужем, растаяла. Вот оно, мое выстраданное счастье.
Мы расписались скромно, без пышного торжества. Я переехала в его большую трехкомнатную квартиру. Свою «однушку», доставшуюся от родителей, я решила пока сдавать. Первые пару месяцев были похожи на сказку. Я порхала по квартире, готовила вкусные ужины, пыталась наладить контакт с детьми.
Аня, копия своей покойной матери, как мне сказали, приняла меня в штыки. Она общалась сквозь зубы, демонстративно игнорировала мои просьбы и постоянно сравнивала меня с мамой.
— А вот мама готовила лазанью по-другому, — цедила она, ковыряя вилкой в тарелке.
— Мама бы мне разрешила пойти на ночную вечеринку, она мне доверяла, — заявляла она, когда я пыталась установить хоть какие-то правила.
Павел был помягче, но полностью находился под влиянием сестры. Игорь же на все это смотрел сквозь пальцы.
— Мариночка, ну пойми, им тяжело, — говорил он, обнимая меня вечером. — Они до сих пор не пережили потерю. Будь мудрее, ты же взрослая женщина.
И я старалась. Покупала Ане дорогую косметику, которую она просила, давала деньги на кино и кафе с друзьями. Оплатила Павлу новый навороченный телефон, потому что старый «уже не в тренде». Игорь только улыбался и говорил, какая я у него замечательная.
Первый звоночек прозвенел, когда я случайно увидела выписку по его кредитной карте, которую он оставил на кухонном столе. Сумма долга была шестизначной. Я опешила.
— Игорь, что это? — спросила я вечером, стараясь говорить спокойно.
Он замялся, отвел взгляд.
— А, это... Старые долги. Еще когда Лена была жива, на лечение много уходило. Плюс, бизнес у меня тогда прогорел. Я потихоньку выплачиваю.
— Потихоньку? Игорь, тут проценты бешеные! Ты отдаешь минимум, а долг только растет! — я, как финансист, видела всю картину целиком.
— Мариша, не волнуйся, я все решу, — он попытался меня обнять. — Главное, что мы вместе.
Но я уже не могла не волноваться. Я начала замечать то, на что раньше закрывала глаза. Дети совершенно не знали цену деньгам. Аня могла спокойно попросить у отца десять тысяч на «новые джинсы», потому что старые «надоели», и он, не моргнув глазом, переводил ей деньги. Павел постоянно «терял» карманные расходы и просил еще.
Я попыталась поговорить с Игорем о семейном бюджете. Предложила составить таблицу расходов, начать планировать траты.
— Мариш, зачем все усложнять? — отмахнулся он. — Мы же не бедствуем. Ты хорошо зарабатываешь, я тоже.
— Я хорошо зарабатываю, потому что умею считать деньги! — начала заводиться я. — А ты, кажется, вообще не понимаешь, в какой вы финансовой яме! Дети привыкли жить не по средствам.
— Не смей так говорить о моих детях! — вдруг вспылил он. — Они пережили трагедию! Я не могу им во всем отказывать. И покойная Лена их баловала, они так привыкли.
Это был первый раз, когда он на меня накричал. Я опешила и замолчала. В тот вечер он ушел спать в гостиную, а я всю ночь проплакала в нашей спальне. Я поняла, что лезу на чужую территорию со своими правилами, и мне здесь не рады. Но отступать я не собиралась. Речь шла уже и о моем будущем.
***
На следующий день Игорь сделал вид, будто ничего не произошло. Он был преувеличенно ласков, принес мне кофе в постель и поцеловал.
— Прости, любимая. Я вчера вспылил. Просто тема детей для меня очень болезненная.
Я кивнула, но осадок остался. Я решила действовать иначе. Разговоры не помогают — значит, нужны наглядные примеры. Я перестала оплачивать «хотелки» Ани и Павла со своей карты.
Через неделю Аня подошла ко мне с недовольным видом.
— Марин, мне нужны деньги. Мы с девочками в новый торговый центр едем. Там скидки.
— Аня, я давала тебе на карманные расходы в понедельник, — спокойно ответила я, помешивая суп.
— Так они уже закончились! — фыркнула она. — Я на них в кафе сходила и кофточку купила.
