— Андрей, ну сколько можно? Я с тобой разговариваю! Ты меня вообще слышишь?
Марина с силой опустила на стол тарелку с нарезанным хлебом. Андрей вздрогнул и, наконец, оторвался от экрана телефона, подняв на жену отсутствующий взгляд.
— А? Что, Мариш? Ты что-то сказала?
— Я спросила, как прошел твой день! — в ее голосе звенели стальные нотки. — В третий раз спросила. Ужин остывает, сын скоро придет, а ты будто не с нами. Что там такого интересного, чего я не знаю?
— Да работа, — он устало потер переносицу и отложил телефон в сторону. — Прости. Замотался сегодня. Отчеты, совещания... Голова кругом.
Марина вздохнула, стараясь погасить в себе волну раздражения. Последние месяцы их ужины все чаще напоминали молчаливое сосуществование двух соседей. Андрей, ее сильный, надежный, внимательный Андрей, с которым они прожили душа в душу двадцать пять лет, стал каким-то чужим. Вечно в своих мыслях, вечно с телефоном в руках. Она списывала это на усталость, на возраст, на проблемы на его новой руководящей должности, но в глубине души скребся холодный, неприятный червячок тревоги.
— Ладно, ешь, пока горячее, — смягчилась она, подвигая ему тарелку с его любимыми котлетами. — Я же для тебя старалась.
Он виновато улыбнулся и взялся за вилку. Они поели почти в тишине. Андрей пытался поддерживать разговор, расспрашивал про ее дела в библиотеке, про подготовку к выставке, но Марина видела, что мысли его далеко. После ужина он поцеловал ее в щеку, пробормотал «спасибо, было очень вкусно» и скрылся в кабинете, сославшись на срочную работу.
Марина осталась на кухне одна. Она машинально убирала со стола, мыла посуду, а сама прислушивалась к тишине квартиры. Скрипнула входная дверь — вернулся сын Дима, студент-третьекурсник. Он заглянул на кухню, чмокнул ее в щеку, схватил яблоко и ушел к себе в комнату, бросив на ходу: «Папа опять зарылся в бумагах?»
Она лишь кивнула. Оставшись в звенящей тишине, Марина почувствовала себя невероятно одинокой. Что происходит? Куда ушла та близость, та легкость, которая всегда была между ними? Она обошла квартиру, собирая вещи для стирки. В прихожей на стуле висел пиджак Андрея, который он носил сегодня. Она взяла его, чтобы проверить карманы — старая привычка, выработанная годами. Ключи, кошелек, какая-то мелочь... И вдруг ее пальцы наткнулись на плотную, сложенную вчетверо бумагу.
Марина развернула ее. Сердце пропустило удар, а потом забилось часто-часто, гулко отдаваясь в ушах. Это была распечатка электронных билетов. Два билета на самолет до Сочи. На следующую неделю. Туда и обратно. Один билет был на имя Андрея Соколова. А второй... Второй был на имя какой-то Екатерины Волковой.
Воздух будто выкачали из легких. Марина оперлась о стену, чтобы не упасть. Екатерина Волкова. Кто это? Она перечитала имя несколько раз, будто не веря своим глазам. Это не могла быть ошибка. Вот дата вылета, вот номер рейса, вот имена. Два билета. На море. И ее имени там не было.
Она стояла, вцепившись в эту бумажку, как в единственное доказательство рушащегося мира. В голове проносились обрывки мыслей, одна страшнее другой. Другая женщина. Тайна. Предательство. Вот почему он стал таким отстраненным. Вот почему он прячет глаза и не расстается с телефоном. Все сошлось. Двадцать пять лет брака, взрослый сын, построенный дом, общие воспоминания — все это сейчас казалось обманом.
Марина аккуратно сложила билеты и положила их обратно в карман пиджака. Руки ее дрожали. Она не знала, что делать. Ворваться сейчас в кабинет и бросить ему в лицо это доказательство измены? Устроить скандал? Собрать вещи и уйти? Нет. Она была не в том состоянии, чтобы принимать решения. Нужно было успокоиться. Подумать.
