В очередной раз отправив половину группы на пересдачу, Иван Андреевич Морозов, доцент, кандидат наук, но всё ещё «молодое дарование» и «надежда факультета», вернулся на кафедру, поставил чайник и, чтобы скоротать время до следующего экзамена, стал пролистывать на телефоне новостные заметки. Писали, что сегодня перекроют улицы где-то у чёрта на куличках, что смотровую площадку «Москва-Сити» закроют для посетителей аж на целую неделю и что солнечная погода уже сегодня сменится ливнем, «который принесёт в столицу грозовой фронт с берегов Балтийского моря». Словом, самые скучные вещи.
В отличие от других молодых преподавателей, Иван Андреевич ничего не знал о сленге, мемах и новых субкультурах. Зато отлично разбирался в истории Московского княжества — и требовал того же от других. Коллеги считали его фанатиком-миссионером, пытавшимся обратить окружающих в свою веру — любовь к прошлому. Студенты, однако, говорили, что он больше похож на инквизитора. Он и не пытался искать с ними общий язык и, дай ему волю, вообще перешёл бы на древнерусский.
Выпив чаю, Морозов уже собирался идти пытать первокурсников, но в дверь вдруг постучали, а затем, не дождавшись ответа, отворили. На пороге стоял верзила лет тридцати пяти, в сером пиджаке и галстуке. «Заочник, — подумал Морозов, — и слишком наглый».
— Вы — Морозов? — спросил верзила.
— Да. Но консультация у меня по средам. И поверьте, вам на ней трудно придётся.
— Нет, уважаемый. Консультация будет сейчас, — верзила щёлкнул перед лицом Ивана Андреевича красным удостоверением сотрудника ФСБ, — пройдёмте, молодой человек.
Инженер на его месте просто пожал бы плечами. Журналист, нажав пару кнопок, отправил бы заготовленное сообщение коллегам из всех изданий. Но Морозова подвело воображение историка. В голове смешались образы из самых разных эпох: волосы на коже встали дыбом от холода мрачных застенков, руки задрожали, будто он уже несколько часов провисел на дыбе. Уши заложило от громкого гудка парохода «Ванино-Магадан» вперемешку со злобным смехом Малюты Скуратова. Верзиле пришлось вести Морозова под руку — ноги его едва двигались под тяжестью невидимых кандалов.
Чёрный «Мерседес» плыл по освободившейся полосе. Несмотря на включённую сирену, водитель, казалось, совсем никуда не спешил.
— Скажите хоть, за что меня взяли? Вроде бы я не тот период изучаю.
— Скоро узнаете. А пока мой вам совет — просто смотрите в окно… Как знать, — тихо добавил верзила, — увидите ли ещё всё это?
Морозов хорошо знал родной город и любил его, как бабушку с дедушкой, — тихой, будничной любовью. Но теперь, боясь, что скоро ему придётся искать красоту в улицах Дудинки и Салехарда, он влюбился в Москву с незнакомой для себя страстью.
Вот канатная дорога — эх, а ведь так и не прокатился ни разу. А здесь — Лужники. Отец водил, пытался приучить к футболу.
Водитель, будто издеваясь, свернул на набережную. Припав к правому окошку, Морозов прощался с Парком Горького, церетелевским Петром, Болотным островом. Наконец, проехали мимо Дома на набережной. Такого символизма Морозов уже не мог вынести — оставшийся путь до Лубянки он провёл, закрыв лицо руками.
— Иван Андреевич, ну что же вы! Всё будет хорошо. Сами видите, вы же не в подвале, а на последнем этаже! — успокаивал Морозова верзила. — Ну, вам сюда, — и с этими словами открыл дверь кабинета с табличкой «Т-800».
В крохотной комнате с массивным столом сидел неприметный мужчина с остатками седого «ёжика» на голове. Оторвавшись от папки в кожаном переплёте, он сухо поприветствовал «гостя» и указал ему на стул. Представляться не стал, да это было и не нужно: его чёрный мундир с широкой орденской планкой, вышитые позолоченной нитью генеральские погоны и уставшее лицо нечасто, но всё же мелькали в новостной ленте.