— Значит, в торговый центр ты сегодня не едешь. Нужно учиться распределять свои финансы, — я старалась говорить как можно мягче, но внутри все кипело.
Аня посмотрела на меня, как на врага народа.
— Я папе скажу!
— Скажи, — пожала я плечами.
Вечером состоялся разговор. Игорь был напряжен.
— Марина, почему ты отказала Ане?
— Потому что она должна понимать, что деньги не растут на деревьях. У нее были средства, она их потратила за два дня. Это не мои проблемы.
— Это пять тысяч рублей! Неужели тебе жалко для моей дочери? Она хотела развеяться!
— Мне не жалко. Но я не собираюсь поощрять бездумное транжирство. Игорь, пойми, мы должны научить их ответственности!
— Ты не их мать, чтобы их учить! — сорвался он. — Их мать никогда бы так не поступила! Лена отдавала им последнее!
Это был удар ниже пояса. Я почувствовала, как к глазам подступают слезы.
— Но я не Лена, Игорь. И я не собираюсь быть просто кошельком для твоей семьи.
Я развернулась и ушла в спальню. Впервые я подумала, что совершила ужасную ошибку, выйдя за него замуж. Я любила этого мужчину, но его семья меня отторгала. Они жили в своем мире, где были свои правила, установленные покойной хозяйкой дома. И в этом мире мне отводилась лишь роль спонсора.
Через пару дней раздался звонок на мой мобильный. Незнакомый номер.
— Марина Викторовна? — спросил строгий мужской голос.
— Да.
— Вас беспокоят из банка «Кредит-Актив». Ваш супруг, Игорь Сергеевич, указал вас в качестве контактного лица. У него имеется просроченная задолженность по потребительскому кредиту в размере восьмисот тысяч рублей. Мы не можем с ним связаться.
Я замерла, держа телефонную трубку. Восемьсот тысяч. Это уже не «старые долги». Это катастрофа.
— Я передам ему, — пробормотала я и отключилась.
Меня трясло. Я сидела на диване и смотрела в одну точку. В голове не укладывалось. Как он мог скрыть от меня такое? Я чувствовала себя обманутой и преданной.
Вечером, когда Игорь вернулся с работы, я ждала его на кухне. Я положила перед ним свой телефон.
— Звонили. Из банка.
Игорь побледнел. Он посмотрел на меня виноватым взглядом.
— Мариш, я хотел тебе сказать...
— Когда? Когда бы приставы пришли описывать имущество? Игорь, это восемьсот тысяч! Откуда этот долг?
— Лена брала... — тихо сказал он. — На открытие салона красоты. Салон прогорел, а кредит остался.
— И ты молчал? Ты женился на мне, зная об этом? Ты позволил мне вкладывать деньги в твою семью, покупать твоим детям дорогие вещи, зная, что над вами висит такой долг?
— Я думал, я справлюсь сам! Я не хотел тебя в это впутывать!
— Ты уже впутал! — закричала я. — Ты впутал меня в тот самый момент, когда скрыл правду!
Разговор слышали дети. Они стояли в дверях и смотрели на нас. На лице Ани была презрительная ухмылка. Кажется, ее вся эта ситуация только забавляла.
***
После того скандала в нашем доме повисла ледяная тишина. Игорь ходил мрачнее тучи, дети со мной практически не разговаривали, общаясь только с отцом. Я чувствовала себя чужой, лишней, будто я — причина всех бед.
Я попыталась снова поговорить с Игорем. На этот раз без криков.
— Игорь, нам нужно что-то делать с этим долгом. Давай я посмотрю договор, может, можно реструктуризировать, уменьшить платеж.
Он устало махнул рукой.
— Там уже столько пеней набежало... Я не знаю, что делать, Марин. Я в отчаянии.
— Почему ты раньше не сказал? Мы бы вместе что-то придумали.
— Боялся. Боялся, что ты уйдешь, — он посмотрел на меня с такой надеждой и болью, что мое сердце дрогнуло. — Лена... она была не очень практичной. Жила одним днем. Я ее любил, но с финансами была беда. Я думал, после ее смерти я разгребу все, но не смог.
В тот момент мне стало его жаль. Я обняла его и сказала, что мы справимся. Я действительно так думала. Я верила, что наша любовь сильнее любых долгов. Какая же я была наивная.
