— Я тебе не прислуга! — голос Лидии дрожал от едва сдерживаемой ярости. — Твоя мать может сколько угодно изображать из себя беспомощную старушку, но я больше не поведусь на эти манипуляции!
Слова повисли в воздухе спальни, как осколки разбитого зеркала. Лидия стояла у комода, сжимая в руках мокрое полотенце — она только что вернулась из ванной, где оттирала следы краски для волос, которые свекровь Зинаида Михайловна оставила по всей раковине после очередного домашнего окрашивания. Третий раз за месяц. И каждый раз свекровь звонила сыну с жалобами, что невестка плохо убирает в доме, что везде грязь и беспорядок.
Павел сидел на краю кровати, натягивая носки. Его движения были нарочито медленными, демонстративными — он показывал, что разговор его не касается, что у него есть дела поважнее. Но Лидия видела, как напряглись его плечи, как побелели костяшки пальцев.
— Опять ты за своё, — процедил он сквозь зубы. — Мама пожилой человек, ей семьдесят два года. Она всю жизнь работала, растила меня одна после того, как отец ушёл. И теперь, когда ей нужна помощь, ты устраиваешь истерики из-за каждой мелочи!
Лидия резко развернулась к нему. В её глазах полыхал огонь, который копился месяцами, годами. Она помнила каждое унижение, каждое язвительное замечание свекрови, каждый раз, когда Павел вставал на сторону матери, не разобравшись в ситуации.
— Мелочи? — её голос стал тихим, что было страшнее любого крика. — Твоя мама приходит к нам три раза в неделю. Она имеет ключи от нашей квартиры, которые ты ей дал без моего согласия. Она переставляет мебель, выбрасывает мои вещи, критикует мою готовку, мой внешний вид, мою работу. А теперь ещё и требует, чтобы я приезжала к ней домой делать уборку, потому что, видите ли, у неё болят суставы. Хотя вчера я видела, как она тащила с рынка две огромные сумки с продуктами!
Павел встал, его лицо покраснело. Он не любил, когда ему указывали на очевидные вещи, которые он предпочитал не замечать.
— Она моя мать! — рявкнул он. — И пока мы живём в квартире, которую она нам помогла купить, ты будешь относиться к ней с уважением!
Ах да, квартира. Вечный козырь в их спорах. Зинаида Михайловна действительно дала им деньги на первоначальный взнос — двести тысяч рублей. Но Лидия внесла триста тысяч из своих накоплений, а оставшийся миллион они выплачивали в ипотеку вдвоём. Однако в глазах Павла и его матери эта квартира существовала исключительно благодаря щедрости Зинаиды Михайловны.
Неделю назад свекровь в очередной раз пришла без предупреждения. Лидия работала удалённо и была на важном совещании по видеосвязи. Зинаида Михайловна вошла прямо в комнату, где она работала, и начала громко возмущаться, что в холодильнике нет её любимого творога. Начальник Лидии всё это слышал. После совещания он отдельно позвонил ей и деликатно поинтересовался, всё ли у неё в порядке с рабочими условиями дома.
А вчера стало последней каплей. Свекровь позвонила Павлу на работу и сказала, что упала и не может встать. Он примчался домой, схватил Лидию, и они помчались к Зинаиде Михайловне. Нашли её спокойно смотрящей телевизор на диване.
— Ой, да я уже встала, — беззаботно сообщила она. — Но раз вы приехали, помогите мне тут прибраться. Лидочка, окна помой, а то я что-то плохо вижу, все в разводах. А ты, сынок, посиди со мной, расскажи, как дела на работе.
И Павел послушно сел рядом с матерью, а Лидия четыре часа драила трёхкомнатную квартиру. Когда она закончила, свекровь милостиво кивнула и сказала: «Ну вот, хоть раз нормально убралась. А то у себя дома ты, видимо, совсем распустилась».