— Так вы, значит, Морозов, да? Историю преподаёте? — спросил он тоном человека, который и так уже всё знает.
— Да. Историю Руси удельного периода и источниковедение, если быть точ...
— Дальше. Ваши хобби?
— Историческая реконструкция. Ну, одежда, быт, фехтование.
— Значит, и оружием владеете?
— Да, могу обращаться с одноручным мечом, с двуручным — похуже.
— А с языками как?
— Обычно работаю с источниками на древнерусском, реже — на церковнославянском.
Генерал отложил папку и улыбнулся.
— Что ж, хорошо. Даже очень хорошо. Тогда перейдём к действительно важным вопросам. Вы ведь москвич, так? В каком поколении?
— Насколько я знаю, в седьмом.
— Выезжали куда-нибудь за последние пять лет?
— Что вы, у меня даже загранника нет!
— При чём тут это? Я имею в виду — за границы Москвы.
— В Суздаль, Кострому, Сергиев Посад — но только по работе, в архивы.
Генерал прищурился, ожидая, что тот скажет дальше.
— Чуть не забыл — в Тверь.
Генерал всё так же сверлил его взглядом.
— Хорошо-хорошо. В прошлом месяце я познакомился с девушкой из Балашихи. Так, ничего серьёзного. Да я у неё всего два раза ночевал!
— Не переживайте. С каждым может случиться. Главное, что признались. Думаю, вы тот, кто нам нужен, — и с этими словами нажал какую-то кнопку под столешницей.
Входная дверь щёлкнула тремя автоматическими замками. Стальные жалюзи закрыли окна, на пару мгновений погрузив комнату в полную темноту. Затем включился слабый свет — генерал за столом превратился в тёмный силуэт. Наконец, спустя ещё несколько секунд тишины, загорелась лампочка на стене, освещавшая портрет президента. Только после этого генерал продолжил:
— Вот скажите мне, как историк, — сколько раз горел наш родной город?
— Если брать только крупные пожары, то где-то… раз тринадцать.
— И вы правда думаете, что это совпадение?
— Но это вполне распространённое в прошлом явление. Взять, к примеру, Лондон...
Генерал рассмеялся.
— Сразу видно, что вы человек гражданский — вам так удобно верить в совпадения. На самом деле Москву поджигают диверсанты из будущего. Раз за разом, почти девять веков.
Морозов не мог поверить своим ушам, но обстановка не располагала к проявлению скептицизма.
— Но кто их посылает? — нерешительно спросил он после минуты раздумий.
— Думаете, желающих мало? Коллективный Запад. Ваххабиты четвёртого тысячелетия. Петербургские реваншисты. Всего двадцать четыре рабочие гипотезы, которые мы проверяем.
— Это, конечно, интересно, но зачем вам я?
— С этого и стоило начать. Помните, почему Тамерлан не дошёл до Москвы?
Морозов припоминал. Кажется, тогда Железный Хромец, жестокий и непобедимый, уже разорил приграничные города, но вдруг повернул свою орду вспять, прочь от Руси. По легенде, Первопрестольную спас крестный ход с Владимирской иконой.
— Противник собирается сорвать молебен, — продолжил генерал, — и если ему это удастся, Тамерлан пойдёт на запад и сожжёт Москву. Скорее всего, от такого пожара она больше не восстановится.
Морозов вспомнил дорогу, по которой его везли, — и любимый город вдруг показался ему хрупким и беззащитным.
— Но что я должен сделать?
— Всё просто: отправиться в прошлое, в течение десяти лет успешно интегрироваться в общество. Узнать детально о плане противника и не дать сорвать крестный ход. После этого добраться до точки эвакуации — в воскресенье уже дома будете!
— Что?! Вы хотите, чтобы я десять лет провёл в Средневековье?
— Воспринимайте это как командировку — и поверьте, суточные будут неплохие. Да и потом, соберёте материал для докторской. Орден, правда, обещать не могу — всё-таки операция сверхсекретная.
— А ОН в курсе? — Морозов кивнул на портрет президента.
— Пока нет, не до того ему, — замялся генерал, — да и потом, он же сам говорил, чему его научила ленинградская улица: если драка неизбежна...
