Осень пришла внезапно: залила дождями, закружила листопадом, придавила душу тягостными мыслями. Еще вчера светило солнце, оставляя надежду на теплые дни, а сегодня холодный ветер срывает с деревьев последние листья, обнажая гниль и кривизну ветвей, так искусно скрытые летом под зеленой кроной.
Так и человек все крутиться, суетиться, словно бессмертный, а старость подкрадывается незаметно и вдруг со всей очевидностью заявляет о себе болезнями, тоской и одиночеством.
После бессонной ночи Степан проснулся только к обеду. Укорил себя, что снова сдвинул режим, и половина дня уже позади. «Хотя, - подумал он, - что еще делать пенсионеру? Ешь, да спи. Только вот желудок не все принимает, да и сон, как бабочка: ждешь его, ждешь, а он вспорхнет и нет, улетел к молодым и здоровым».
Степан, кряхтя, вылез из кровати и поплелся на кухню включить чайник.
«Опять дождь, - подумал он, глядя на стегающие по стеклу струи. – Зато окна мыть не надо. Вон, как старается!»
Сидорчук Степан Иванович уже несколько лет жил один. После тридцати лет совместной жизни, жена вдруг ушла от него, виновато оправдываясь, что хочет пожить для себя.
Он тогда сказал ей:
- А раньше для кого ты, Таня, жила?
- Для тебя, для детей. О себе подумать было некогда.
- Так и я - для тебя, для детей. Что ж мне теперь тоже надо для себя начинать жить?
- Начинай, если сможешь. Думаешь это так просто – жить для себя? Мы ведь жили по инерции, не задумываясь, что жизнь проходит.
- Все так жили. По-моему, неплохо жили: работали, детей растили, гостей принимали, в гости ходили. Что еще тебе надо было?
- Я тогда не задумывалась об этом. А теперь вдруг поняла, что жизнь скоро кончиться, и если это всё, то мне становится грустно. Я ещё чего-то хочу, чего -то другого, нового, интересного.
- Ну, ну… Не зря говорят, что некоторые бабы на старости лет с ума сходят. Нет, чтобы достойно доживать, поддерживая друг друга, их несет куда-то в неведомые дали! – разозлился Степан. – Я никогда не думал, что и тебя это затронет.
- Да уж, ты всегда уверен был: хоть и клятая, и битая Танька твоя всегда при тебе будет! – в ответ вырвалось у Татьяны.
- Какая ты все-таки злопамятная! - Степан махнул рукой с досады. – Что вспоминать, что в молодости было? Все супруги ругаются и мирятся. Как без этого, жизнь-то семейная длинная! Хорошего-то все-таки больше было.
- Знаешь, Степа, одно грубое слово может перечеркнуть годы, как ты говоришь, «хорошей» жизни. Да в чем заключалась твоя хорошая жизнь? То ты на работе пропадал, то болел, на диване лежал, а я и за детьми, и на даче, и на кухне. Да все еще не по тебе: что не сделаю – все не так! Нет, Степан, давно мы с тобой в одной квартире, каждый сам по себе, только назывались муж и жена, да для детей - мама и папа. А промеж себя мы друг другу давно чужие.
- А что ж ты раньше мне ничего не говорила? – Степан смотрел на жену, как на нерадивую ученицу. Никак ему было невдомек, что за блажь в голову Татьяны втемяшилась.
- Говорила, не раз говорила. Да не слышал ты меня. Свое у тебя на уме было.
- Перестань выдумывать! – в конец разозлился Степан, что жена упирается на своем. – Просто перестал муж зарабатывать, как раньше, болезни появились, вот и не нужен стал!
Татьяна вздохнула, подняла собранную сумку и пошла к дверям, кинув на ходу последнее:
- За вещами позже приеду. Бесполезно все, ты никогда меня не поймешь. Ты сам все наперед знаешь, я у тебя всегда виновата была, так откуда же сейчас по -другому будет.
Как только за Татьяной закрылась дверь, Степан выругался и пошел на балкон курить.
«Всю жизнь на семью горбатился, и вот итог. Для себя, говорит, хочу пожить! Шалава!»
Чайник тревожно загудел, напоминая, что хватит мусолить одно и тоже. Степан налил себе чаю и открыл холодильник в поисках, чем бы себя порадовать. Радостей у него осталось мало: поесть, в интернете что-нибудь посмотреть, и поспать. Гулять он ходил редко – тяжело спускаться и подниматься по лестнице. Если только в магазин, да и то в основном на машине.