Я взяла дело в свои руки. Созвонилась с банком, договорилась о встрече. Подготовила документы для реструктуризации. Мы сели с Игорем и составили жесткий план экономии. Никаких лишних трат. Только самое необходимое.
Я собрала всех троих на кухне.
— Итак, наша семья сейчас в сложном финансовом положении, — начала я. — Поэтому нам всем придется затянуть пояса. Аня, Павел, карманные расходы урезаются вдвое. Никаких спонтанных покупок. Всю одежду, развлечения — все обсуждаем заранее.
Аня тут же взвилась.
— Это еще почему? Папа, ты позволишь ей командовать?
— Анечка, Марина права, — тихо сказал Игорь. — Мы должны быть одной командой.
— Отличная команда! — язвительно бросила она. — Пришла в наш дом и устанавливает свои порядки! Мама бы никогда так не поступила! Она бы нашла деньги!
— Твоя мама и создала эту ситуацию! — не выдержала я. — Если бы она думала головой, а не жила одним днем, мы бы сейчас не сидели по уши в долгах!
Слова вылетели прежде, чем я успела подумать. В кухне повисла мертвая тишина. Игорь посмотрел на меня с ужасом. Павел вжал голову в плечи. Аня... ее лицо исказилось от ярости.
— Я тебя ненавижу, — прошипела она. — Ты злая, завистливая тетка, которая просто завидует нашей маме!
Она выбежала из кухни, хлопнув дверью.
— Зачем ты так? — укоризненно сказал Игорь. — Зачем ты тронула память о Лене?
— А что, я неправду сказала? — во мне взыграла обида. — Я пытаюсь вас всех вытащить из болота, а в ответ получаю только упреки и ненависть!
— Ты ничего не понимаешь...
— Нет, это ты ничего не понимаешь, Игорь! Твои дети абсолютно не приспособлены к жизни! Они привыкли, что им все достается по щелчку пальцев! А ты им потакаешь!
Мы снова кричали друг на друга. Я поняла, что совершила тактическую ошибку. Я не имела права говорить так о их матери, какой бы она ни была. Но и терпеть их отношение я больше не могла. Война была объявлена.
***
С того дня моя жизнь в этой квартире превратилась в ад. Дети объявили мне тотальный бойкот, который Игорь молчаливо одобрял. Они показательно не ели то, что я готовила.
— Я не буду это есть. От твоей стряпни у меня болит живот, — заявляла Аня и демонстративно заказывала пиццу, оплачивая ее с отцовской карты.
Они оставляли за собой грязь, разбрасывали вещи, громко включали музыку, когда я работала из дома. Любая моя просьба игнорировалась или выполнялась с таким видом, будто я заставляю их таскать камни.
Я жаловалась Игорю, но он лишь вздыхал.
— Мариш, потерпи. Они остынут. Не дави на них.
— Я не давлю! Я просто хочу жить в чистоте и тишине! Это мой дом тоже!
— Их дом это в первую очередь, — однажды обронил он фразу, которая меня просто убила.
Я поняла, что никогда не стану здесь своей. Я всегда буду «пришлой теткой», захватившей чужую территорию. Моя любовь к Игорю начала давать трещины. Я смотрела на него и видела не любимого мужчину, а слабого, бесхарактерного человека, который прячется за спинами своих избалованных детей.
Финансовая ситуация не улучшалась. Несмотря на мой план, деньги продолжали утекать сквозь пальцы. Игорь втайне от меня давал их детям. Я видела это по банковским уведомлениям.
— Игорь, мы же договорились! — в очередной раз я пыталась достучаться до него.
— Ане нужны были новые кроссовки для физкультуры.
— У нее три пары почти новых кроссовок! Зачем ей четвертая?
— Те ей не нравятся. Марина, это всего лишь кроссовки! Перестань считать каждую копейку! Ты превращаешься в скрягу!
— Я превращаюсь в единственного взрослого человека в этой семье! — кричала я в бессилии.
Я чувствовала себя выжатой как лимон. Работа, домашние дела, постоянная война с детьми и ссоры с мужем. Я похудела, под глазами залегли темные круги. Подруга, с которой мы встретились в кафе, ахнула.
— Марина, что с тобой? Ты выглядишь ужасно.
