Я всегда гордилась своей самостоятельностью. Еще до замужества, работая на двух работах двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, я смогла купить себе небольшую, но уютную однокомнатную квартиру в хорошем районе. Потом, когда дела пошли в гору, я купила еще одну — для родителей, чтобы они переехали поближе ко мне из другого города. А через пару лет, когда появилась свободная сумма, я вложила ее в недвижимость — еще одну «однушку» в соседнем доме. Думала, пусть будет, сдам в аренду, это всегда хороший пассивный доход. Но жизнь распорядилась иначе. Я встретила Игоря. Он был воплощением всего, о чем я мечтала: заботливый, внимательный, с прекрасным чувством юмора. Мы поженились через год, и он переехал ко мне. Его мама, Тамара Петровна, жила на другом конце города в старой панельной пятиэтажке.
Поначалу она показалась мне милейшей женщиной. Всегда улыбалась, называла меня «доченькой», приносила домашние пирожки, когда приходила в гости. Игорь в ней души не чаял. «Мама у меня одна, Мариша. Она всю жизнь мне посвятила, одна меня поднимала», — часто говорил он. Мое сердце таяло от такой сыновней любви. И когда Тамара Петровна в очередной раз пожаловалась, как ей тяжело одной, как далеко добираться до нас, как в ее подъезде вечно не работает лифт, я сама предложила решение.
— Игорь, а пусть твоя мама переедет в мою вторую квартиру? — сказала я однажды вечером, когда мы пили чай на кухне. — Она пустует, я как раз собиралась искать жильцов. А так и мама будет рядом, и тебе спокойнее, и ей комфортнее. Дом новый, лифт работает, до нас пять минут пешком.
Игорь посмотрел на меня глазами, полными обожания. Он подскочил, обнял меня так крепко, что я едва могла дышать.
— Маринка, ты святая! Правда? Ты не шутишь? Мама будет на седьмом небе от счастья!
Через неделю Тамара Петровна уже перевозила свои вещи. Я помогла ей с переездом, купила новую микроволновку и чайник, чтобы ей было уютнее. Она плакала от счастья, обнимала меня и благодарила.
— Доченька, я век тебе благодарна буду! Не каждая невестка на такое способна. Ты у меня золотая!
Тогда я и представить не могла, что своими же руками строю себе ловушку. Что это «золото» очень скоро превратится в грязь, которой меня будут поливать с ног до головы.
Первые месяцы все было идеально. Тамара Петровна жила своей жизнью, мы — своей. Она заходила в гости раз в неделю, всегда с предупреждением. Игорь был счастлив, что мама рядом. Я была счастлива, что сделала счастливыми своих близких. Я полностью оплачивала коммунальные услуги за ее квартиру, считая это само собой разумеющимся. Моя свекровь ни в чем не нуждалась, получала хорошую пенсию и жила в комфортных условиях, которые я ей создала. Мне казалось, что я выстроила идеальную семейную модель.
Первый звоночек прозвенел примерно через полгода. Я пришла с работы уставшая, мечтая только о горячей ванне и тишине. Захожу в квартиру и понимаю: что-то не так. Запах. В воздухе витал стойкий аромат нафталина, который я терпеть не могла. Захожу в спальню и вижу, что дверцы моего шкафа приоткрыты. Внутри — полный хаос. Мои вещи, аккуратно сложенные по цветам и стопкам, были перерыты. На самом видном месте, поверх моих платьев, лежало несколько саше с этими ужасными пахучими шариками.
— Игорь, что это? — спросила я мужа, который спокойно смотрел телевизор в гостиной.
— А, это мама заходила, — беззаботно ответил он. — Сказала, у тебя моль заведется, решила помочь, принесла средство.
— Она рылась в моих вещах? Без меня?
— Да не рылась она! — начал заводиться Игорь. — Она просто хотела как лучше! Что ты сразу начинаешь? Человек о тебе заботится, а ты недовольна.
Тогда я списала все на свою усталость. Подумала, что и правда, может, я слишком остро реагирую? Ну зашла мама, ну положила саше. Ничего страшного. Я просто выбросила их и постаралась забыть. Но это было только начало.