Ночь прошла в тумане. Она лежала рядом с ним, слушала его ровное дыхание и чувствовала себя так, будто между ними пролегла ледяная пропасть. Каждое его движение, каждый вздох отдавались в ней болью. Она вспоминала их молодость, его неуклюжие ухаживания, первую поездку на море вдвоем, в крошечный домик в Крыму, где они были абсолютно счастливы. Неужели все это в прошлом?
Утром она вела себя как обычно. Сварила ему кофе, приготовила завтрак. Она смотрела на него, на его родные черты, на седину на висках, и пыталась увидеть в нем чужого, лживого человека. Но не могла. Он был все тем же ее Андреем. Или она просто не хотела верить в очевидное?
— Ты сегодня какая-то тихая, — заметил он, собираясь на работу. — Все в порядке?
— Не выспалась, — солгала она, отводя взгляд. — Голова болит.
— Выпей таблетку. И постарайся отдохнуть днем. — Он поцеловал ее в лоб, и этот привычный жест показался ей фальшивым.
Как только за ним закрылась дверь, Марина бросилась к его ноутбуку. Она никогда раньше этого не делала, всегда доверяла ему безоговорочно. Сейчас же, с колотящимся сердцем, она чувствовала себя воровкой в собственном доме. Пароль. Она попробовала дату их свадьбы — не подошло. Дату рождения сына — тоже нет. Тогда она ввела кличку их первой собаки, которая умерла много лет назад. Рабочий стол открылся.
Она судорожно начала проверять почту, историю браузера. Ничего. Никаких подозрительных писем, никаких сайтов знакомств. Только рабочая переписка, новостные порталы, форумы по рыбалке. Она открыла его аккаунты в социальных сетях. Там тоже было пусто — несколько старых фотографий с семьей и друзьями, редкие поздравления с праздниками.
Отчаяние подступало. Может, она все выдумала? Может, это какая-то коллега, и поездка рабочая? Но почему тогда он ничего не сказал? И почему именно Сочи?
Марина позвонила своей лучшей подруге Светлане.
— Света, привет. Ты можешь сейчас говорить?
— Привет, Маришка! Могу, конечно. Что за голос? На тебе лица нет.
Марина, с трудом сдерживая слезы, рассказала ей все. Про отстраненность мужа, про билеты, про таинственную Екатерину Волкову.
— Так, спокойно, — твердо сказала Света после минутной паузы. — Без паники. Во-первых, не факт, что это любовница. Может, это его племянница, о которой ты не знала? Или дочь старого друга, которую он сопровождает на лечение? Вариантов может быть масса.
— А почему он тогда молчит? — прошептала Марина.
— Мужики, — фыркнула Света. — Они думают, что если будут молчать, то проблема сама рассосется. Слушай мой совет. Не руби с плеча. Наблюдай. Попробуй поискать эту Волкову в интернете. Сейчас все есть в сети. Посмотри, что за женщина, сколько ей лет. И не выдавай себя. Будь ласковой, заботливой, как всегда. Если он что-то скрывает, рано или поздно проколится.
Совет подруги немного успокоил Марину. Действительно, не стоит делать поспешных выводов. Она села за компьютер и вбила в поисковик «Екатерина Волкова». Результатов было тысячи. Она добавила город. Список сократился, но все равно был огромным. Она просматривала профили один за другим. Врачи, учителя, менеджеры... Женщины всех возрастов. Никакой зацепки.
Вечером Андрей вернулся в лучшем настроении, чем обычно. Он принес ее любимые пирожные, обнял, спросил, как ее голова. Марина чуть не расплакалась от этой внезапной нежности. Может, Света права? Может, она накручивает себя? Она старалась быть естественной, улыбалась, расспрашивала его о работе.
— Представляешь, сегодня наконец-то утвердили мой проект, над которым я бился полгода, — с энтузиазмом рассказывал он за ужином. — Теперь будет много работы, но зато результат будет отличный.
— Я так рада за тебя, милый! — искренне сказала она. — Ты такой молодец.
Ей так хотелось в этот момент спросить его про билеты, про Сочи. Но она сдержалась. Страх услышать страшную правду был сильнее.
Несколько дней она жила как на иголках. Днем она превращалась в сыщика, перерывая интернет в поисках информации, а вечером играла роль любящей и ничего не подозревающей жены. Андрей был необычно внимателен и ласков. Он дарил ей цветы без повода, звонил среди дня, чтобы просто спросить, как дела. Марине казалось, что она сходит с ума. Это он замаливает свою вину? Или она действительно зря его подозревает?