«Что значит для себя пожить? – думал Степан. – Если бы я еще был молод, то нашел бы какую-нибудь женщину себе, чтобы в квартире убирала, да рубашки гладила. Кушать готовить я и сам умею. Или купил бы себе новую машину, если бы деньги были. А что еще можно сделать для себя?» – недоумевал он.
Путешествовать, как другие, ему не очень-то хотелось, да и денег тратить жалко, не дай Бог, что со здоровьем, еще понадобятся. Рыбачить, по грибы ходить, на даче работать, он и в молодости-то не любил. Может продолжал бы работать, если бы здоровье позволяло. Хотя работа эта тоже осточертела. Одни придурки: что начальники, что подчиненные.
Степан увидел, что колбаска закончилась и вздохнул: «Придется в магазин ехать. Все равно картошки надо прикупить и беляшей на вокзале возьму».
Степан понимал, что мучное ему не очень-то нужно было есть, итак, живот, как глобус, но радостей в этой жизни почти не осталось. Что ж теперь еще с голоду помирать?!
Плотно позавтракав, Степан засунул белье в стиральную машинку.
«Ну вот теперь нужно пару часов подождать, пока постирает, не могу же я ее одну оставить. Старенькая уже, еще заглохнет или потечет». Он с полным правом завалился на диван с планшетом посмотреть что-нибудь в интернете.
Немного послушав новостной канал, переключил на другое. Новости его раздражали. «Все одно и тоже, - ругался Степан, - воруют, жируют, а попробовали бы на нашу пенсию пожить!» Попытался слушать аудиокниги, но снова переключил. Не хватает терпения. «Все рассказы, как мыльные сериалы, все наперед понятно, - думал Степан, — вот как тут не нервничать». Включил короткие видео, посмотрел немного – заболела голова.
«Давление, наверное, подскочило, я же таблетки забыл выпить», - забеспокоился Степан. Осторожно поднялся и достал из аптечки лекарство.
- Помрешь тут и никому дела нет! – вслух выругался он и пошел в ванную, посмотреть, много ли еще осталось стирки.
Оставался еще целый час. Степан подумал, что надо бы хоть немного протереть пыль в комнате, она, как снег, лежала повсюду.
«Кто ко мне ходит? – урезонил он сам себя. – Почти никто. Если Димка когда-никогда забежит, приятель с бывшей работы, так ему все равно. Он же понимает, что у меня здоровья нет, иначе бы я еще работал. А что еще в этой жизни делать? – Степан снова вспомнил Танькины слова – жить для себя?»
Он сел на диван и посмотрел в окно. Дождь успокоился и даже показался край замыленного солнца.
«Чтобы жить для себя – желания нужно иметь, а у меня все желания кончились. Так, живу и живу, пока вот не умираю. Хотя могу в любой день кони двинуть,» - снова стал размышлять Степан над этой дурацкой фразой, которая зачем-то всплыла сегодня в его голове из их давнишнего разговора с Татьяной.
«Что это за жизнь? – Степану стало невыносимо жаль себя, так что даже выступили слезы. Он свернулся калачиком на диване. – Только боль и страдания. Вечером ложишься и не знаешь проснешься утром или нет. Да и для чего просыпаться? Ох-хо-хо! Старость – не радость. И детям все равно. Позвонят: «Как ты, папа? Как здоровье?» А какое у меня может быть здоровье? Все силы на них потратил! А теперь никому не нужен! Это хорошо, если сразу помру, а если слягу, кто будет за мной ходить? С Танькой в разводе, ей плевать! Дети тоже сюда не поедут за мной ухаживать, - Степан даже всхлипнул от горя, вытер кулаком слезы. – Надо будет узнать, можно ли, если что социального работника или сиделку нанять. Так опять же деньги нужны! Ну, на крайний случай, если дети не будут присылать, подам на алименты. А что! Зря что ли их растил, мучился работал всю жизнь!»
Степан слушал, как мерно гудит стиральная машинка из раскрытой двери в ванную. Постепенно успокоился и заснул.
Проснулся Степан от громыхания, доносившегося из ванной. Это машинка стала отжимать белье и запрыгала по полу, чуть не снеся унитаз, расположенный слева от нее. Степан резко поднялся, защемило колено. Он застонал и осторожно захромал в ванную, чтобы утихомирить машинку.