Теперь Лидия смотрела на мужа и понимала: он никогда не встанет на её сторону. Для него мать всегда будет права, даже если она откровенно манипулирует и лжёт.
— Знаешь что? — сказала она, бросая полотенце на комод. — Давай проведём эксперимент. Раз ты считаешь, что я должна помогать твоей маме, давай будем делать это вместе. Составим график. В субботу едем к твоей маме — вместе делаем уборку, вместе готовим, вместе ходим по магазинам. В воскресенье едем к моей — то же самое. Справедливо?
Павел фыркнул.
— У меня работа! Я устаю! Мне нужны выходные для отдыха!
— А я, по-твоему, на курорте работаю? — Лидия достала телефон и открыла календарь. — Моя рабочая неделя ровно такая же, как твоя. Пять дней, восемь часов. Только я ещё после работы готовлю, убираю, стираю. Так что либо мы оба помогаем нашим мамам, либо каждый помогает своей. Выбирай.
— Это глупость какая-то, — отмахнулся Павел. — Моя мама реально нуждается в помощи, а твоя прекрасно справляется сама. Она же моложе на десять лет!
Это была правда. Мама Лидии, Светлана Петровна, действительно была моложе и самостоятельнее. Она жила в своём доме за городом, сама водила машину и ни разу не просила дочь о помощи, хотя Лидия регулярно предлагала. Но это не значило, что она не нуждалась в поддержке и внимании.
— Хорошо, — кивнула Лидия. — Тогда я тоже буду помогать только своей маме. А ты — своей.
Она вышла из спальни, не дожидаясь ответа. Павел остался сидеть на кровати, ошарашенный её спокойствием. Обычно их ссоры заканчивались её слезами и его снисходительным прощением. Но сегодня что-то изменилось.
Следующие дни прошли в напряжённом молчании. Зинаида Михайловна, как по расписанию, появилась в среду. Вошла без стука, прошла на кухню и начала проверять содержимое холодильника.
— Лида! — крикнула она. — Почему молоко не того производителя? Я же говорила, какое покупать! И где мой творог?
Лидия вышла из рабочего кабинета.
— Зинаида Михайловна, это наш холодильник. Мы покупаем те продукты, которые нам нравятся. Если вам нужен определённый творог, купите его себе сами.
Свекровь округлила глаза.
— Что? Как ты смеешь так со мной разговаривать? Павлик! — она побежала звонить сыну.
Через час Павел ворвался домой.
— Ты совсем с ума сошла? — закричал он с порога. — Мама в слезах!
— Твоя мама в слезах, потому что я отказалась покупать ей специальный творог, — спокойно ответила Лидия, не отрываясь от ноутбука. — Если она хочет определённые продукты, пусть даёт деньги или покупает сама.
— Она пожилой человек!
— Которая вчера была замечена мной в торговом центре, где четыре часа выбирала себе новые туфли. Не такая уж она и немощная, как тебе кажется.
Зинаида Михайловна, стоявшая за спиной сына, покраснела. Она не знала, что невестка её видела.
В пятницу свекровь позвонила и потребовала, чтобы Лидия приехала в субботу помочь с генеральной уборкой.
— Извините, Зинаида Михайловна, у меня свои планы на выходные, — вежливо ответила Лидия.
— Какие ещё планы? Твоя обязанность — помогать семье!
— Моя обязанность — жить своей жизнью. Попросите Павла, он ваш сын, он и поможет.
Она отключилась, не слушая возмущённых воплей. Через десять минут позвонил Павел.
— Немедленно извинись перед мамой и поезжай к ней завтра!
— Нет.
— Что значит «нет»?
— Это значит, что я не поеду. Если твоя мама нуждается в помощи, помоги ей сам. У тебя есть руки, ноги и выходной день.
— Я не умею убираться!
— Научишься. В интернете полно видеоуроков.
