В 1991 году к списку необычных побегов из тюрем добавился случай, произошедший в исправительном учреждении посёлка Темновка, что в Харьковской области.
Однажды заключенный Сергей Вашенко из второго отряда заглянул в механическую мастерскую. Он задержался у старого металлического бака, где на дне плескалась мутная эмульсия. Вид у бака был отталкивающий — ржавчина, подтеки, запах масла, — но именно в тот момент у Сергея появилась необычная мысль. На следующий день он уже обсуждал её с соседом по отряду, Барсуковым.
Именно с этого момента берет начало одна из самых изощренных и громких историй побега о которых мне доводилось слышать.
В этой статье мы пройдем по следам крайне изобретательных и опасных преступников, вырвавшихся из стен зоны строго режима, удивительным способом. Давайте начнем.
Барсуков сначала отмахнулся: «Поймают. Без вариантов». Но к вечеру разговор уже шел в другом русле. Он согласился помочь и пообещал через знакомого нарядчика добиться перевода в мастерскую. Через несколько дней оба уже числились рабочими в мехцехе.
Там же работал третий — Борис, по фамилии Гутыря. Бывший шахтёр, круглолицый, спокойный, осуждённый за кражу детонаторов и нескольких шашек аммонала. План решили озвучить и ему. Мужчина выслушал молча и обдумав услышанное, сказал, что на подкоп уйдёт не меньше полугода.
Спорить не стали. До окончания сроков было ещё далеко, и такой длительный период подготовки никого не смущал. Договорились действовать втроём. Идея побега была необычной и казалась невозможной, но Гутырю это абсолютно не смущало.
— Всё продумано, — сказал он, осматривая бак. — Особенно с вагонеткой. Если не спешить — никто ничего не заметит. Начнём на следующей неделе. Пока — держимся порознь. Видимся только тут.
Через неделю приступили к осуществлению плана. Эмульсию из бака аккуратно вычерпали ковшом, дно вырезали автогеном. В крышку вмонтировали электрозамок с кнопкой открытия и закрытия, которую установили на соседнем станке. Первым в бак спустился Вашенко. Закрыв за собой створки, и морщась от тяжелого химического запаха начал копать короткой лопатой. Вёдра с землёй ставил у ног.
Через несколько минут тихо постучал в крышку. Его вытянули, ведра опорожнили — землю смешали с цементом и утрамбовали металлической чушкой равномерно по полу мастерской. Затем лез Барсуков. В конце смены — Гутыря. Работали спокойно, без спешки.
Яма под баком быстро росла вглубь, а вместе с ней рос и уровень пола мастерской. Смешанную с цементом землю тщательно трамбовали по всему цеху. За равномерностью покрытия следил Барсуков — он сам ворочал чушку и проверял, чтобы подсыпка оставалась незаметной.
Через неделю проход под баком начал смещаться в сторону контрольно-заградительной полосы. Работа шла всё тяжелее: в тесноте, пыли и без вентиляции. Зеки копали вслепую, ползали на четвереньках, наощупь наполняли ведра. Спустя ещё несколько дней решили заняться освещением.
Вашенко с Барсуковым стащили у электриков кабель, проложили его под полом и провели в тоннель. Там закрепили лампу. Свет в узком коридоре заметно облегчил дело.
Воодушевлённый успехами, Гутыря снял с одного из сломанных станков двигатель. За пару дней он собрал примитивный вентилятор — воздух подавался по шлангу, после вытягивая пыль наружу. Новый агрегат сразу отправили на испытания в тоннель.
Работал он стабильно, чем Гутыря особенно гордился. Но несмотря на улучшения, долго находиться под землёй было по-прежнему трудно. Свет и вентиляция помогали, но полностью не решали главную проблему. — Малое количество воздуха в условиях работы под землей.
Скоро умельцами было придумано новое изобретение. В углу цеха пылился кислородный баллон, предназначенный для сварки. К нему зеки подключили тонкий шланг, протянули в тоннель и пустили кислород. Стало чуть легче.