Развесив белье на балконе, Степан снова вспомнил Таньку дурным словом. «Вот, гадина, все-таки. Рубашки погладить некому, опять в мятых буду ходить, как бомж какой-то. Надо сразу на плечики повесить».
К семнадцати часам Степан наконец спустился со своего пятого этажа и сел в машину. «Надо бы отвезти на мойку, вон на лобовом стекле птички какнули уже наверное месяц назад», - словно пуля пролетела мимо мыслишка и скрылась в далеке». Степан выехал со двора и поехал за продуктами.
В ближайшем магазине его хорошо знали. Несмотря на болезни, на людях, особенно в присутствии женщин, Степан старался балагурить, шутить и держался гоголем.
В то же время, по тому, как он двигался, было видно, что он не очень твердо держится на ногах, но превозмогает боль. Жалостливые женщины-кассирши и работницы магазина, раскладывающие товар в зале, спешили ему на помощь: то подавали пакет, внезапно выскользнувший из его рук, то предлагали товар, который продается по скидке…
В этот день Степан забыл скидочную карточку на кассе, уже вышел из магазина и практически дошел до своей машины, как вдруг услышал за спиной голос:
- Подождите, подождите! – кричала женщина в синем фартуке, - Вы забыли!
Степан обернулся. К нему подбежала аккуратная небольшого росточка женщина средних лет, с черными, как смоль волосами, заправленными под фирменную пилотку, вся такая миниатюрная, с азиатским разрезом глаз.
— Вот, Вы забыли, - повторила она и протянула Степану карточку.
У Степана предательски подкосилось колено, он ахнул и прислонился к багажнику машины. Женщина поддержала его под локоть.
- Вы хорошо себя чувствуете? – сочувственно спросила она, обеспокоенно заглядывая в самую душу Степана.
- Не волнуйтесь, все нормально, - сказал Степан, улыбаясь и морщась одновременно. - Так иногда колено подводит.
В этот момент он представлялся себе летчиком-героем Маресьевым, который ходил и даже летал на протезах. Женщина, возможно, не читала «Повесть о настоящем человеке», по годам ей ближе человек-паук, но на Степана она смотрела, как на настоящего мужчину, который не показывает страдания на людях.
То ли потому, что женщина была еще довольно молода и симпатична, то ли, потому что смотрела она на Степана с таким сочувствием, которого ему так хотелось именно от женского пола, что он влюбился в работницу магазина мгновенно.
Как будто прочитав его мысли, женщина сказала:
- Вы один живете? Я к тому, что Вам есть кому помочь дотащить сумку до квартиры, смотрю, Вы еле держитесь на ногах.
- Да, я один, - с удовольствием на этот раз ответил Степа. – Ничего, я привык.
- Ну, смотрите, - заботливо продолжала женщина. -Знаете, я кроме магазина еще работаю в клининговой компании. Если Вам нужно, могу прийти полы помыть или есть приготовить. У нас цены скромные. А если договоримся напрямую, ну без оформления договора, то могу и сбросить.
Степан почувствовал, что Бог повернулся к нему лицом. Хотя успел подумать: «Сколько же она с меня сдерет?» - но не посмел упустить этот дар небес.
- Да, мне нужно иногда пол протереть в квартире или погладить белье. С остальным я и сам справляюсь.
- Ну вот и прекрасно! – обрадовалась женщина и протянула Степану визитку. – Надумаете, звоните, я тут же прилечу! – весело сказала она и побежала в магазин.
Степан крутил визитку в руках и счастливо улыбался. На визитке было написано: «Клининговая компания. Роза – жена на час» и номер телефона.
«Жена на час, - повторил про себя Степан. – это то, что мне нужно», - и напевая любимую песню: «И сниться нам не рокот космодрома…», - бодро сел в машину и поехал домой в полной решимости завтра же пригласить Розу к себе.
В эту ночь Степан спал хорошо и даже во сне улыбался. Много ли пенсионеру надо: помечтать и то хорошо.
Утром Степан вскочил ни свет, ни заря. Вытащил покрытые пылью гантели, потягал, пыхтя, время от времени ощупывая то место, где раньше располагался бицепс и даже несколько раз отжался от пола. Потом принял душ и чисто выбрился. Посмотрев на свои обвисшие щеки, поразмыслил: не отпустить ли бородку, ему пойдет, и к тому же, модно сейчас. Но решил, что это его еще больше состарит. «Хорошо, что лысины нет, как у большинства мужиков в моем возрасте,» - похвалил сам себя и удовлетворенный своим внешним видом отправился на кухню завтракать.