Однажды вечером, когда Андрей был в душе, завибрировал его телефон, лежавший на тумбочке. Марина бросила на него взгляд. На экране высветилось сообщение: «Е. Волкова». Сердце ухнуло куда-то вниз. Преодолевая стыд и страх, она схватила телефон. Сообщение было коротким: «Андрей Викторович, все документы готовы. Встречаемся завтра, как договаривались».
Марина почувствовала, как по спине пробежал холодок. Документы. Встреча. Все это звучало так по-деловому, но в то же время так таинственно. Кто она? Что за документы?
На следующий день Марина сказала на работе, что ей нужно к врачу, и отпросилась после обеда. Она знала, что поступает низко, но не могла иначе. Она должна была увидеть эту женщину своими глазами. Она поехала к офису мужа и стала ждать в машине на парковке напротив. Ей было стыдно и страшно. Что она скажет, если Андрей ее увидит?
Около трех часов дня он вышел из здания. Но не один. Рядом с ним шла молодая женщина, лет двадцати пяти. Стройная, с длинными светлыми волосами, в простом, но элегантном платье. Они о чем-то негромко разговаривали. Андрей выглядел серьезным и сосредоточенным. Они подошли к его машине, он открыл ей пассажирскую дверь, и они уехали.
Марина сидела, оцепенев. Молодая. Красивая. Все ее надежды рухнули в одно мгновение. Это не племянница. Это не дочь друга. Это была молодая любовница. Боль была такой острой, что на мгновение перехватило дыхание. Она ударила кулаком по рулю, и из глаз хлынули слезы. Горечь, обида, ярость — все смешалось в один тугой комок.
Она не помнила, как доехала до дома. Зайдя в пустую квартиру, она бродила из комнаты в комнату, не зная, что делать. Картина, которую она видела, стояла перед глазами: ее Андрей, открывающий дверь машины перед молодой, красивой женщиной.
Вечером она не стала готовить ужин. Она достала из бара бутылку вина, которую они хранили для особого случая, и села на кухне. Когда Андрей пришел, она была уже немного пьяна и очень решительна.
— Мариш? А почему так темно? — удивился он, войдя на кухню. — Ты не готовила? Что-то случилось?
Она молча посмотрела на него, потом взяла со стола два бокала, налила в оба вина и подвинула один ему.
— Давай выпьем, — сказала она ровным, чужим голосом. — За твой успешный проект. И за твою новую жизнь.
Андрей нахмурился.
— В чем дело? Что за тон?
— А ты сам не знаешь? — она горько усмехнулась. — Не знаешь, Андрей?
Она встала, подошла к шкафу в прихожей, достала из кармана его пиджака те самые билеты и бросила их на стол.
— Я все знаю. Знаю про Сочи. И про Екатерину Волкову. Я ее видела сегодня. Хорошенькая. Молоденькая. Не то что я, старая, надоевшая жена.
Андрей побледнел. Он смотрел то на билеты, то на Марину, и в его глазах был не страх разоблачения, а растерянность и какая-то глубокая боль.
— Марина, ты... ты все не так поняла, — тихо сказал он.
— Не так поняла? — закричала она, и слезы снова хлынули из ее глаз. — А как тут можно понять?! Ты покупаешь билеты на море с другой женщиной за моей спиной! Ты врешь мне, прячешь телефон, становишься чужим! Двадцать пять лет! Ты просто вычеркнул двадцать пять лет нашей жизни!
— Тише, прошу тебя, тише, — он подошел к ней, попытался обнять, но она оттолкнула его.
— Не трогай меня! Уходи к своей Кате! Езжайте в свое Сочи! Будьте счастливы!
Андрей тяжело вздохнул и сел на стул. Он выглядел постаревшим на десять лет.
— Пожалуйста, сядь и выслушай меня, — попросил он. — Просто выслушай. А потом, если захочешь, я уйду.
Марина, вся дрожа, опустилась на стул напротив.
— Катя Волкова — это дочь моего лучшего друга, Олега, — начал он глухим голосом. — Ты помнишь Олега Волкова? Мы с ним в армии служили.