Я разрыдалась прямо там, в кафе. Я рассказала ей все. Про долги, про детей, про то, что Игорь меня не слышит.
— Беги оттуда, — сказала она твердо. — Просто беги. Он тебя использует. Он нашел себе удобную женщину с хорошей зарплатой, которая решит его проблемы. А когда решит — он выкинет тебя, потому что его дети тебя никогда не примут.
— Но я люблю его...
— Ты любишь образ, который сама себе придумала. А реальный Игорь — вот он. Слабак и манипулятор. Продавать твою квартиру он еще не предлагал?
Я тогда усмехнулась.
— Нет, до этого, надеюсь, не дойдет.
Как же я ошибалась.
Однажды вечером я вернулась домой и увидела на столе официальное письмо. Судебное уведомление. Банк подал в суд о взыскании задолженности. Сумма с пенями и штрафами перевалила за миллион.
Игорь сидел на кухне, обхватив голову руками. Он был белый как полотно.
— Это конец, — прошептал он. — Они заберут квартиру.
— Эту квартиру они не заберут, — сказала я, вспоминая законы. — Это единственное жилье, и в нем прописаны несовершеннолетние. Но они могут наложить арест на счета, запретить выезд за границу, удерживать часть зарплаты.
— У меня и так зарплата серая! Они все заберут! Нас выселят на улицу! Что я скажу детям?
Он смотрел на меня глазами побитой собаки. И в этот момент он произнес то, что стало последней каплей. То, что разрушило остатки моих чувств.
***
— Мариш, — он поднял на меня полный слез взгляд. — Есть один выход.
Я напряглась, интуитивно чувствуя, что сейчас услышу что-то страшное.
— Какой? — спросила я глухо.
— Твоя квартира, — прошептал он. — Она же стоит... ну, прилично. Если мы ее продадим, мы закроем этот долг. И еще останется. Начнем жизнь с чистого листа. Без долгов, без этого ужаса.
Я смотрела на него и не верила своим ушам. Он это серьезно? Продать мою квартиру. Квартиру, в которой я выросла. Квартиру, которую мои родители, работая всю жизнь, оставили мне, своему единственному ребенку.
— Ты... ты предлагаешь мне продать мою квартиру? — переспросила я, думая, что мне послышалось.
— Нашу. Мы же семья, — он попытался взять меня за руку, но я отдернула ее, как от огня. — Марина, это единственный способ спасти нас. Спасти детей. Ты же не хочешь, чтобы они оказались на улице?
Во мне что-то оборвалось. Вся любовь, вся жалость, вся надежда, что еще теплилась в душе, испарилась в один миг. Я увидела перед собой не несчастного, запутавшегося мужчину, а расчетливого хищника, который долго ходил вокруг да около и наконец решил нанести решающий удар.
— Ты в своем уме, Игорь? — спросила я ледяным тоном.
— Марина, пожалуйста, пойми...
— Нет! Это ты пойми! — я перешла на крик. — Ты привел меня в свою семью, скрыв от меня миллионные долги! Ты позволил своим детям вытирать об меня ноги! Ты ни разу не заступился за меня! А теперь ты хочешь, чтобы я продала единственное, что у меня есть, мое наследство, чтобы оплатить долги твоей покойной жены и твое неумение вести дела?
В кухню на шум прибежали Аня и Павел.
— Папа, что случилось? — спросила Аня.
— Ваша новая мамочка отказывается нам помогать! — с горечью в голосе воскликнул Игорь. — Она хочет, чтобы нас выгнали из дома!
Аня впилась в меня ненавидящим взглядом.
— Я так и знала! Ты всегда нас ненавидела! Ты только и ждала, чтобы нам стало плохо! Эгоистка!
— Да! — подхватил Игорь, входя в раж. — Я думал, ты меня любишь, любишь моих детей! А ты просто эгоистка, которая думает только о своей квартире! Ты же теперь часть семьи!
Я смотрела на эти три перекошенных от злости лица и чувствовала, как внутри меня рождается холодная, звенящая ярость. Они действительно считали, что я им должна. Что я обязана пожертвовать всем ради их комфорта.
Я обвела их спокойным, тяжелым взглядом. Сделала глубокий вдох.
— Хорошо. Вы хотите услышать мой ответ? Вы его получите.