С большим трудом протянув до обеда Степан все же решился набрать заветный номер. Роза почти сразу ответила. О цене договорились быстро, Роза много не запросила, а Степан, честно говоря, был уже согласен и на большую сумму. Роза пообещала, что придет убираться завтра утром, так как у нее в магазине выходной.
Целый месяц Степан пребывал в эйфории. Роза приходила раз в неделю, убиралась тщательно, перемыла все окна, избавилась от годами накопившейся пыли, перегладила все рубашки, которые теперь гордо висели в шкафу, готовые и в пир, и в мир.
Роза оказалась очень общительной и неунывающей женщиной, хотя, по ее же собственным рассказам, было от чего прийти в уныние.
Оказалось, что ей всего сорок семь лет, приехала она в город издалека – бежала от мужа садиста, который периодически избивал ее. Сын вырос, уехал из дома, и она решилась бежать. Выбрала именно этот город, потому что здесь жила ее тетка. У нее Роза и поселилась, ухаживала за ней, так как тетка сильно болела. А когда женщина умерла, приехали дети-наследники и попросили Розу освободить квартиру, так что Роза осталась на улице. Пришлось ей снять комнату в коммуналке и работать, где придется, лишь бы хватало на жизнь и за жилье платить.
Степан слушал ее и удивлялся: «Какая же она сильная женщина, и как у нее в руках все спорится. Вон квартира заблестела, как пасхальное яичко. При Таньке такого порядка не было. К тому же опыт имеет ухаживать за больным человеком и поглядывает на меня, как на мужчину, а не как на бесполого пенсионера».
В один из дней, после уборки засиделись они за чаем допоздна, Степан и предложил Розе переночевать у него, благо две комнаты.
- Вам ведь далеко добираться, - смущенно пояснил он. – А на такси все-таки дорого, что заработали сегодня, все прокатаете. Не волнуйтесь, я Вас не потревожу. А завтра можете от меня сразу в магазин. Здесь же ближе, чем от Вашего жилья.
Степан говорил, краснея, как школьник, боясь поднять глаза на Розу.
Но зря переживал. Роза легко и весело согласилась, как будто нет в этом ничего особенного. Степан тоже перестал стесняться и подумал, что это точно Божий промысел.
Ночью Степан на цыпочках ходил курить на балкон и лежал в кровати, почти не дыша. За стеной ничего слышно не было: не понять, спит гостья или нет. Вдруг дверь из маленькой комнаты, где он поместил Розу, предательски заскрипела, в темноте возникла Роза в белой футболке Степана, которую он дал ей вместо ночной рубашки. Женщина тихонечко подкралась к его постели и юркнула к нему под одеяло. Степан было резко отстранился, но Роза снова придвинулась к нему со словами: «Извините, но я там замерзла».
Сначала Степана бросило в жар, и он подумал, что подскочило давление, но потом Роза погладила его своей маленькой ручкой, и он успокоился, и сам прижался к ней животом, прислушиваясь к тому, что происходит под ним.
Степан и Роза стали жить вместе. Здоровье Степана улучшилось. Он уже не боялся засыпать, потому что рядом спала его спасительница. Он полюбил готовить, вычитывая рецепты из интернета. К приходу Розы у него всегда был праздничный ужин. За уборку Розе теперь не платил, и с нее за проживание не брал. Ведь она давала ему больше, чем он мог ожидать: свою ласку и заботу. О таком Степан уже и не мечтал.
Прошло два месяца. Однажды Роза ввалилась в квартиру вся в слезах. Рухнула на кровать и заплакала. Степан растерялся. Он ни разу не видел ее в таком состоянии. Он принес ей воды, накапал валерьянки и попросил рассказать, что произошло, предчувствуя беду.
С трудом остановив рыдания, Роза поведала Степану свое горе. Оказалось, что ее выселяют из комнаты в коммуналке, потому что хозяева продают квартиру какой-то богатой семье, которая выкупает всю пятикомнатную квартиру целиком. К тому же ее уволили с работы, потому что рядом построили новый супермаркет, и их магазин скорее всего закроется. Поэтому снять новую квартиру или комнату у нее нет возможности.
- И вообще, какая я несчастная! Скоро пятьдесят стукнет, а я даже угла своего не имею, не прописана нигде, живу, как бомж.
