В городе ЧП. Есть признаки, что вопиющее. Государственный транш, полученный губернатором для строительства школы, был весь до копейки истрачен на строительство школы. Кроме того, школа была сдана в срок и без замечаний. И теперь там дети. И учителя там. И директора поставили. Чтоб следил - как и чего.
Преступление получило широкий резонанс - в Суд поступило множество исков: и от семьи губернатора, и ряда ответственных лиц. Люди возмущены. В городе заговорили о заговоре. Чем-то недобрым веяло от случившегося, и это не могло не отразиться на городской репутации. На глазах населения произошло грубое надругательство над традицией.
Поэтому вскоре, как и ожидалось, прямо наискосок через улицу прошёл какой-то человек. Обыденный и невзрачный. Прошёл в здание суда, чтоб побыть там зрителем на заседании. Больше об этом человеке ничего неизвестно, примечательно только то, что о нём потом никто никогда не вспоминал, потому как и вспомнить было нечего.
А суд произошёл. Судья судил, а подсудимый - тот наоборот, под судом оказался, ушёл подальше от людей в уютную клетку, разыскал там скамью и на ней обустроился.
Случилось это не сразу. Сначала подсудимого долго ждали и даже начинали уже за него волноваться.
Все были на местах, даже секретарь - и тот карандаш себе навострил, адвокат с прокурором перекинулись дальними ругательствами - а подсудимый всё не шёл.
Конвоиры только пожимали плечами - их понять можно. Судья скупо смотрел на часы и качал вздыхающей головой - без подсудимого начинать бы не хотелось, всё же дело касалось подсудимого лично, и тем более, его ещё заодно назначили ответчиком.
У кого спрашивать "Признаёте - не признаёте?", кому последнее слово предоставлять, наконец, кого в конце дня садить? Да и к самому подсудимому это б было очень неуважительно - как это без него? Вдруг у него появятся возражения или замечания к суду? Всё же в подсудимые метил сам губернатор, а у них всегда особое вИдение эволюции мира.
Истцы, свидетели и всякие остальные переживали тоже.
Но пришёл, пришёл - не подвёл современников, старика-судью порадовал, сердечно поприветствовал собрание, поздоровался за руку с прокурором, адвоката погладил по вихрам, ущипнул за нос секретаря, второпях рассказал зрителям свежий анекдот и потом -таки занял за стальными прутьями свободное место на лавке.
Секретарь, немного запутавшись в обстоятельствах дня, пискляво возвестил:
- Прошу встать, суд ... ох, прошу прощеньица. Подсуд...
Судья: Помолчите. Ваша растерянность дискредитирует систему.
Пристыженный секретарь зажал ладонью рот и отвернулся.
Судья: Ну что, подсудимый губернатор, встаньте, скажите нам как честный человек: вы себя признаёте? Только лучше сидя - в ногах правды нет.
Подсудимый (полусогнуто): Было. Зачем буду отрицать?
Судья: То есть, школу вы построили? Окна, двери, крыша, скребок для обуви?
Подсудимый: для неё.
Судья: тогда обратимся сразу к опросу
прокурора. Вам слово, господин Нещадный. Изложите с вдохновением суть да дело.
Прокурор (вдохновенно): Легко. Случай у нас, господа, беспрецедентный, случай особо циничный. Злоупотребление и нецелевое использование государственных средств. Следствие располагает множеством доказательств факта существования новой школы. Есть и показания свидетелей, и другие косвенные признаки - вон оно, эта злосчастное строение (указывает в окно) - отсюда в ста метрах.
(Все, включая грудного ребёнка одного из зрителей, с отвращением глядят в окно, после чего возмущённо гудят и качают головами)
Улики, как говорят у нас в курилках, налицо. Трудненько будет подсудимому отвертеться, несчастный его адвокат (простите, здесь я не могу не хохотнуть).
Адвокат (с применением сарказма): Это мы ещё позаостряем.
Прокурор: Ваша Честь, а чё он дразнится?
Судья: Господа, не противоборствуйте. Помните о высоте положений. Дело у вас общее. Продолжайте, Заклейментий Угарович.
Прокурор: Итак, господа, этот подсудимый человек покусился на самое святое, что у нас есть - на скрепотрадицию. А в скрепотрадиции сказано: губернатор имеет право считать гостранш как личное имущество, как собственные деньги. Деньги, господа, ещё никто не отменял.
(Все зрители одновременно): Истину городите, гражданин прокурор!!!
Судья: Ну тогда, помолясь, заслушаем истцов-свидетелей - не зря они тут среди нас поместились. Прошу вас, супруга подсудимого, поближе к трибунке и погромче. Обличайте.
Супруга (с сердцем): Уважаемый суд, Ваша Честь, у меня просто нет слов.
Судья (навязчиво): Нет уж вы найдите. У нас так принято. Мы любому развязываем языки.
Супруга (мягче): Ладно. Молчать не могу. Мне очень многое хочется сказать. Мой подсудимый муж - алчный человек. Получил от государства деньги, но домой не принёс. Чёрте куда потратил. Считаю это хамством и с возмущением требую возмещения.
Судья: Те деньги были для строительства.
Супруга-свидетель-пострадавшая: Я знаю. На строительство хватит и так. Скрепотрадиция - вот о чём прежде всего обязан думать высокий чин.
Судья: Хорошо сказано. Вы дома указывали мужу на допущенные недостатки в работе?
Супруга: Указала. Он сослался на непреодолимость. Говорит, что это теперь можно.
Судья (смотрит на подсудимого с укоризной): Вам не стыдно? Разоряете семью. Да вас за это судить надо.