Тамара Петровна стала заходить к нам все чаще. Причем в то время, когда меня не было дома. Я возвращалась с работы и находила следы ее присутствия. То кастрюля с борщом на плите, хотя я собиралась готовить пасту. То переставленные фоторамки на комоде. То мои комнатные цветы политы так, что вода стояла в поддонах и грозила залить паркет. Каждый раз Игорь говорил одно и то же: «Мама хотела помочь».
Я пыталась поговорить с ним. Объяснить, что это мой дом, мое пространство. Что я ценю ее заботу, но мне некомфортно, когда в мое отсутствие кто-то хозяйничает в моих вещах.
— Мариша, ты преувеличиваешь, — мягко говорил он, обнимая меня. — Она пожилой человек, она так проявляет свою любовь. Не обижай ее, пожалуйста.
И я молчала. Молчала, чтобы не обидеть его. Чтобы не показаться злой и неблагодарной невесткой. Я сама себя убеждала, что все в порядке. Что я должна быть терпимее. Но внутри нарастал холодный комок тревоги. Это был уже не мой дом. Это была проходная территория, где главный был не я, не мой муж, а его мама.
Потом начались комментарии по поводу моей внешности и быта.
— Мариночка, что-то ты похудела, осунулась. Игорь любит, когда женщина в теле, — говорила она с приторной улыбкой, проходя мимо.
— Ой, а что это у вас на ужин? Опять эти твои заморские салаты? Мужчине мясо нужно, мясо! Вот я Игорю котлеток принесла, домашних.
Она приносила еду в контейнерах и демонстративно ставила ее в центр стола, игнорируя то, что я уже приготовила ужин. Игорь, чтобы никого не обидеть, ел и то, и другое. А я сидела и чувствовала себя униженной. Моя еда, мои старания — все это было как будто второсортным.
Я начала замечать, что Игорь меняется. Он все чаще принимал сторону матери, даже в мелочах. Если я говорила, что хочу поехать в отпуск к морю, он отвечал: «Надо с мамой посоветоваться, может, ей помощь нужна будет в это время». Если я покупала новую вещь в дом, он говорил: «Надо было маме показать, она бы подсказала, какой цвет лучше».
Его мама стала центром нашей вселенной. Все наши планы, все решения проходили через ее одобрение. Мое мнение учитывалось в последнюю очередь, если учитывалось вообще. Я чувствовала себя гостьей в собственном доме и в собственной жизни. Но самое страшное было то, что я начала сомневаться в себе. Может, я и правда плохая хозяйка? Может, я недостаточно забочусь о муже? Может, я эгоистка, раз меня раздражает ее «помощь»? Эти мысли, как черви, точили меня изнутри.
Последней каплей, переполнившей чашу моего терпения, стал наш несостоявшийся юбилей. Пять лет со дня свадьбы. Я готовилась несколько недель. Забронировала столик в нашем любимом ресторане, где Игорь сделал мне предложение. Купила новое сногсшибательное платье. Отпросилась с работы пораньше, чтобы сделать прическу и макияж. Я порхала по квартире в предвкушении романтического вечера.
За час до выхода звонит Игорь.
— Мариша, зайка, тут такое дело… У мамы давление подскочило. Я сейчас у нее, вызвал врача. Я не смогу пойти в ресторан.
— Что случилось? Серьезно? Я сейчас приеду! — встревожилась я.
— Нет-нет, не надо! — поспешно сказал он. — Я сам справлюсь. Ты не переживай. Сиди дома.
Я отменила бронь, сняла красивое платье и до вечера просидела на диване, обзванивая мужа. Он то не брал трубку, то отвечал односложно: «Все нормально, врач ушел, я с ней».
Он вернулся домой за полночь. Уставший, но спокойный.
— Как мама? — бросилась я к нему.
— Уже лучше. Уснула.
Я хотела обнять его, но почувствовала тонкий, едва уловимый аромат. Это были не мамины духи и не запах лекарств. Это был запах женского парфюма, дорогого, сладкого. Точно не ее. И еще… на воротнике его рубашки я заметила крошечное перышко, как от боа. Мое сердце замерло. Давление? Врач? Или это был просто предлог?