***
Я посмотрела прямо в глаза Игорю, потом перевела взгляд на его детей, которые смотрели на меня с презрением и ожиданием.
— Да, Игорь, я люблю тебя. Точнее, любила, — начала я спокойно, но каждое слово отдавалось сталью. — Я любила того мужчину, за которого выходила замуж. Но я не подписывалась платить за ошибки прошлого твоей семьи.
Я сделала паузу, давая им осознать сказанное.
— Я не собираюсь содержать двух взрослых, здоровых лбов, — я кивнула в сторону Ани и Павла, — которые не ценят ни моих усилий, ни моих денег, и считают, что им все должны. За твою семью, Игорь, я платить не буду.
На кухне воцарилась гробовая тишина. Игорь смотрел на меня так, будто я ударила его ножом.
— Как... как ты можешь? — пролепетал он. — Это же и твоя семья тоже...
— Нет, — отрезала я. — Моя семья — это партнерство, уважение и поддержка. А это, — я обвела рукой кухню, их троих, — это потребительство в чистом виде. Вы просто хотели найти спонсора. И вы его нашли. Но спонсорство закончилось.
— Ты просто бессердечная! — взвизгнула Аня. — Папа для тебя все, а ты!
— А что «я»? — повернулась я к ней. — Я работала, пока ты транжирила отцовские деньги. Я готовила, убирала, пыталась стать тебе другом. А что ты делала в ответ? Хамила, оскорбляла меня, сравнивая с вашей святой матерью, которая оставила вам в наследство только долги!
— Не смей так говорить о маме! — крикнул Павел, до этого молчавший.
— А я буду! — голос мой звенел. — Потому что с меня хватит! Хватит этой лжи, этого лицемерия! Вы привыкли жить в иллюзии, что вы — особенные, а все вокруг вам обязаны. Так вот, я вам ничего не должна.
Я повернулась к Игорю.
— Квартиру свою я продавать не буду. Это даже не обсуждается. А ты... ты можешь подавать на банкротство, искать вторую работу, продавать что-то из этой квартиры. Это твои проблемы. Ты мужчина, ты глава семьи — вот и решай их.
— Значит, ты нас бросаешь? В такой трудный момент? — в голосе Игоря зазвучали слезливые нотки манипулятора.
— Я не бросаю вас. Я спасаю себя. От тебя, от твоих долгов, от твоих детей, которые никогда бы не стали мне семьей.
Я развернулась и пошла в спальню. Руки дрожали, сердце колотилось как сумасшедшее, но на душе было странное облегчение. Будто я сняла с плеч неподъемный груз.
Я открыла шкаф и достала чемодан. Я не собиралась оставаться в этом доме ни на минуту дольше. Я слышала, как они что-то кричали мне вслед. Игорь обвинял меня в предательстве, Аня — в эгоизме. Но я их уже не слушала.
Я быстро скидала в чемодан свои вещи — одежду, косметику, ноутбук. Все, что я покупала для этого дома — постельное белье, посуду, декор — я оставила. Пусть подавятся.
Когда я с чемоданом вышла в коридор, они все стояли там. Игорь с мольбой в глазах, дети — с ненавистью.
— Марина, не уходи. Подумай. Мы все решим, — попытался он остановить меня.
— Я уже все решила, Игорь. Прощай.
Я открыла входную дверь и вышла на лестничную площадку. Дверь за моей спиной захлопнулась. Я вызвала лифт, и пока он ехал, я поняла, что не плачу. Впервые за много месяцев я не плакала от обиды и бессилия. Я чувствовала только пустоту и свободу.
***
Я вызвала такси, села на заднее сиденье и назвала адрес ближайшей приличной гостиницы. Ехать в свою квартиру было бессмысленно — там жили квартиранты. Мне нужно было временное убежище, место, где я смогу выдохнуть и собраться с мыслями.
Заселившись в безликий номер, я бросила чемодан у кровати и без сил опустилась в кресло. В ушах все еще звучали их крики, а перед глазами стояли их перекошенные от злости лица. Но сквозь обиду и боль уже пробивалось странное, незнакомое чувство — облегчение.
Первым делом я позвонила своим квартирантам.