— А почему бы вам не послать туда какого-нибудь киборга?
— Мы пробовали. Искусственный интеллект оказался… не таким патриотичным.
— А что, если я откажусь?
— Что ж, мы предусмотрели и этот вариант. Наш родной город навсегда исчезнет с карты. Итальянские мастера к нам не приедут. Не будет Спасской башни, не говоря уже о часах на ней. Русские княжества объединит Смоленск. Вы бы смогли жить в таком проклятом мире? — генерал протянул Морозову ручку и соглашение о неразглашении — его ответ он знал заранее.
Машина времени, внешне похожая на криокамеру, располагалась в центре смотровой площадки «Москва-Сити» — там, где обычно раздают мороженое. За панорамным окном бушевала гроза. Люди в лабораторных халатах наперебой жали Морозову руку и говорили «спасибо». Маленькая женщина, видимо, музейная смотрительница, помогла ему застегнуть кафтан. Генерал вручил плотно набитый кожаный мешочек.
— Здесь деньги на первое время: гривны, куны, немного гульденов — но с ними будьте аккуратнее. АК не собирайте, Высоцкого не пойте. Хотя нет, немного можно — Ивану Грозному в фильме понравилось. Да, и постарайтесь сохранить кошель — всё-таки из Оружейной палаты взяли. А вот это, — добавил он, протягивая конверт, — вскроете, когда окажетесь в прошлом. Тут дальнейшие инструкции и адрес связного.
— У вас что, и там агент есть?!
— А как иначе? Прошлое нельзя оставлять без присмотра.
Наконец Морозов занял своё место в капсуле.
«Дата назначения — 23 октября 1385 года», — объявил механический голос. На крышке саркофага появились капли — это священник окропил машину святой водой.
«До старта — 30 секунд».
Морозов думал, что можно сказать в такую минуту. «Поехали?» — банально. «Они не пройдут?» — знать хотя бы, кто эти «они». Может, «Постоим за землю Русскую?» — нет, глупо как-то говорить это лёжа.
— Ты никогда не бывал в нашем городе светлом, — затянул он, — над вечерней рекой не мечтал до зари.
— С друзьями ты не бродил по широким проспектам, — добавился баритон генерала, — значит, ты не видал лучший город Земли.
— Песня плывёт, сердце поёт — эти слова о тебе, Москва! — подхватили все, включая священника.
Пение заглушил раскат грома — молния попала прямо в громоотвод на вершине башни. Машину времени окутало облачко тумана. Когда оно рассеялось, Морозова уже не было в саркофаге.
Через час, после того, как площадка практически опустела, генерал жестом подозвал к себе подчинённого — тот протянул ему папку в кожаном переплёте.
— Так, что у нас завтра? Ага, проследить, чтобы Сталин облетел Москву с иконой. Кандидат — Игнатий Петрович Карпов... Что?! Вы совсем спятили? Ему же девяносто семь!
— Да, но он ещё бодрый, да и подготовлен хорошо. А самое главное — мотивация! Он всё отдаст, чтобы второй раз увидеть вождя.
— Ладно, попробуем, — коротко бросил генерал и, смотря на радугу, добавил: — Эх, велико пространство-время, а отступать некуда — позади Москва!
В воскресенье, при такой же толпе народа, машину запустили вновь. Но в саркофаге вместо Морозова появились лишь потёртый кошель и берестяная грамота. Люди в белых халатах побежали, толкая друг друга, к приборной панели — посмотреть показания и понять, где же произошла ошибка. И лишь генерал с помощником ничуть не удивились и молча вскрыли капсулу.
— «…задание выполнено», «…нашёл своё место», «Малуша не сможет освоиться в современности», — прочитал он вслух отрывки записки, после чего разорвал её и сунул куски бересты помощнику: — Это — сожги. И чтобы в среду ящик коньяка стоял у меня в кабинете!
— Да что ж мне так не везёт-то! В третий раз уже угадываете! Даже не знаю, что жене сказать, — сокрушался помощник.
Генерал по-отечески похлопал его по плечу:
— Эх, молодо-зелено! Не уверен — не играй!
Автор: Дмитрий Гофман
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