Прокурор (с места): И садить!
Судья (добавочно): С конфискацией.
Супруга (поправочно): Нет. Без.
Подсудимый: Ваша воля, Ваша Честь.
Позвали пострадавшего свидетеля-истца мэра города.
Мэр: Я мэр.
После этого в зале пять минут молчание.
Судья ( вежливо подождав): Уже ухОдите?
Мэр: Вы видите на мне эти брюки? Это сакральные брюки. Раньше я покупал тысячу таких с каждого гостранша, а теперь я в них сплю. Никогда, ни один губернатор не мог оставить городского главу без личного денежного притока от госпоступлений. (В сторону подсудимого устремился палец) А он смог. Я называю это подрывом государственного устоя.
(Одновременно все зрители): Ежели чего не похлеще.
Судья (исподлобья): Подсудимый, чуете куда ветер? Народ ЗА.
Подсудимый (малиновый от стыда): Погорел.
Судья: К слову сказать, господа несудимые, ваш покорный слуга нынче тоже на бобах. И мне от нашего подсудимого скряги в этот раз не перепало. Остался и я без нового объекта недвижимости.
Прокурор (вместе с адвокатом): И нас не задело.
Секретарь: О себе я уж и не говорю.
Судья (жёстко): И не говорите. Уж если размышляете о чём, то старайтесь про себя.
Суд стал судить далее. С большим осуждением. Допросили ещё семьдесят восемь пострадавших свидетелей - всех, кому не досталось от денежного транша. Пострадавшие клеймили подсудимого страшным позором, презрительным словом и гадкими намёками.
Внезапно наступил вечер. Стало смеркаться.
Судья: Господа, уже вечер. Смеркается. Прозрачно небо, звёзды блещут. Луна спокойно с высоты над глупой школою сияет. Хоть и не хочется, но нужно дать слово защите.
Адвокат Импотенцев, вы готовы к прению?
Адвокат: Давно, Ваша Честь. Это у меня в крови.
Судья: Тогда слушаем вас, Простатит Донжуаныч, прокурор и подсудимый - ваши.
Адвокат: Коротко о себе. Выгораживать подсудимых - это низко. Нет. Это не моё. Благодарю вас, у меня всё.
Судья: Спасибо, присаживайтесь. В ногах правды нету.
Адвокат: У меня была...
Судья (машет усталыми пальцами): Э, бросьте... ладно. Кто там у нас остался? Подсудимый... вы здесь ещё? Не продуло вас там? Всё же клетка, щели... вам даётся слово. Дай бог, последнее. Сядьте подсудимый, в ногах правды не бывает.
Подсудимый: Сяду, Ваша Честь. И поделом. Преступление состоялось. Но не я в этом виноват.
Судья: А кто?
Подсудимый: Дядя.
Судья: Вы не тот человек, у которого может быть дядя.
Подсудимый: Согласен. Его не видно. А он есть. Ему сто лет и три года. Он служит советником по остро-оперативным вопросам у меня в администрации.
Судья: Что, и людей различает?
Подсудимый: В том-то и дело, Ваша Честь. Бывает, увидит где-нибудь дерево-дуб - сразу к нему по отчеству. Всё ему кажется, будто кроме нас, чинов, бывают на свете и другие люди. Он странный, этот дядя - кризис среднего возраста, чего взять. Мерзкий стариканище. Так вот, как-то в порыве гнева я стукнул его по передней поверхности и вкрадчиво сообщаю:
- Я, дядя, вас с должности сворочу и отправлю охранником в школу.
А он расхохотался так раскатисто и зловеще намекает:
- Нету. Нету в области школ. Было десять - и те упали. Теперь вместо них прах, охранять не надо. Так что: ха-ха-ха.
И тогда я сказал себе:
- А знаешь, парень, ты ведь должен через это пройти. У тебя неплохие шансы.
И вот, поправ все наши обычаи и будучи весь год в состоянии аффекта, я допустил сиё безумие. А дядя, чтоб мне досадить, пошёл и скончался. Тайком. На работу-то я всё равно его потом устроил, жалование определил, но сами видите: цель средства не оправдала. Школа стоит. Как живое напоминание мне о моей свинской преступной опрометчивости.
Судья: Да уж, подсудимый. Делов вы наворотили. Не расхлебать. А ведь всё было у вас в руках, стоял простой и ясный путь: вот транш, вот делёжка. Остатки - пусть на рытьё ямы. Потом плановая загвоздка - проект сырой, средств мало. Опять транш. Опять делёжка, опять... и так много-много раз.... боже, Иноземий Иезуитыч, всё так очевидно. А вы... суд удаляется для вынесения.
Судья встал, цепляясь мантией и от этого громко сквернословя, пошёл с глаз долой. Но не дойдя до двери, махнул рукой и вернулся.
Судья: Чего там волынку тянуть, я своими словами. В общем, накосячено, конечно - жесть. Давайте вот что: все иски удовлетворим - да, подсудимый?
Подсудимый: Ладно, не возражаю. В этом есть какая-то начиночка.
Судья: Подсудимого понять и простить. И признать виновным. И определить ему наказание: за дискредитацию власти - сорок лет каторги. Каторгой считать текущее место работы.
Супруга (с места): Без конфискации.
Голос из зала: А с кого взыскивать-то?
Судья: Подсудимый, чуете ветер? С кого? Когда вам следующий транш? Кажется, в городе стадион намечается?
Подсудимый: Сеть стадионов. Спартаки-ада как-никак.
Судья: Голос из зала, вам понятно решение суда?
•••
Все расходятся по домам. Уборщица кряхтя закрывает занавес.