Наташа никогда не отличалась любопытством. Ей было неприятно подглядывать за чужими историями, даже если они происходили прямо у неё на глазах. Но тот день запомнился ей слишком ясно, словно природа сама толкнула её на свидание с правдой, от которой хотелось отвернуться.
Утро началось спокойно: она выпила кофе и решила пройтись по городу. Осень в этом году выдалась тёплой, и шуршащие листья под ногами дарили какое-то особое чувство уюта. Она не спешила, наслаждалась редкими часами свободы от домашних хлопот.
Возле центрального парка, как всегда, было оживлённо. Люди спешили по своим делам, дети катались на самокатах, а пенсионеры обсуждали последние новости. Наташа села на лавочку, думая, что посидит минут десять и пойдёт дальше. Но её внимание вдруг привлекла знакомая машина, припаркованная у гостиницы напротив.
Белый внедорожник с еле заметной царапиной на крыле. Она знала его слишком хорошо, это был автомобиль Ильи, мужа её лучшей подруги Жанны.
«Странно», — мелькнула мысль. Совсем недавно Жанна рассказывала, что Илья уехал в командировку, и, кажется, как минимум на неделю.
Наташа попробовала отмахнуться: мало ли, может, он вернулся раньше. Но что-то внутри подсказало ей задержаться. Она и сама не поняла, зачем осталась сидеть, будто ждала доказательства своим смутным подозрениям.
Минуты тянулись медленно. Она уже пожалела, что не пошла дальше, но вдруг увидела, как из дверей отеля вышел Илья. На нём был тёмный костюм, лицо свежее, довольное. Рядом шла молодая женщина, высокая, стройная, с яркой помадой. Она смеялась, закидывала голову назад, а рука её почти не отпускала локоть Ильи.
Наташа почувствовала, как у неё пересохло в горле.
Они выглядели слишком близкими. Не коллеги, не случайные знакомые, точно любовники. Улыбки, взгляды, лёгкие касания — всё говорило само за себя.
Наташа сидела, сжав в руках сумочку. Ей было так стыдно, будто застала не чужого мужа, а своего собственного. «Может, это просто клиентка? Может, я что-то выдумываю?» — пыталась она себя убедить. Но внутренний голос был беспощаден: то, что она видела, отрицать было невозможно.
Они прошли мимо, не заметив её. Женщина прижалась к Илье, что-то шепнула на ухо, а он обнял её за талию.
Наташа закрыла глаза и глубоко вдохнула. Сердце колотилось. Она знала, что теперь должна решить: рассказать Жанне или промолчать.
Вечером она долго ходила по квартире. Виктор, её муж, не понимал, почему она такая нервная, но Наташа не стала делиться, пока сама не разберётся. Она смотрела на телефон, готовая набрать Жанну, но в последний момент откладывала.
Воспоминания о дружбе вставали перед глазами: как они вместе учились, как Жанна первой пришла в роддом поздравить её с дочкой, как поддерживала в трудные моменты. Дружба у них была настоящая, искренняя, без зависти и лжи. И вот теперь именно Наташа знала то, что способно разрушить жизнь Жанны.
Всю ночь она не сомкнула глаз. Ей казалось, что молчать, значит, предать подругу. Но сказать правду, значит, разбить её сердце.
На утро, глядя на себя в зеркало, Наташа решилась. Пусть Жанна злится, пусть даже перестанет с ней общаться, лучше горькая правда, чем сладкая ложь.
Она набрала номер. Жанна ответила весело, будто ничего не подозревала. И это веселое «привет!» больно кольнуло сердце Наташи.
— Жанн, мне нужно с тобой встретиться, — твёрдо сказала она, хотя внутри всё дрожало. — Это очень важно. — Жанна удивилась, но согласилась.
Наташа шла к кафе, где они договорились встретиться, и чувствовала, как колени подгибаются. Всё внутри сопротивлялось: может, лучше промолчать, сделать вид, что ничего не было? Но она уже сделала шаг и отступать было поздно.
Жанна сидела за столиком у окна, с чашкой капучино и своим неизменным блокнотом, куда она записывала рабочие дела. Улыбнулась, увидев Наташу, но улыбка тут же сменилась тревогой.
— Что-то случилось? Ты какая-то бледная, — спросила она, едва Наташа села напротив.
Наташа глубоко вдохнула.
— Жанн, мне очень тяжело это говорить. Но я должна. Я вчера видела Илью.
— Ну и что? — улыбнулась Жанна, поправляя волосы. — Наверное, случайно.
— Он был не один, — голос дрогнул. — С женщиной, причем молодой. Они вышли из гостиницы… и… они выглядели… слишком близко.
Жанна замерла, глаза её потемнели.
— Ты хочешь сказать, что мой муж мне изменяет? — спросила она глухо.
Наташа смотрела на подругу пристально, едва сдерживая слёзы:
— Я не хотела в это верить, но видела своими глазами. Прости меня, что говорю такое. Но я не могу молчать, посчитала, что ты обязательно должна об этом знать.
Жанна долго смотрела на неё, а потом вдруг усмехнулась, и эта усмешка была холодной, почти злой.
