— Ну что, все видели, как моя «золотая» невестка готовит? — Алина громко расхохоталась, показывая гостям подгоревшую корочку на запеканке. — Мой братик женился на первой попавшейся, которая даже жарить котлеты не умеет!
Гости засмеялись. Мама мужа смущённо отвела взгляд. Игорь нервно потёр переносицу. А я... Я молча встала из-за стола, подошла к холодильнику и достала торт. Праздничный, трёхъярусный, который я делала три дня. Сняла коробку. Подошла к Алине сзади. И размазала весь торт по её дорогой бежевой блузке.
Тишина в комнате стояла такая, что было слышно, как капает крем с её волос на паркет.
— Ой, — сказала я невинно. — Руки кривые. Вы же знаете.
Но начну с самого начала.
Юбилей
Игорю исполнялось тридцать пять. Круглая дата, хотелось отметить достойно. Я планировала праздник целый месяц: продумала меню, заказала украшения, составила список гостей. Двадцать человек — родственники, близкие друзья, коллеги Игоря.
Мы снимали двухкомнатную квартиру, своей пока не было, поэтому места было немного. Но я постаралась организовать всё максимально уютно: расставила столики, развесила гирлянды, купила красивую посуду.
— Лен, может, не стоит так заморачиваться? — спросил Игорь, наблюдая, как я в третий раз переставляю стулья. — Пригласим в ресторан, и всё.
— Нет, дома уютнее. Я справлюсь. Это же твой день рождения!
Я действительно хотела, чтобы всё было идеально. Готовила три дня: салаты, горячее, закуски, выпечка. Торт заказала в дорогой кондитерской — трёхъярусный, с фотографией Игоря на верхушке.
Всё шло по плану. До тех пор, пока не приехала Алина.
Сестрица
Алина — старшая сестра Игоря, тридцать восемь лет, успешный маркетолог, замужем за обеспеченным бизнесменом. Она всегда говорила со мной свысока, будто я была недостойна её драгоценного братика.
Игорь и я познакомились в университете, я училась на историка, он — на программиста. Мы были обычными студентами, влюбились, съехались после института, зарабатывали на жизнь не слишком много, но были счастливы.
Алине это не нравилось с самого начала.
— Игорёк мог бы найти кого-то поперспективнее, — заявила она при первой встрече. — Историк — это вообще не профессия. Что ты будешь делать? В школе преподавать за копейки?
Я работала в музее, действительно зарабатывала немного. Игорь получал больше, но не космические суммы. Мы жили скромно, снимали жильё, откладывали на первоначальный взнос по ипотеке.
Алина же водила внедорожник, жила в коттедже, отдыхала на Мальдивах. И считала себя вправе судить о нашей жизни.
— Когда уже квартиру купите? — спрашивала она на каждой встрече. — Игорь, ты мужчина или кто? Должен обеспечить семью!
— Алин, мы копим, — устало отвечал брат.
— Копите, копите. Так до старости и будете по съёмным углам мотаться.
Она критиковала мою одежду («Где ты это купила? На рынке?»), мою причёску («Сходила бы в нормальный салон»), мой вес («Игорёк, корми жену лучше, совсем заморилась»).
Я терпела. Ради Игоря. Он любил сестру, несмотря на её характер, и я не хотела создавать конфликты.
Но в день юбилея моё терпение лопнуло.
Помощница
Алина приехала за три часа до начала праздника.
— Я помогу! — радостно объявила она, врываясь в квартиру на шпильках, в облаке дорогих духов. — Одной тебе не справиться с таким количеством гостей!
Я не просила о помощи. Всё было готово: салаты в холодильнике, горячее в духовке, закуски на столах.
— Спасибо, Алина, но я справилась, — сказала я.
— Ну уж нет, посмотрю, что ты тут наготовила, — она прошла на кухню и начала открывать контейнеры. — Оливье? Серьёзно? Это же так банально! На таких мероприятиях подают карпаччо, тартары, брускетты!
— Игорь любит оливье.
— Игорь ничего не понимает в высокой кухне, — она поморщилась. — А это что? Шуба? Боже мой, Лена, это же прошлый век!
— Его мама просила. Говорит, это её любимый салат.