Тем временем туннель неуклонно рос. Работы всё больше напоминали не побег, а какое-то сложное техническое сооружение. Вместо того чтобы копать и выносить грунт по-старинке, зеки начали придумывать как облегчить и эту задачу. В какой-то момент Гутыря заявил, что больше не намерен таскать ведра. Вместо этого он предложил сделать узкоколейку.
Сначала ему не поверили, посмеялись. Но вскоре начали спускать в бак швеллеры и арматуру. Гутыря затащил в тоннель сварочный аппарат, аккуратно протянул кабель вдоль стены и, словно в настоящей шахте, укрепил свод и стены. Затем начал укладывать рельсы.
Примечательно, что на показателях труда заключенных вся эта активность почти не сказывалась. То ли они закрывали наряды за взятки, то ли успевали выполнять план работая вообще без остановок. За те полгода, пока продолжалось строительство тоннеля, в мастерскую не раз заходили с проверками.
Надзиратели переворачивали ящики, перерывали кучи металла, заглядывали под верстаки. Иногда даже поднимали крышку бака. Но внутри был только металлический лист — аккуратно укрепленный клиньями, чтобы скрыть проход. Когда копали внизу, кто-то из зеков дежурил у станка, готовый вовремя закрыть электрозамок.
Во время одной из таких проверок работы даже не остановились — зеки уже настолько обнаглели, что просто продолжили копать, когда наверху сотрудники фсин обыскивали мастерскую.
Из металлических листов и уголков Гутыря собрал лёгкую вагонетку. Её опустили на самодельные рельсы из швеллеров и арматуры. Гружённая землёй, она с глухим грохотом каталась по тоннелю к баку, где всё так же выгружалась ведрами. Барсуков уже подумывал прикрепить к баку лебёдку, но Гутыря, не без иронии, заметил, что тогда уж стоит замахнуться на полноценный лифт.
За полгода уровень пола в мастерской поднялся почти на полметра. Грунт тщательно утрамбовывался, но изменения становились заметны — пришлось выложить у входа покатый порог, чтобы смягчить разницу в уровне и не вызывать лишних вопросов.
Почти каждую ночь зеки выбирались из барака и пробирались в мастерскую. Работы в тоннеле шли неспешно, но без перерывов. Стены и потолок уже были обшиты железом, освещение подвели — лампы висели через каждые несколько метров.
На четвёртом месяце копки лопата Гутыри со звоном ударилась обо что-то металлическое. Это оказалась труба — судя по всему, дренажная, ведущая в расположенный неподалеку поселковый пруд. Гутыря решил разрезать ее сварочным аппаратом.
Вашенко пытался его отговорить: если прорежут трубу — всё может затопить. Гутыря выждал, постучал по трубе, и высверлив небольшое отверстие убедился что труба пуста. После он аккуратно вырезал круглое отверстие автогеном.
К плану подключили пожарный рукав из мастерской. Землю теперь сбрасывали прямо в трубу, смывая струёй воды. Грязные потоки стремительно исчезали где то в ее недрах. Позже выяснилось, что сток действительно выходил в пруд, где местные жители летом купались.
Тоннель, уже полностью облицованный, вытянулся на 70–80 метров. Теперь копать стали вертикально. Гутыря осторожно поднимался вверх, аккуратно сбивая пласты земли. Для опоры вбивал металлические скобы, чтобы удобнее было карабкаться.
Сверху уже пробивался дневной свет. Остался тонкий слой — чуть копнуть, и будет видно солнце. Гутыря остановился. Было решено последние сантиметры земли проломить непосредственно в ночь побега.
Повеселевшие зеки выбрались через бак в осточертевшую мастерскую, выключили свет и подступились к своим сверлильным и шлифовальным станкам. Они чувствовали себя почти свободными и на братву посматривали с легким презрением. Ведь теперь они могли подарить свободу всей колонии, ибо через этот серьезный тоннель за каких-то полчаса могли выйти из лагеря все его обитатели – без малого полторы тысячи осужденных.
