Глава 1
Глава 30
***
Зорино
Маша съездила в церковь, помолилась, поставила свечи за здравие для Нади, бывшего мужа, Лены. За Зинку ставить не стала, потому что обида до сих пор точит сердце. Зинка выросла неблагодарной, эгоистичной, наглой. С одной стороны, держать обиду на нее, если ты в церкви – негоже, а с другой… Зинка уже взрослая. Пусть сама держит ответ перед Богом. Маша вышла из церкви. Стоя у закрытых дверей, почувствовала, как тепло разливается по всему телу. Правильно сделала, что приехала сюда. Теперь можно начинать жизнь сначала. Без Вити и… Зинки. Пусть она и племянница ей, но Маша не чувствовала к ней тягу, которую дают родственные связи.
- Бог тебе судья, - прошептала Маша, спускаясь по ступеням. Она подала милостыню просящим, купила у старушки стакан семечек, села в автобус и отправилась домой.
Там ее ждала Анна, свекровь Зины. Женщина приехала пораньше, надеясь застать Машу дома. Пришлось ждать на улице, прохаживаясь вдоль забора. Лена была в школе, Маша – в церкви. Весна на дворе, но прохладно. Апрель только-только вступил в свои права. Воздух пах свежестью, подтаявшим снегом, солнце грело, но не так, чтобы можно было прохаживаться долго. Ждать пришлось около часа. Маша, увидев гостью у калитки, замедлила шаг. Она узнала женщину и была не рада видеть ее здесь, у своего дома.
- Маша! – выскочила ей навстречу Анна, обрадовавшись. – Наконец-то ты приехала!
Она неожиданно для Марии обняла ее.
- Привет, - лицо Маши перекосилось от возмущения.
- Я за помощью, - торопилась пояснить свой визит Анна. – В дом пригласишь?
- Ну… пойдем, - Маше не хотелось впускать ее в свой дом, но делать нечего. Если уж сама Анька приехала, то, значит, дело очень важное.
Она сняла замок с петли, вошла в сени. Анна следом. В кухне Маша, не снимая обуви, поставила чайник на плиту. Анна сняла пальто, сапоги, села за стол. Маша, косясь на нее, раздевалась и ждала начало разговора.
- Маш, - Анна осмотрелась, - я насчет Зины приехала.
- С чего вдруг? – Маша выставляла кружки на стол.
- Она ведь теперь наша невестка. Родила несколько дней назад.
- Вот как? Странно, мне казалось, что срок у нее в мае.
- Недоношенный. Да я ее понимаю. Сашу ждет, волнуется. Но вот сейчас он получит отпуск и приедет, а там, глядишь, освободят от службы.
- Понятно, - Маша положила баранки на стол, пряники, села. – Так а я-то причем? Зинка со мной не знается. Не желает общаться.
- О как! – Анна, казалось, не удивилась. – Прямо, как ваша Лида.
Маша посмотрела на нее пристально. К чему сейчас говорить о Лидке, когда столько воды утекло?
- Зина не хочет… она… - Анна не знала, как сказать.
- Чего не хочет? Разводиться решила?
- Что ты. Нет! Роды были тяжелыми. К ребенку не подходит. Нервная стала. Может, ты, как мать, поговоришь с ней?
- Я? – Маша криво улыбнулась. – Даже пальцем не пошевелю.
- Почему? Маш, то, что произошло между тобой и Витей, не должно ограждать тебя от дочери. Послушай, ей помощь нужна. Меня она не слышит. Да это и понятно. Я же ей не мать.
- Я тоже. – улыбка не сходила с губ Маши.
- Как это? Подожди. Или я чего-то не знаю?
- Лидка ей мамкой приходится. – Маша выключила конфорку под чайником.
- Как же это? Почему?
- Не задавай глупых вопросов. Все знали, что ребенок не мой. Поэтому мы и уехали сюда, чтобы никто Зинку не ошарашил такой новостью, когда она подрастет.
- Вот те раз! А мне тогда говорили, когда у вас в доме ребенок появился, а ты, вроде как, без пуза была.
Маша не стала больше ничего объяснять. Налила чай в кружки, села напротив гостьи.
***
Горелово
Матвей вошел в дом и услышал крики внука, который лежал в кроватке, мокрый и голодный.
- Аня! – позвал мужик жену, снимая сапоги. – Зинка! Да куда вы все запропастились?
Обойдя все комнаты, Матвей не нашел женщин. Подошел к внуку, понял, что надо делать. Переодел его, а накормить и нечем. Вышел на крыльцо.
- Зинка! Ты где?? Малого кормить надо!!
Но Зина не отзывалась. Матвей нахмурился. С женой всё ясно, скорее всего, ушла к соседке или в магазин. А вот где черти носят Зинку – вопрос.
- Да чтоб вас, - махнул он рукой.
Вернулся в дом, достал из холодильника банку с молоком. В ковше разогрел молоко, перелил в бутылочку, накормил внука. Тот поел и уснул. Потом Матвей решил пообедать сам. Налил молока в кружку, отрезал большой ломоть белого хлеба. Сел за стол, откусил кусок сдобы. Его задумчивый взгляд упал на бумажку, лежащую на столе. Матвей прочитал ее. Затем еще раз. В груди похолодело. Аппетит пропал, и мужик отодвинул кружку от себя, положил хлеб рядом с ней.
- Не может быть, - прошептали его губы.
Бросив бумажку на стол, Матвей схватился за голову.