— Здравствуйте, это Марина, хозяйка квартиры, — начала я, стараясь, чтобы голос не дрожал. — У меня изменились обстоятельства, мне срочно нужно жилье. Я знаю, что по договору у нас месяц, но я готова вернуть залог и заплатить неустойку, если вы сможете съехать раньше.
Молодая пара на том конце провода, к счастью, отнеслась с пониманием. Они как раз собирались искать квартиру побольше и согласились освободить мою в течение двух недель. Мы договорились. Один камень с души упал.
Затем я позвонила на работу и взяла отпуск за свой счет на неделю. Мне нужно было время. Телефон разрывался от звонков и сообщений Игоря. Сначала это были гневные обвинения, потом — жалостливые мольбы вернуться, затем — клятвы, что он все осознал и все исправит. Я не читала. Я просто заблокировала его номер и все связанные с ним контакты.
Через пару дней мне набрала наша общая подруга, та, что познакомила нас.
— Марин, привет. Звонил Игорь. Он в панике, просил с тобой поговорить. Говорит, что любит, не может без тебя.
— Ира, спасибо, но я не хочу об этом говорить. У меня все решено.
— Я так и поняла, — вздохнула она. — Знаешь, а я ведь чувствовала, что что-то не так. Он еще до тебя пытался отношения строить, но все женщины сбегали, как только узнавали про его финансовый аппетит и детей. Я думала, может, с тобой получится, ты девушка сильная...
— Слишком сильная, чтобы позволить себя использовать, — горько усмехнулась я. — Спасибо, что сказала. Теперь я окончательно уверена, что поступила правильно.
Две недели в гостинице пролетели как в тумане. А потом настал день, когда я наконец-то смогла вернуться домой. В свою собственную квартиру. Ту самую, которую Игорь хотел продать. Ту самую, которая теперь казалась мне неприступной крепостью, спасшей меня.
Открыв дверь своим ключом, я вошла в тихое, пустое, но такое родное пространство. Здесь все было на своих местах. Старое родительское кресло, книжный шкаф, фотографии на стенах. Я села прямо на пол посреди комнаты. И только тут меня накрыло.
Я плакала. Долго, навзрыд. Я оплакивала не Игоря и не ту семью, которой у меня так и не случилось. Я оплакивала свою мечту, свою наивность, свое разбитое сердце. Я оплакивала полгода своей жизни, отданные людям, которые этого совершенно не заслуживали.
Когда слезы высохли, я затеяла генеральную уборку, а потом и небольшой ремонт. Я своими руками отдирала старые обои, красила стены в светлый, свежий цвет. Физический труд помогал не думать. Я словно счищала с себя всю ту грязь, в которой жила последние месяцы.
Однажды, возвращаясь из строительного магазина, я столкнулась у подъезда с Аней. Она стояла, переминаясь с ноги на ногу, и выглядела совсем не так дерзко, как обычно. Похудевшая, с потухшим взглядом.
— Здравствуйте, Марина Викторовна, — тихо сказала она.
Я кивнула в ответ, не собираясь заводить разговор.
— У нас... у нас все плохо, — вдруг выпалила она. — Отец впал в депрессию, почти не выходит из комнаты. Нам пришлось продать его машину. Деньги все равно почти все ушли приставам. Нас в школе заставляют сдавать на ремонт, а у нас нет...
Она смотрела на меня с какой-то отчаянной надеждой. Видимо, думала, что я сейчас сжалюсь, достану кошелек и решу ее проблемы. Как раньше.
Но я смотрела на нее и не чувствовала ничего. Ни злости, ни жалости. Пустота.
— Это не мои проблемы, Аня, — спокойно сказала я. — Теперь вы с отцом и братом — настоящая семья. Учитесь справляться вместе.
Я обошла ее и зашла в подъезд. Я не обернулась.
Прошло полгода. Я сделала в квартире ремонт своей мечты. Сменила работу на более спокойную. Начала ходить на танцы. Я снова научилась улыбаться. О Игоре и его семье я больше ничего не слышала и слышать не хотела. Я знала, что поступила жестко, может быть, даже жестоко. Но я спасла себя. Свое будущее, свое достоинство и свою родительскую квартиру. И я ни о чем не жалела.
А как бы вы поступили на месте Марины? Стоит ли жертвовать всем ради сохранения семьи, которая тебя не ценит?