— Мама у нас тоже застряла в совке, — Алина покачала головой. — Ладно, что с вас взять. Хоть горячее что-то приличное?
Она заглянула в духовку, где запекалось мясо с овощами.
— Запеканка? Это твоё горячее? На юбилей?
— Это буженина по специальному рецепту...
— Лена, милая, это называется «запихнуть всё в духовку и надеяться на лучшее». У меня повар готовит буженину из мраморной говядины с трюфелями. Вот это буженина.
Я сжала кулаки, стараясь сохранить спокойствие.
— Алина, если тебе не нравится, можешь не есть.
— Да я привыкла уже к твоим кулинарным экспериментам, — она махнула рукой. — Ладно, давай хоть сервировкой займусь. Где у тебя приборы?
Следующий час она «помогала»: переставляла тарелки, меняла расположение блюд, критиковала салфетки («Такие дешёвые!»), вилки («Не из одного набора!»), скатерть («Мятая!»).
— Алина, пожалуйста, у меня всё было готово, — взмолилась я.
— Да ладно тебе, не психуй. Я же помогаю! Хочу, чтобы у братика всё было достойно, — она снисходительно улыбнулась.
Игорь вышел из душа, увидел суету и застонал:
— Алин, ну зачем ты всё перекладываешь? Лена три дня готовилась!
— Я улучшаю, Игорёк. Твоя женушка старается, но опыта маловато.
Гости
Гости начали собираться к шести вечера. Родители Игоря, его друзья, мои подруги, коллеги. Все восхищались праздником, хвалили угощение.
— Лена, как вкусно! — говорила мама Игоря. — Всё такое домашнее, с душой!
— Какой красивый стол! — восхищались подруги.
Алина сидела с недовольным лицом и громко комментировала:
— Салфетки бумажные, я предлагала тканевые, но Лена сказала, что дорого.
— Вилки разные, я заметила сразу. Видимо, набор не успели купить.
— Оливье неплохой, хоть и простоват. У моего повара рецепт изысканнее.
Я молчала, улыбалась гостям, разносила блюда. Игорь нервно поглядывал на сестру, но промолчал — не хотел портить праздник.
Потом настало время горячего. Я вынесла буженину, красиво оформленную, с овощами и зеленью.
— О, запеканка подгорела! — радостно объявила Алина, показывая всем тёмную корочку сбоку. — Видите? Лена, дорогая, нужно следить за температурой!
— Это не подгорело, это зажаренная корочка, — попыталась объяснить я.
— Конечно-конечно, зажаренная, — Алина подмигнула гостям. — Мы всё понимаем, руки у девочки... ну, не очень.
Несколько человек засмеялись. Я почувствовала, как внутри всё закипает.
— Алина, хватит, — тихо сказал Игорь.
— Что хватит? Я же шучу! Лена не обидится, правда, Леночка?
Она похлопала меня по плечу снисходительно, как собачку.
Я промолчала. Но внутри что-то начало трещать.
Унижение
Дальше было хуже. Алина комментировала каждое блюдо, каждую деталь праздника.
— Шуба суховата. Надо было больше майонеза.
— Закуски какие-то неаппетитные. Я бы оформила по-другому.
— Музыка слишком громкая. Или слишком тихая. Вообще, плейлист не тот.
Она обращалась к гостям, а не ко мне, будто я была прислугой, которая всё испортила.
— Вы бы видели, как я организовывала день рождения мужа! Ресторан, повара, живая музыка, декораторы! Вот это был праздник! А здесь... ну, мило, конечно, по-домашнему, — она окинула взглядом нашу квартиру, и в этом взгляде читалось презрение.
Мама Игоря смущённо покашляла:
— Алина, Лена очень постаралась...
— Да-да, постаралась. Это видно. Жаль, что результат не очень.
Игорь сжал кулаки, его лицо побелело.
— Алина, закончи.
— Что закончить? Я же говорю правду! Лена, ты не обижаешься? Мы же семья, можем честно говорить друг другу!
Я встала, начала собирать грязные тарелки. Нужно было отойти, иначе я сорвусь.