Больше всех за успех переживал Барсуков. Он чувствовал, как растёт напряжении. Всё изменилось после стычки — кто-то из заключенных не выдержал его самодовольства и ударил. Завязалась драка, и через несколько минут всех участников потасовки уже вели к штрафному изолятору. Барсуков получил пятнадцать суток.
Сидя в одиночке, он понимал, что его никто ждать не станет. Уходить нужно было сейчас — промедление означало провал. Он хорошо знал: Гутыря и Вашенко уже этой ночью воспользуются тоннелем. А утром начнётся тревога. Днём весь лагерь перевернут вверх дном, и скорее всего к вечеру ход найдут. У беглецов было лишь несколько часов форы, чтобы успеть покинуть поселок.
Так всё и произошло. На утренней перекличке Гутыря и Вашенко отсутствовали. Лагерь согнали на плац, где зеки простояли весь день под солнцем. Начались обыски — солдаты переворачивали койки, вытряхивали шкафчики, рылись в кладовках, проверяли туалеты. Добрались и до мехцеха, но найти следов побега не смогли. Даже баки бойлерной осмотрели, выискивая хоть какой-то намёк на лаз. Система сигнализации работала исправно, контрольная полоса была чиста. Только к вечеру по зоне пошёл слух — «Побег».
Солдаты начали прочёсывать окрестности. Минут через тридцать один из них наткнулся на провал в земле и позвал старшего:
Двое солдат осторожно спустились под землю. Перед ними открылся длинный тоннель, обшитый металлом и ярко освещённый лампами, закреплёнными вдоль стен. На импровизированных рельсах стояла самодельная вагонетка.
Группа прошла коридор до конца, поднялась по скобам, сорвала крышку бака и оказалась в мастерской. Начали вытаскивать всё, что уцелело: вагонетку, провода, рельсы, куски обшивки. Вскоре вызвали экскаватор из ближайшего колхоза. Тот долго копал — тоннель пролегал глубоко, на шести метрах.
Металлическая обшивка сдалась не сразу. К вечеру весь подземный ход был разворочен. Для засыпки пришлось пригнать три самосвала с землёй, после ещё два. Пока шли работы по устранению тоннеля, беглецов активно искала милиция. Но те уже разделились. Каждый уходил своим маршрутом.
Гутырю нашли почти через два месяца. Он жил в Днепропетровской области, у двоюродного брата, в глухой деревне. Его задержали утром — он спал в сеновале. Вашенко обнаружили позже — в России, на фазенде у школьного приятеля.
В лагере остался только Барсуков. Он спокойно досидел положенные пятнадцать суток и вышел из ШИЗО уже после того, как всё утихло. Побег ему не вменили — в нужный момент он находился в изоляторе, а доказательств участия у администрации не было. Три года за побег он не получил.
Некоторые зеки до сих пор считают, что Барсуков специально затеял драку — накануне, когда понял, что боится идти на побег. Возможно, так оно и было.
В 1994 году серьёзные неприятности настигли администрацию Ленинско-Кузнецкого исправительного учреждения строгого режима. Из зоны сбежали сразу двадцать три заключённых. Все они, ползком, преодолели двадцать пять метров под двухметровым слоем земли и бесследно исчезли. Оставили после себя только тоннель и немало вопросов.
Наиболее неожиданным в этой истории оказался не сам побег, а то, кто им руководил. Главным организатором оказался заключённый, не имевший никакого авторитета в лагерной иерархии — Виктор Любинский из Оренбурга. Его уголовное прошлое само по себе вызывало резкое отторжение: в начале 90-х он напал на школьницу и убил её. Девочке было пятнадцать лет. На следствии дело шло к расстрельной статье, но адвокаты сумели добиться замены приговора на пятнадцать лет лишения свободы.
В СИЗО Любинского чуть не убили. Один из сокамерников попытался лишить его мужского достоинства. Только срочный перевод в другую камеру спас его от расправы.
После перевода в колонию в Ленинско Кузнецком подробности своего дела заключенный предпочитал не раскрывать. Вероятно, понимал: в случае разоблачения его ждала жесткая изоляция, а то и откровенная травля. Возможно, из страха и нежелания быть изгоем он собрал вокруг себя небольшую группу. Работали скрытно. Подкоп начали рыть в кровельном цехе, используя самодельные совки.