В субботу утром Павел демонстративно хлопнул дверью, уезжая к матери. Лидия провела прекрасный день: сходила в салон красоты, встретилась с подругами, которых не видела несколько месяцев, купила себе новое платье. Вечером она готовила ужин только для себя — лёгкий салат и бокал вина.
Павел вернулся в десять вечера, злой и измученный. Руки у него были красные от моющих средств, на джинсах — пятна.
— Ты представляешь, что мне пришлось сегодня делать? — начал он с порога. — Я четыре часа оттирал её кухню! А она сидела и командовала! Потом заставила передвинуть всю мебель в гостиной, потому что по фэншую неправильно стояла! А потом ещё и в магазин отправила!
— Добро пожаловать в мой мир, — спокойно ответила Лидия, не отрываясь от книги.
— Это всё твоя вина! Ты должна была поехать!
— Почему?
— Потому что... потому что ты женщина! Это женская работа!
Лидия подняла на него взгляд. В её глазах было столько холодного презрения, что Павел невольно отступил.
— В XXI веке, Павел, нет женской и мужской работы. Есть семейные обязанности, которые должны делить поровну оба супруга. Твоя мама — твоя обязанность. Моя — моя.
На следующий день, в воскресенье, Лидия поехала к своей маме. Светлана Петровна встретила её с радостью.
— Доченька, как я рада тебя видеть! Проходи, я пирог испекла.
Они пили чай, болтали о всякой ерунде, потом вместе пропололи грядки в огороде. Светлана Петровна не требовала, не командовала, не критиковала. Она просто была рада провести время с дочерью.
— Лидочка, у тебя всё хорошо? — спросила она, заметив грусть в глазах дочери.
— Сложности с Павлом и его мамой, — честно призналась Лидия.
— Зинаида всегда была властной женщиной, — кивнула Светлана Петровна. — Я помню, как она на вашей свадьбе пыталась командовать даже тамадой. Держись, доченька. Не давай себя в обиду.
Когда Лидия вернулась домой, Павел сидел на кухне с мрачным видом.
— Мама звонила. Сказала, что больше не хочет меня видеть, если я приеду без тебя.
— Это её выбор, — пожала плечами Лидия.
— Она говорит, что перепишет квартиру на свою племянницу!
— Какую квартиру?
— Свою! Которая мне должна достаться по наследству!
Лидия села напротив мужа. Вот оно. То, ради чего он терпел все капризы матери. Наследство. Трёхкомнатная квартира в центре города, которая стоила сейчас не меньше десяти миллионов.
— Значит, ты терпишь все её выходки ради квартиры? — тихо спросила она.
— Не ради квартиры! Просто... это же несправедливо! Я её единственный сын!
— И она использует это, чтобы манипулировать тобой. И мной через тебя.
— Она не манипулирует! Она просто... она одинокая пожилая женщина!
— Которая прекрасно знает, что делает. Павел, открой глаза! Твоя мама не беспомощная старушка. Она энергичная, здоровая женщина, которая просто привыкла, что все вокруг неё прыгают. И пока ты позволяешь ей вить из себя верёвки ради призрачного наследства, она будет продолжать.
— Это не призрачное наследство! Это реальная квартира!
— Которую она может завещать кому угодно. И будет держать тебя на коротком поводке до самой смерти. А это может быть и через двадцать лет — она здоровая, как бык. Ты готов следующие двадцать лет прыгать по её команде?
Павел молчал. В его глазах боролись жадность и здравый смысл.
— А что ты предлагаешь? — наконец спросил он.
— Я предлагаю жить своей жизнью. Мы оба работаем, зарабатываем неплохо. Через пять лет выплатим ипотеку. Можем накопить на дачу или на квартиру побольше. Но для этого нужно перестать тратить все выходные на обслуживание твоей мамы.
— Она не простит...
— Это её выбор. Как и твой — что для тебя важнее: призрачное наследство или реальная жизнь.