На кухне я стояла, сжимая край раковины, и глубоко дышала. Слёзы подступали к горлу, но я не дала им пролиться. Не сейчас. Не при гостях.
— Лен, не обращай внимания, — подошла моя подруга Оля. — Она просто стерва.
— Я знаю. Терплю уже три года.
— Игорь должен был её остановить.
— Он пытался.
— Недостаточно.
Я вернулась в зал. Алина уже рассказывала какую-то историю про то, как Игорь в детстве разбил мамину вазу и свалил на неё.
— Он всегда был таким! — смеялась она. — Безответственным! Поэтому и женился на первой попавшейся, которая даже жарить котлеты не умеет!
Вот тут я замерла.
Первой попавшейся.
Не умеет жарить котлеты.
Гости неловко засмеялись. Мама Игоря сделала замечание:
— Алина!
— Что? Это же правда! — она продолжала хохотать. — Игорь, ты же сам признайся, что Лена — не идеальная хозяйка! Ничего страшного, зато она... хм... милая? Да, милая!
Она показывала гостям подгоревшую корочку на буженине, будто это была улика преступления.
— Ну что, все видели, как моя «золотая» невестка готовит? Мой братик женился на первой попавшейся, которая даже жарить котлеты не умеет!
Хохот. Гости смеялись. Не все, но многие. Кто-то из вежливости, кто-то искренне.
И тогда я встала. Спокойно. Молча. Подошла к холодильнику. Достала торт. Тот самый, трёхъярусный, который я заказала за пять тысяч рублей. С шоколадным кремом, ягодами, фотографией Игоря на верхушке.
Сняла коробку.
Пронесла через всю комнату.
Алина сидела спиной ко мне, продолжая что-то рассказывать гостям.
Я подошла сзади. Подняла торт. И опрокинула ей на голову.
Сладкое возмездие
Три килограмма торта медленно сползли по дорогим светлым волосам Алины, размазались по лицу, потекли по бежевой блузке за три тысячи рублей, по брюкам от Gucci, по туфлям на шпильках.
Крем капал на паркет. Ягоды прилипли к волосам. Фотография Игоря приклеилась к её лбу.
Тишина была абсолютной.
Алина сидела, не двигаясь, в шоке. Гости застыли с открытыми ртами. Игорь смотрел на меня с огромными глазами.
— Ой, — сказала я невинным голосом. — Руки кривые. Вы же знаете.
Потом я спокойно взяла сумку, надела куртку и вышла из квартиры.
Последствия
Я шла по ночному городу минут двадцать, пока не остыла. Потом села на лавочку в парке и расплакалась. От облегчения. От злости. От стыда.
Телефон разрывался от звонков. Игорь. Оля. Мама Игоря. Даже незнакомые номера — наверное, гости.
Я не отвечала. Просто сидела и плакала.
Через час приехала Оля. Обняла меня, не говоря ни слова.
— Поехали ко мне, — сказала она. — Переночуешь.
— Что там происходит?
— Алина истерит. Требует, чтобы ты извинилась и заплатила за одежду. Игорь её защищает... нет, не её. Тебя. Наконец-то. Сказал, что она сама виновата.
— Серьёзно?
— Серьёзно. Кричал на неё впервые в жизни, по-моему. Мама тоже на её стороне. Говорит, что Алина довела тебя, и ты имела право ответить.
Я вытерла слёзы.
— Я испортила праздник.
— Нет. Праздник испортила Алина. Ты просто поставила точку.
У Оли я провела ночь. Утром пришёл Игорь. Бледный, с кругами под глазами.
— Лен, прости.
— За что?
— За то, что не остановил её раньше. За то, что позволял унижать тебя три года.
Я молчала.
— Алина сегодня уехала, — продолжил он. — Обиженная, злая, требует компенсации. Я сказал, что не получит ни копейки. И что больше она не приглашена к нам в дом, пока не извинится перед тобой.
— Игорь...
— Я был слепым идиотом. Думал, что она просто шутит, что это такой у неё характер. Не видел, как тебе больно. Прости меня.
Он взял меня за руки.
— Ты три года терпела её выходки. Три года молчала, улыбалась, сглатывала обиды. Ради меня. Ради семьи. А я даже не замечал.