Через несколько дней после побега мобильные розыскные отряды начали задержания. Половину участников поймали в течение пяти суток. Некоторые вовсе не пытались скрываться: кто-то уехал к матери, кто-то — к родственникам, другие и вовсе вернулись домой. Были случаи, когда беглецов находили в состоянии сильного алкогольного опьянения — спящих, не реагирующих ни на стук, ни на окрики.
Оставшихся обнаружили в Сибири. Они добирались туда на угнанных машинах. Самого Любинского задержали в Новосибирске. Сопротивления он не оказывал.
В начале июля 1995 года из казанской колонии № 18 совершён побег. Девять заключённых покинули территорию учреждения через подземный тоннель длиной около десяти метров и уехали на двух легковых автомобилях. С тех пор их местонахождение установить не удалось. Ситуация вызвала большой резонанс: на место выехал даже министр внутренних дел.
Тоннель проходил под всеми рубежами охраны — от внутренней зоны до внешнего ограждения. При этом ни один из осведомителей оперчасти не сообщил о подготовке побега. Начальник лишь развёл руками: система дала сбой.
Инструменты, с помощью которых вырыли ход, были самыми простыми — обычные столовые ложки и целлофановые пакеты. Внешне такая затея может показаться наивной, но практика показывает, что ложка — в руках заключённого вещь серьёзная. Подобные случаи уже происходили.
Так, в 1976 году в колонии усиленного режима под Павлоградом зеки тремя ложками выкопали подкоп длиной 12 метров — под «плетёнкой» и под «запреткой». Землю выносили в робах. Работы шли почти месяц.
Ещё один похожий случай зафиксирован в кишинёвском СИЗО, в старом здании бывшего ДОПР-а. Семь арестантов начали с того, что ложками расковыряли старую стену и вытащили первый кирпич. После дело пошло бодрее— в день удавалось вынимать по одному кирпичу. Спустя три недели образовался проём, достаточный, чтобы через него мог пролезть даже самый крупный из сидельцев.
Чтобы охрана не заметила пролом во время утренних и вечерних проверок, зеки вставляли кирпичи обратно и замазывали швы мякишем чёрного хлеба, притёртым пылью. Ночью они выбрались из камеры и через внутренний коридор добрались до крыши. Однако на вышке их заметил часовой и открыл огонь. Практически сразу к нему подключились остальные — в сторону беглецов стреляло уже несколько охранников.
Четверо из семи испугавшись вернулись в камеру. Остальные, понимая, что их ждут максимально строгие приговоры, решили идти до конца. Им удалось преодолеть ограждение и покинуть периметр.
Такие истории говорят о том, что столовая ложка — не просто прибор. В тюрьме она становится универсальным инструментом. Её можно использовать для копки, как рычаг, и даже как оружие. Известны случаи, когда заточенными о бетон ложками пользовались как холодным оружием в драках, с помощью них приводили в исполнение убийцами тюремные приговоры.
Все девять заключённых, сбежавших из казанской колонии ИТУ-18, были задержаны. Трое из них находились на свободе всего несколько дней — их поймали в течение четырёх суток. Остальных поймали позже, преследуя в разных районах республики.
Последнего беглеца обнаружили на железнодорожном вокзале. Он стоял возле касс, интересовался расписанием поездов на Москву и был одет как пенсионер. На лице — накладная борода, приклеенная наспех. Как выяснилось позже, этот реквизит он одолжил у знакомого, работавшего в кладовой местного драмтеатра.
При задержании заключённый уверенно изображал пожилого человека. В руках держал потрёпанную книжицу, которую издали можно было принять за пенсионное удостоверение. Когда стало ясно, что грим не сработал, он спокойно сорвал бороду и попросил сотрудников передать её обратно в театр. По его словам, он не хотел, чтобы ему добавили срок за кражу коллективного имущества.