На следующий день, терзаемая сомнениями, я решила проведать свекровь. Купила фруктов, ее любимый йогурт. Поднялась на ее этаж, позвонила в дверь. Тишина. Позвонила еще раз. Никого. Я уже собиралась уходить, как услышала за дверью ее голос. Она с кем-то оживленно разговаривала по телефону.
— …да какое давление, Людочка, я тебе говорю! Все я придумала! — весело щебетала она. — Нужно же было как-то сорвать их голубиную годовщину! А то совсем от рук отбилась, командует моим мальчиком. Ничего, я ей покажу, кто в доме хозяйка. Вчера такой вечер у нас был! Игореша приехал, я ему его любимый пирог испекла. Сидели, вспоминали детство. Он мне сказал: «Мама, как же мне с тобой хорошо!» А эта его мымра пусть сидит одна в своем ресторане! Скоро он и сам поймет, что я для него единственная женщина. Я сделаю так, что он ее бросит, вот увидишь!
Я стояла за дверью и не могла пошевелиться. Воздух кончился. Земля ушла из-под ног. Каждое ее слово было как удар хлыстом. Ложь. Все было ложью. Ее болезни, ее забота, ее улыбки. Это была планомерная, холодная, расчетливая война против меня. И мой муж был в этом замешан. Он был ее соучастником. Он врал мне в лицо. В наш юбилей.
В тот момент во мне что-то сломалось. Или, наоборот, что-то стало на место. Вся пелена спала. Я больше не чувствовала ни обиды, ни боли. Только ледяное, звенящее спокойствие. И ясность. Я знала, что делать.
Я не стала устраивать скандал. Я молча развернулась, спустилась вниз и выбросила пакет с фруктами в мусорный бак. Я вернулась домой, в свою квартиру. Теперь я смотрела на нее другими глазами. Это была моя крепость. Моя единственная территория, которую я позволила осквернить. Но больше этого не будет.
Вечером, когда Игорь вернулся с работы, я ждала его на кухне. Он, как ни в чем не бывало, попытался поцеловать меня. Я отстранилась.
— Что-то случилось? — настороженно спросил он.
— Я все знаю, Игорь. Про «давление» твоей мамы. Про сорванный юбилей. Про ваш «семейный вечер», — мой голос звучал ровно и отстраненно.
Он побледнел. Начал что-то лепетать про то, что мама просто переживает, что она не хотела ничего плохого.
— Она не хотела ничего плохого? — я криво усмехнулась. — Она хочет разрушить нашу семью. А ты ей в этом помогаешь.
В этот момент раздался звонок в дверь. Конечно, это была она. Тамара Петровна. Наверное, почувствовала, что ее план дал трещину. Она вошла без приглашения, с видом оскорбленной добродетели.
— Мариночка, что ты говоришь моему сыну? Как ты можешь так думать обо мне? Я же тебе как мать!
— Вы мне не мать, Тамара Петровна, — отрезала я. — Мать не будет лгать и плести интриги за спиной.
— Ах вот как ты заговорила! — ее лицо исказилось от злобы. Маска слетела. Передо мной стояла ядовитая, ненавидящая меня женщина. — Неблагодарная! Я тебе сына отдала, а ты… Да я сделаю так, что он тебя бросит! Ты останешься одна, никому не нужная! Он мой сын, и он всегда выберет меня!
Она кричала, брызгая слюной. Игорь стоял между нами, опустив голову. Он молчал. И в его молчании был ответ. Он выбрал.
— Да, — тихо сказала я, глядя прямо в глаза свекрови. — Возможно, вы и сделаете так, что он меня бросит. Возможно, он действительно выберет вас. Вы не учли только одного. Квартира, в которой вы так комфортно живете… она моя.
На ее лице отразилось недоумение, которое быстро сменилось страхом.
— Что… что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что вам придется ее освободить. У вас есть тридцать дней, согласно закону. Завтра мой юрист пришлет вам официальное уведомление. А теперь, пожалуйста, покиньте мой дом. Обе.
Я посмотрела на Игоря. Он поднял на меня глаза, полные ужаса и мольбы.