Роза снова уткнулась в подушку и зарыдала. Степан уговаривал ее, гладил по спине и успокаивал:
- Не плачь, милая моя! Я что-нибудь придумаю, вот увидишь, все будет хорошо.
Вдруг Роза резко поднялась и горестно посмотрела на Степана:
- Спасибо тебе, мой любимый человек. Но я не могу больше сидеть у тебя на шее.
Она встала и начала собирать вещи.
У Степана чуть не случился удар.
- Ты что съезжаешь от меня?! – воскликнул он, держась за сердце. – Куда ты пойдешь, глупенькая, без жилья и без зарплаты, как ты будешь жить?
Роза на минуту остановилась и обреченно посмотрела куда-то в окно:
- Вернусь к мужу. Убьет, так убьет, все равно надоело скитаться. Там хоть мой дом.
- Что ты, что ты! – закричал Степан, от одной мысли, что снова будет жить один у него все смешалось в голове. – Он точно убьет тебя! Ты же сама говорила, что он настоящий зверь!
- Так что же мне делать?! – воскликнула Роза и упала Степану на грудь.
Он обнял ее и подумал: «Это судьба!» - а вслух твердо сказал:
- Живи у меня, если хочешь, давай распишемся, и я пропишу тебя к себе, будет у тебя настоящий дом.
Роза отстранилась и посмотрела Степану в глаза:
- Ты предлагаешь мне выйти за тебя замуж?
- Да, - выдохнул Степан, - предлагаю, если я тебе, конечно, не противен, ведь я на шестнадцать лет старше.
- Что ты! Я же люблю тебя! – засмеялась Роза. – Я согласна!
Расписались скромно, никого не приглашали, отметили вдвоем. Степан побоялся сообщать детям, что женился. «А Таньке, - думал он – знать необязательно». Первый месяц жили хорошо так же, как раньше. Степан прописал Розу в квартиру. Роза устроилась на работу в новый супермаркет. Но все же стал Степан замечать, что новая жена стала, как будто более холодна к нему.
«Не может же она всю жизнь относиться ко мне так, как в первый месяц после знакомства, - успокаивал он себя. – По большому счету все, как прежде: в квартире порядок, продукты из супермаркета приносит, рубашки гладит. Ну, а то, что меньше стали разговаривать, так устает после работы. Я-то весь день дома, а она крутится, как белка в колесе».
Спать теперь тоже стали по разным комнатам, но это даже нравилось Степану, потому что в его возрасте вреден частый секс, да и храпит Роза сильно, если первый не заснешь, лежи слушай всю ночь.
Перед Новым годом Роза пришла домой счастливая.
- Степан! – кричала она с порога. – Мой сын с женой едут к нам в гости на Новый год!
- Сын? – испугался Степан. – Ну…хорошо. Пусть едут. А надолго?
Роза психанула:
- Какая тебе разница: надолго, ненадолго! Это же мой сын! Понимаешь? Я его год не видела! А ты, что против? – угрожающе нахмурила брови Роза.
- Да нет, конечно, не против. Только, куда же мы их положим? Комнаты-то смежные. В маленькую – где ты сейчас? Или мы в маленькой, а они в большой проходной? Мне курить холить на балкон через них будет неудобно и в туалет. А ты же знаешь, я часто по ночам хожу.
- Зато я после работы сплю, как убитая, так что я в маленькой останусь. Детей в большой положим, куда же еще?! А ты на кухне раскладушку поставишь, если постараться, можно втиснуть. Стол пока в комнату уберем. И в туалет тебе будет свободней ходить, ну а курить в окошко будешь, за ночь проветрится.
- Мне плохо на раскладушке, спина заболит, - попытался воспротивиться Степан.
- Что у тебя только не болит! – вдруг грубо оборвала его Роза. – Ложись в больницу, раз болит, и нам с детьми посвободней будет, пока тебя нет.
Степан чуть не проглотил сигарету, которую машинально засунул в рот, чтобы идти курить.
- Вообще-то это моя квартира, что ты здесь распоряжаешься кому где спать?
- Мало ли что, я тоже здесь прописана, и сын мой с женой будут жить столько сколько захотят!
Степан схватил зажигалку и побежал на балкон. Он жадно затянулся, закашлялся и слезы брызнули из его глаз: «Что же я наделал? – в отчаянии думал он, - что же я наделал?»