В 2024 году из исправительной колонии № 2 общего режима в Липецкой области совершили побег шесть заключённых. Все они были выходцами из стран Средней Азии — гражданами Узбекистана и Таджикистана. Осуждены были по тяжёлым статьям: за разбой, насилие, а также преступления, связанные с незаконным оборотом наркотиков.
Для побега использовали подкоп. По предварительным оценкам, длина подземного хода могла достигать 65 метров. Обнаружили его утром 26 октября во время обхода территории.
После переклички выяснилось, что шестеро осужденных отсутствуют. В региональном управлении ФСИН уточнили, что все сбежавшие — иностранные граждане. По тревоге был поднят личный состав, выставлены временные посты, направлены поисковые группы. Также были разосланы ориентировки.
Среди сбежавших числились Парвозбек Турабаев и Хуршидбек Ганиев — обоим по 19 лет. Первый был осуждён по статье 228.1 за сбыт запрещенных веществ в крупном размере и получил четыре года. Второму, по той же статье, дали шесть. В колонию оба прибыли в конце 2023 года.
Трое из беглецов оказались ровесниками — по 28 лет каждому. Это Дилшод Арслонов, Тургун Абдуллаев и Бахтиер Жумаев. У каждого — внушительный послужной список: Арслонов отбывал срок за насилие над несовершеннолетним, Абдуллаев получил двенадцать лет, а Жумаев — семь с половиной за аналогичные преступления. В списке оказался и Даврон Джабборов — двадцатисемилетний гражданин Таджикистана, осуждённый в 2022 году за разбой и надругательство. Прибыл в липецкую колонию из Серпухова летом 2023 года.
Источники утверждают: план побега не возник спонтанно. Он вынашивался долго и тщательно — более шести месяцев. В центре эпопеи — производственная зона, где заключённые работали на деревообработке. Именно там организовали подкоп.
Первый тоннель уходил вглубь под старый цех и вёл во внутреннюю запретную зону, охраняемую караулом. Второй шёл уже дальше — под забор, к свободе. Общая протяжённость — около 65 метров. Один только подкоп под охраняемую территорию тянулся на 37 метров. Работали ночами.
Инструменты для подкопа, как выяснилось, были украдены ещё в марте. Пропажу тогда заметили, но найти не смогли. Никто не предполагал, что лопаты и ломики ушли не в загашник, а под землю — буквально.
Пятеро беглецов были задержаны в Тамбовской области в первые же сутки.
В розыске приняли участие не только силовики — местные жители подключились к поиску беглецов с завидной отвагой. Кто-то сообщал о подозрительных лицах, кто-то выставлял добровольческие посты на въездах в деревни.
Но один — Тургун Абдуллаев — сумел уйти. В тот момент казалось, что именно он оказался самым расчётливым. Он заранее выбрал укрытие — дачный дом в селе Полинино, где зимой никто не живёт. Обнаружили его случайно: свежие следы на снегу насторожили селян. Дом казался пустым, но случайные прохожие однажды заметили внутри строения странное шевеление.
Абдуллаев провёл внутри несколько дней. Не ел, не пил, почти не двигался. Сидел тихо. Теперь он оказался в новой тюрьме — созданной им самим. Ни охраны, ни решёток, только страх. Он боялся даже подойти к окну. Надежда была: переждать, а потом — по плану — двинуть в сторону границы. Через Казахстан — на родину, в Узбекистан.
Но реальность оказалась иной. Без еды и воды организм начал сдавать. Когда оперативники вошли в дом, на кровати лежал не дерзкий преступник беглец, а обессиленный человек, напоминающий жертву шторма, выброшенную на берег. Лицо осунулось, губы пересохли, глаза ввалились. Он почти не говорил.
Ирония судьбы: сбежавший из заключения попал в новую изоляцию — без пайка, без обогрева, без надежды.
Сегодня у меня такой вопрос к вам друзья, как вы считаете на что рассчитывают заключенные совершающие побег? Ведь как показывает статистика их в подавляющем большинстве случаев всегда ловят. Ради краткого ощущения свободы за которую после накинут еще срока?
Давайте обсудим это в комментариях под статьей. Я читаю их все и стараюсь участвовать во всех дискуссиях по мене сил.