Две недели Павел мучился. Зинаида Михайловна названивала по десять раз в день, то плача, то угрожая. Она даже приехала один раз, устроила скандал на лестничной площадке, кричала, что у неё сын-предатель и невестка-змея. Соседи выглядывали из квартир. Лидия молча вызвала такси и отправила свекровь домой.
— Что ты наделала? — Павел был в ужасе. — Она сказала, что у неё сердце болит!
— У неё сердце болит уже лет двадцать, судя по её рассказам. И ничего, жива-здорова.
— Но вдруг правда что-то случится?
— Вызовем скорую. Павел, пойми, она использует твою жалость. Это эмоциональный шантаж чистой воды.
И тут произошло неожиданное. Позвонила Елена, двоюродная сестра Павла, та самая племянница, которой Зинаида Михайловна грозилась оставить квартиру.
— Паша, твоя мама у меня, — устало сообщила она. — Приехала с вещами, говорит, что будет жить у меня, пока ты не одумаешься. Я не знаю, что делать. У меня двое детей, муж, трёхкомнатная квартира. Нам и так тесно.
— А квартира? Она же собиралась тебе её завещать!
Елена рассмеялась.
— Какая квартира, Паш? Твоя мама её ещё пять лет назад продала! Ты не знал? Деньги потратила на поездки в санатории и шубу. Она мне вчера призналась, думала, что я в курсе. Говорит, решила пожить для себя, пока здоровье есть.
Павел выронил телефон. Лидия подобрала его, извинилась перед Еленой и завершила разговор.
— Пять лет, — прошептал Павел. — Пять лет она мне морочила голову наследством, которого не существует.
— И ты пять лет заставлял меня прислуживать ей ради этого несуществующего наследства, — добавила Лидия.
Осознание происходящего ударило Павла как кувалда. Все унижения, которые терпела его жена, все выходные, потраченные на уборку материнской квартиры (которая уже давно ей не принадлежала!), все скандалы и слёзы — всё это было напрасно. Мать просто использовала его жадность, чтобы получать бесплатную обслугу.
— Что теперь? — он выглядел потерянным.
— А теперь, дорогой мой, ты будешь решать. Либо ты продолжаешь плясать под дудку мамочки, но уже без всякой надежды на награду, просто из чувства долга. Либо ты наконец становишься взрослым мужчиной и строишь свою семью. Со мной или без меня — это тоже твой выбор.
Зинаида Михайловна прожила у племянницы три дня. На четвёртый Елена привезла её обратно.
— Извини, Паша, но я так больше не могу. Она перекомандовала весь дом, детей довела до слёз своими придирками, с мужем поругалась. Забирай.
Павел молча помог матери выгрузить вещи. Зинаида Михайловна ждала, что он начнёт извиняться, умолять о прощении, обещать, что всё будет как раньше. Но он просто сказал:
— Мам, квартиры больше нет. Елена рассказала. Так что давай начистоту: я буду навещать тебя раз в неделю, помогать с тяжёлыми покупками и если что-то сломается. Но генеральные уборки, готовка и прочее — извини, делай сама или нанимай помощницу. У тебя есть деньги с продажи квартиры.
— Какие деньги? Я всё потратила!
— На шубы и санатории. Это был твой выбор. Теперь живи с последствиями.
Дома его ждала Лидия. Она сидела на кухне с ноутбуком, работала над каким-то проектом.
— Я отвёз её домой, — сказал Павел. — И объяснил, что больше не буду её рабом.
Лидия подняла голову.
— И как она отреагировала?
— Кричала, плакала, грозилась умереть. Стандартный набор.
— И ты не поддался?
— Нет. Знаешь, когда я узнал про квартиру... Это как пелена с глаз упала. Я понял, что был идиотом. Прости меня.
Лидия внимательно посмотрела на него. В его глазах не было привычного самодовольства, только усталость и раскаяние.