— А знаешь, Наташа, всё встаёт на свои места. Ты всегда строила глазки Илье.
Наташа вздрогнула, не веря своим ушам:
— Что? Да ты что такое говоришь?!
— А что? — в голосе Жанны звенела сталь. — Я давно замечала, как ты на него смотришь. Думаешь, я слепая? И теперь придумала сказку про измену, чтобы поссорить нас.
— Жанна, ты с ума сошла? Я… я твоя подруга! — Наташа вцепилась в край стола. — Я видела его с другой, понимаешь? С другой!
— Конечно, — холодно отрезала Жанна. — Только эта «другая» — ты. Илья признался мне, что ты давно добиваешься его внимания. Вот почему ты всё это придумала.
Наташа онемела. Она не могла поверить, что Жанна в один миг способна превратить их дружбу в обидные обвинения.
— Ты врёшь, — шепнула она, но Жанна уже встала, бросив на стол деньги за кофе.
— Нет, Наташа. Это ты врёшь. И знай: я всё расскажу твоему Виктору. Пусть он узнает, какая у него жена.
Вечером Наташу дома встретила гроза. Виктор вернулся злой, стиснув зубы.
— Что за разговоры, Наташа? — он почти кричал. — Жанна сегодня позвонила и сказала, что ты её мужика соблазняешь! Это правда?
Наташа побледнела.
— Вить, послушай! Это настоящая ложь! Наоборот, я пыталась её предупредить. Я видела Илью с женщиной. Хотела спасти Жанну, а она всё перевернула!
— Хватит, — он ударил кулаком по столу. — Ты всегда завидовала, что у них всё лучше. Теперь решила разрушить их семью?
— Вить, я клянусь… — Наташа протянула руки, но он отстранился.
— Всё. Я больше слушать не хочу. Собирай вещи. Я не собираюсь жить с женщиной, которая способна на такое. —Эти слова обрушились на неё, как камень. Она стояла посреди комнаты, ощущая, как рушится не только дружба, но и собственная семья.
Ночью, сидя с чемоданом в руках на лавочке у подъезда, Наташа почувствовала себя по-настоящему одинокой. Она сделала всё правильно, сказала правду. Но правда оказалась для всех неудобной, и теперь она осталась виноватой.
Ветер гнал сухие листья по асфальту, а в голове звучало лишь одно: «Зачем я всё это сказала?»
Наташа сняла небольшую комнату в старой пятиэтажке на окраине. Квартира старая, вся мебель еще с советских времен казалась чужой, неприветливой, но выбора у неё не было. Родители жили в другом городе, возвращаться туда она не хотела, здесь стабильная работа. Соседки шептались, что муж выгнал её из дома, но Наташа старалась не обращать внимания.
Каждое утро она выходила на работу с высоко поднятой головой, хотя внутри чувствовала пустоту. Коллеги видели, что она изменилась, стала тише, не смеялась над шутками, чаще задерживалась у окна, задумчиво глядя в серое небо. Но никто не спрашивал: у каждого свои заботы.
По вечерам она возвращалась в свою комнату, включала настольную лампу и сидела, обнимая кружку чая. Иногда в голове крутились слова Виктора: «Собирай вещи». Она слышала их снова и снова, будто ножом резало собственное сердце.
Но больнее всего было предательство Жанны. Подруги с детства, они делились всем: и первой любовью, и радостями материнства. Наташа помнила, как Жанна приносила бульоны, когда она лежала с температурой, как помогала с дочкой. И теперь та же женщина обвиняла её в самом грязном.
Иногда Наташа ловила себя на мысли: «А стоило ли вообще открывать рот? Может, лучше бы я молчала?» Но потом вспоминала, как Илья шёл под руку с той девушкой, и понимала: она поступила правильно. Иначе просто предала бы себя.
Тем временем у Жанны жизнь тоже менялась. Первое время она жила с уверенностью, что Наташа всё выдумала. Она гнала от себя сомнения, повторяла, что у них с Ильёй всё хорошо. Но зерно недоверия, брошенное однажды, начало прорастать.
Заметила, что Илья стал чаще задерживаться на работе, поздно возвращаться домой, иногда отключал телефон на несколько часов.
— Переговоры затянулись, — бросал он на ходу, целуя жену в щёку.
Жанна пыталась улыбаться, но внутри росло беспокойство. Она начала замечать мелочи: запах чужих духов на его пиджаке, помаду на салфетке в бардачке машины, чек из ресторана, где они вместе никогда не были.
Однажды она обнаружила в автомобиле заколку. Маленькую, с жемчужной вставкой. Совсем не её стиль.
— Чья это? — спросила она.
Илья усмехнулся:
— Коллега оставила. Мы ездили по делам, она обронила. Ты что, следователем решила работать?
Жанна молча кивнула, но в груди защемило. Слишком уж легко он отмахивался.
Она вспоминала слова Наташи. Сначала они казались абсурдными, но теперь всё совпадало. «А что если она не врала?» — шептал внутренний голос. Жанна пыталась отгонять эту мысль, но она возвращалась снова и снова.