— Марина… ты не можешь… это же моя мама…
— Я все могу, Игорь. В своем доме. В своей жизни. Выбор ты уже сделал. Теперь собирай вещи.
Они ушли, хлопнув дверью. Я осталась одна посреди своей кухни. И впервые за долгие месяцы я вздохнула полной грудью. Воздух был чистым.
Следующие дни были похожи на дурной сон. Игорь звонил, умолял, стыдил. «Как ты могла? У нее сердце больное! Куда она пойдет?» Потом в ход пошли угрозы от Тамары Петровны. Она звонила и кричала в трубку, что я чудовище, что она подаст на меня в суд, что она имеет право на эту квартиру, потому что она «мать ее зятя». Мне пришлось сменить номер.
Через неделю после того разговора вскрылся еще один неприятный факт. Просматривая выписки с нашего общего счета, на который поступала часть моей зарплаты и вся зарплата Игоря, я обнаружила странные регулярные переводы. Довольно крупные суммы, каждый месяц, на карту Тамары Петровны. Оказалось, что на протяжении последних двух лет мой муж тайно отдавал ей почти всю свою зарплату, оставляя на общие расходы лишь малую часть. Мы жили в основном на мои деньги, в то время как он и его мать создавали себе финансовую подушку безопасности за мой счет. Это было не просто предательство, это был расчетливый обман. Он не просто был «маменькиным сынком», он был ее финансовым проектом.
Когда я подала на развод, он попытался претендовать на половину моей квартиры. Той самой, в которой мы жили. Той, что была куплена мной задолго до нашего знакомства. Суд, к счастью, был на моей стороне.
Прошел месяц. В назначенный день я не пошла смотреть, как выселяют Тамару Петровну. Мне не хотелось этого зрелища. Вечером мне позвонил юрист и сообщил, что квартира свободна. По его словам, она устроила целый спектакль для соседей, кричала, что ее, несчастную пенсионерку, выгоняют на улицу. Но когда приехали представители власти, быстро собрала свои чемоданы и уехала. Игорь был с ней. Он помог ей загрузить вещи в такси.
Я вошла в ту, вторую, квартиру. Внутри стоял тяжелый запах пыли, обиды и все того же нафталина. На кухонном столе лежал ключ. Я взяла его, закрыла дверь и решила, что продам эту квартиру. Слишком много плохих воспоминаний.
Я думала, что на этом все закончится. Но через пару месяцев меня нашла Людочка, та самая подруга свекрови, чей разговор я подслушала. Она выглядела смущенной. Рассказала, что Тамара Петровна и Игорь сняли крошечную комнатку на окраине города. Что она постоянно жалуется на жизнь, на неблагодарную невестку и на то, как ей тяжело.
— Знаешь, Марина, — сказала она, глядя мне в глаза. — Я тебе тогда не просто так позвонила и пришла. Тамара мне все уши прожужжала, какой Игорь несчастный с тобой, и как ты его не ценишь. А потом, когда она хвасталась, как сорвала ваш юбилей… она добавила кое-что еще. Она сказала, что нашла Игорю «достойную партию». Дочь своей старой знакомой, богатую вдову. И тот вечер, когда у нее якобы было давление, Игорь провел не с ней. Он был на смотринах. А перышко на его рубашке… оно от ее вечернего платья.
Она рассказала это и ушла, оставив меня переваривать информацию. Оказывается, меня не просто выживали из семьи. Мне уже нашли замену. Более выгодную, более удобную. И мой «любящий» муж был не против.
Я стою у окна в своей квартире. Она снова моя. Полностью. Здесь тихо, чисто и пахнет свежесваренным кофе, а не чужой ложью. Я продала ту вторую квартиру и деньги положила на счет. Впереди новая жизнь. Иногда я думаю об Игоре и его маме. Жалею ли я их? Нет. Я чувствую только облегчение. Как будто с плеч свалился огромный, тяжелый камень, который я тащила много лет, думая, что это и есть семья. Я заплатила высокую цену за свой урок, но я его усвоила. Иногда, чтобы спасти себя, нужно иметь смелость закрыть дверь. Навсегда.