— Прощение нужно заслужить, — сказала она. — Готов ли ты меняться? По-настоящему меняться, а не на словах?
— Готов. Только... научи? Я правда не умею нормально убираться. И готовить толком не умею. Мама всегда всё делала сама, а потом ты...
Впервые за долгое время Лидия улыбнулась.
— Научу. Но учти — это будет настоящая школа жизни. Никаких поблажек.
Первый урок состоялся в ту же субботу. Лидия учила Павла правильно мыть полы — не просто возить шваброй, размазывая грязь, а действительно отмывать каждый угол. Потом был урок по стирке — как сортировать бельё, какую температуру выбирать, как выводить пятна. Павел старательно записывал в блокнот, как прилежный ученик.
— Знаешь, — сказал он, выжимая тряпку, — я всегда думал, что домашняя работа — это так, ерунда. Пыль протереть и всё. А тут целая наука.
— Которую женщины осваивают с детства, пока мальчиков учат, что это не мужское дело.
Зинаида Михайловна ещё несколько раз пыталась вернуть прежний порядок. Она звонила, жаловалась на здоровье, даже один раз вызвала скорую, сказав, что у неё сердечный приступ. Павел приехал вместе с врачами. Кардиограмма показала, что с сердцем всё в порядке.
— Это психосоматика, — объяснил врач. — Ваша мама здорова как бык. Просто нервничает.
После этого Павел перестал реагировать на материнские манипуляции. А через месяц произошло удивительное: Зинаида Михайловна сама позвонила и спокойным голосом сказала:
— Павлик, я тут подумала... Может, правда нанять помощницу? Соседка посоветовала агентство, там есть приходящие уборщицы. Недорого.
— Отличная идея, мам.
— И ещё... Может, вы с Лидой на чай зайдёте? Я пирог испекла. Только на чай, без всяких там уборок.
Павел переглянулся с женой. Лидия кивнула.
— Хорошо, мам. Зайдём.
Визит прошёл на удивление мирно. Зинаида Михайловна не командовала, не критиковала, не жаловалась. Она рассказывала о своих соседях, о сериале, который смотрит, даже похвалила Лидину причёску. Когда они уходили, свекровь неожиданно сказала:
— Лида, прости меня. Я... я привыкла, что все вокруг меня крутятся. Муж ушёл, когда Павлику было пять, и я решила, что теперь весь мир мне должен. Но мир никому ничего не должен, да?
— Не должен, — согласилась Лидия. — Но это не значит, что мы не можем помогать друг другу. По-человечески, без манипуляций.
— Я постараюсь. Старуху трудно переделать, но я постараюсь.
Дома Павел обнял жену.
— Спасибо, что не бросила меня. Я был таким дураком.
— Был, — согласилась Лидия. — Но, кажется, выздоравливаешь.
— Знаешь, что самое смешное? Я всегда думал, что если буду хорошим сыном, мама будет меня любить. А она любила меня всегда, просто не умела это показать нормально. Только через команды и манипуляции.
— Многие родители так делают. Думают, что дети — это их собственность.
— Наши дети такими не вырастут, — твёрдо сказал Павел. — Обещаю.
Лидия улыбнулась.
— Наши дети? Мы вроде об этом ещё не говорили.
— Ну... может, пора начать говорить? Когда выплатим ипотеку, переедем в квартиру побольше...
— И будем сами растить их, без бабушкиного диктата?
— Именно. Хотя мама может приходить в гости. На чай. С пирогом. И уходить вовремя.
Они рассмеялись. Впервые за долгое время в их доме звучал искренний, счастливый смех. Кризис был преодолён, урок усвоен. Семья — это не обслуживание родственников, не погоня за наследством и не выполнение чужих команд. Семья — это двое людей, которые вместе строят свою жизнь, поддерживают друг друга и умеют отстаивать свои границы. Даже если для этого приходится разрывать токсичные связи и учиться жить заново.