Наташа в это время жила замкнуто. Виктор не звонил, не пытался вернуть её. Дочка осталась с ним, и это была ещё одна боль, которую она носила в себе. Жанна тоже молчала.
Только однажды, случайно встретив общую знакомую на рынке, Наташа услышала:
— Жанна что-то ходит хмурая в последнее время. Говорят, с Ильёй не всё гладко.
Наташа лишь пожала плечами. Она не испытывала злорадства. Наоборот, в душе было горько.
По ночам ей снились трое: она, Жанна и Илья. Как будто сцена, увиденная у отеля, воспроизводилась снова и снова, только теперь Жанна смотрела на неё с ненавистью, а Виктор стоял рядом, отводя глаза. Наташа просыпалась в слезах и долго не могла заснуть.
Жанна же всё чаще возвращалась к воспоминаниям о Наташиных словах. «Я видела его с другой». Она слышала эту фразу в голове, как заезженную пластинку.
И вот однажды вечером, листая телефон Ильи, Жанна заметила в переписке смайлы-сердечки, скрытые под сухими «деловыми» сообщениями. Он пытался подчищать, но что-то недоглядел.
Жанна замерла, в руках телефон дрожал. Слёзы застилали глаза. Она признала правду: муж действительно изменяет. И первая мысль была не про Илью, а про Наташу.
«А если она всё это время была права? Я же… обвинила её в том, чего она никогда не делала». В груди поднялись тяжесть, стыд и боль.
Жанна долго собиралась. Несколько дней она ходила по квартире, словно в тумане. Илья снова не пришёл ночевать, телефон отключен. Она сидела у окна, обняв колени, и вдруг почувствовала себя абсолютно одинокой.
Перед глазами вставали сцены: кафе, слова Наташи, её растерянный взгляд. Жанна вспомнила, как резко оборвала разговор, как бросила обвинение: «Ты всегда строила глазки Илье». Теперь это казалось таким нелепым, глупым и жестоким.
Стыд душил её. На рассвете она решилась. Оделась поспешно, выбрала дорогу подальше от центра, чтобы никого не встретить, и поехала к дому, где теперь жила Наташа.
Наташа открыла дверь сразу. На пороге стояла Жанна с помятым лицом, красными глазами. В руках она сжимала букет белых хризантем, как будто это могло стереть все обиды.
— Можно войти? — тихо спросила она.
Наташа не сразу ответила. За прошедшие месяцы она научилась быть осторожной, оберегать себя от чужих слов и взглядов. Внутри всё сжалось: сердце хотело впустить, разум, наоборот, остановить.
— Проходи, — наконец сказала она, отступив в сторону.
Они сели на кухне. Наташа налила чай, но сама не притронулась.
Жанна долго молчала, потом произнесла:
— Наташа… я пришла просить у тебя прощения. Ты была права. Илья мне изменяет. Я сама убедилась в этом. — Она опустила голову, пальцы дрожали. — А я… я обвинила тебя, самую близкую, единственную подругу. Я сделала тебе так больно.
Слёзы катились по щекам, она даже не пыталась их вытирать.
Наташа смотрела на неё спокойно, почти холодно. В груди у неё не было злости, только полное равнодушие.
— Жанна, я не злюсь, — сказала она ровно. — Но и простить не могу. Ты ведь не просто не поверила. Ты разрушила мою семью. Витя поверил тебе, а не мне. Я потеряла дом, дочку. Всё потеряла, ты хоть тогда подумала бы, чем это может для меня обернуться.
Жанна подняла глаза, в них была мольба:
— Я не думала, что он поверит… Я не понимала, что говорю. Я ревновала, злилась. Прости меня, пожалуйста. Я готова сделать всё, что угодно, только вернись ко мне. Ты же знаешь, без тебя я…
— Нет, Жанна, — перебила её Наташа. Голос дрогнул, но она сжала кулаки под столом, чтобы не дать слезам вырваться. — Мы не можем больше дружить. Ты слишком легко разрушила то, что строилось годами. Дружба — это доверие. А у нас его больше нет.
Жанна опустила голову. В кухне повисла тишина, слышно было только, как тикали часы на стене.
— Я понимаю, — прошептала она. — Но знай: я всегда буду помнить, что потеряла тебя не из-за Ильи, а из-за собственной глупости. —Она поднялась, оставила цветы на столе и ушла, не хлопнув дверью.
Наташа долго сидела одна. Смотрела на белые хризантемы, но вместо нежности чувствовала лишь горечь.
Когда-то она мечтала, что у них с Жанной будут общие дачи, что они будут нянчить внуков, смеяться, вспоминая молодость. Но теперь все это исчезло.
Слёзы подступили, но она не дала им упасть. Наташа почувствовала, что в этой истории нет больше места для чужих решений и обвинений. Теперь только она сама будет выбирать, с кем идти дальше.
Жизнь разделилась на «до» и «после». И в «после» не было места ни Илье, ни Жанне, ни Виктору.
Она встала, собрала букет и вынесла его к мусорным контейнерам. Хризантемы пахли горько, как и их погибшая дружба.