Марина смутно припомнила имя. Андрей иногда рассказывал про своего армейского друга, который спас ему жизнь во время учений, вытащив его из-под перевернувшегося грузовика.
— Он умер пять лет назад. Сердце. У него остались жена и маленькая дочка, Катя. Мы с его вдовой поддерживали связь, я помогал им, чем мог. А год назад и она умерла. Рак. Катя осталась совсем одна. Ей двадцать четыре года.
Он замолчал, собираясь с мыслями. Марина смотрела на него, не понимая, к чему он ведет.
— А полгода назад у Кати обнаружили серьезное заболевание легких. Редкое и агрессивное. Врачи сказали, что ей нужен особый климат, морской воздух. Что в России есть только один специализированный санаторий, который может ей помочь. В Сочи.
Марина замерла.
— Она одна, у нее никого нет. И денег на такое лечение у нее, конечно, тоже нет. Я не мог ее бросить, Мариш. Я обещал ее отцу, что всегда буду рядом, если что-то случится. Я нашел этот санаторий, договорился с врачами, оплатил все. Билеты... Я должен был ее сопроводить, помочь устроиться, поговорить с врачами там. Это не отдых. Это ее единственный шанс.
— Но почему... — прошептала Марина, — почему ты мне ничего не сказал?
— Я не хотел тебя волновать, — он виновато посмотрел на нее. — И не хотел, чтобы ты переживала из-за денег. Лечение очень дорогое, я взял все наши сбережения, которые мы откладывали на новую машину. Я думал, что справлюсь сам, решу эту проблему, а потом все тебе расскажу. Я не хотел выглядеть героем, это просто мой долг. Я был уверен, что ты поймешь. Я не думал, что ты найдешь билеты и... все вот так получится. Прости меня. Я должен был сразу тебе все рассказать. Я идиот.
Он закрыл лицо руками. Марина сидела неподвижно. Вся ее ярость, вся обида испарились, оставив после себя только звенящую пустоту и огромное, всепоглощающее чувство стыда. Она подозревала его в самом страшном, рисовала в воображении картины измены, а он в это время спасал жизнь дочери своего друга. Он не стал другим. Он остался тем же ее Андреем — благородным, честным и надежным. Просто он взвалил на себя слишком тяжелую ношу и пытался нести ее в одиночку.
Она встала, подошла к нему и осторожно убрала его руки от лица. Его глаза были красными.
— Прости меня, — прошептала она. — Это ты меня прости. Я такая дура.
Он посмотрел на нее, и в его взгляде была такая любовь и такое облегчение, что у нее снова навернулись слезы, но на этот раз это были слезы раскаяния и нежности.
— Мы справимся, — твердо сказала она. — Слышишь? Мы. Вместе. И не нужна нам эта новая машина. Жизнь человека важнее.
Она обняла его крепко-крепко, уткнувшись в родное плечо. Он обнял ее в ответ, и они долго стояли так посреди кухни, в полумраке, и молчали. В этом молчании было больше слов, чем в любом разговоре. Это было молчание двух близких людей, которые чуть не потеряли друг друга из-за глупого недопонимания, но сумели найти дорогу обратно.
— Так, — сказала Марина, отстранившись и вытирая слезы. — Когда вылет?
— Через три дня, — ответил Андрей, удивленно глядя на нее.
— Значит, у нас есть три дня. Нужно собрать Кате вещи, купить все необходимое. И еще. Я думаю, тебе не стоит лететь одному. Ей нужна будет женская поддержка.
— Ты хочешь сказать...
— Я хочу сказать, что в Сочи вы летите втроем. Я сдам свой билет на поезд к маме, а вместо него куплю билет на ваш рейс. Если, конечно, еще остались места. Мы проводим Катю, устроим ее, а сами побудем пару дней на море. Мы сто лет нигде не были вдвоем. Нам это сейчас нужнее, чем любая машина.
Андрей смотрел на нее с восхищением.
— Марина... Я не знаю, что сказать. Ты... ты невероятная.
— Я просто твоя жена, — улыбнулась она сквозь слезы. — И я очень тебя люблю.
Она взяла его за руку, и их пальцы привычно переплелись. Червячок тревоги, который так долго точил ее изнутри, наконец, исчез. Впереди было много забот, но они были вместе. А значит, они все преодолеют.