— Замечал. Просто не хотел конфликтов.
— Это не оправдание. Я должен был защитить тебя. Я твой муж. И вместо этого я позволял сестре вытирать об тебя ноги.
Я обняла его. Мы сидели так минут десять, молча.
— Что дальше? — спросила я.
— Дальше мы живём без Алины. Пока она не поймёт, что была неправа. Пока не извинится по-настоящему.
— Она никогда не извинится.
— Тогда обойдёмся без неё.
Извинения
Прошло две недели. Алина не звонила. Игорь тоже. Они не общались впервые за тридцать пять лет.
Мама Игоря приезжала к нам, обнимала меня, плакала.
— Прости Алину. Она не со зла. Она просто... не умеет иначе. С детства такая — язвительная, резкая. Но она любит брата.
— Любить можно по-разному, — сказала я. — Можно любить и уважать. А можно любить и унижать. Алина выбрала второе.
— Я поговорю с ней.
Ещё через неделю Алина позвонила. Я не хотела брать трубку, но Игорь попросил.
— Лена? — её голос был тихим, непривычно неуверенным. — Можно с тобой встретиться?
Мы встретились в кафе. Алина пришла без макияжа, в простой одежде, с опущенной головой.
— Прости меня, — сказала она сразу. — Я была отвратительной.
Я молчала.
— Я не понимала, что делаю. Думала, что просто шучу, поддразниваю. Не видела, как тебе больно. Или... не хотела видеть.
— Почему?
— Потому что ты отняла у меня брата, — она подняла глаза. — Я знаю, это глупо. Он взрослый мужчина, у него своя жизнь. Но мы с ним всегда были близки. А потом появилась ты. И он стал меньше звонить, реже приезжать, больше времени проводить с тобой.
— Это нормально. Он создал семью.
— Я знаю! Головой понимаю. Но внутри... внутри было обидно. И я вымещала эту обиду на тебе. Критиковала, унижала, пыталась показать, что ты недостаточно хороша. Чтобы доказать себе, что брат не бросил меня ради кого-то лучше. А ради... ну, обычной девушки.
Она замолчала.
— Это не оправдание. Я была стервой. Ты не заслуживала такого отношения. Ты... ты хорошая. Добрая, терпеливая, любящая. Игорь счастлив с тобой. А я пыталась это разрушить, потому что завидовала.
— Завидовала?
— Да. У тебя есть то, чего нет у меня. Настоящая любовь. Я замужем за богатым мужчиной, у меня красивый дом, дорогая одежда. Но муж меня не любит. Я для него — статусная жена, красивая картинка. А у тебя... у тебя Игорь смотрит так, будто ты — центр вселенной. И я завидовала этому. Злилась. Унижала тебя, чтобы самой почувствовать себя лучше.
Слёзы текли по её щекам.
— Прости меня. Пожалуйста. Я не прошу дружбы. Не прошу забыть. Просто... прости. И дай мне шанс быть нормальной золовкой. Которая не будет тебя унижать.
Я смотрела на неё. На эту успешную, красивую, уверенную женщину, которая плакала передо мной, впервые показывая слабость.
— Хорошо, — сказала я. — Прощаю. Но если ты ещё раз...
— Не буду. Клянусь. Больше никогда.
Новая жизнь
Прошло полгода. Отношения с Алиной наладились. Она изменилась — стала мягче, внимательнее. Звонила, спрашивала, как дела. Приезжала в гости с подарками, но без колкостей.
— Ты классно готовишь, — сказала она, попробовав мой пирог. — Правда. Извини, что говорила иначе.
— Спасибо.
— И квартира у вас уютная. Пусть и съёмная. Дом — это не стены, это атмосфера. У вас есть атмосфера.
Игорь был счастлив, что мы помирились. Мама радовалась, что семья снова вместе.
А я... Я перестала терпеть. Научилась говорить, когда мне неприятно. Отстаивать границы. Не молчать ради мира, если этот мир строится на моём унижении.
— Знаешь, — сказала как-то Алина, — тот торт... это было эпично. Унизительно, больно, обидно. Но эпично. Ты поставила меня на место так, как никто не смог за тридцать восемь лет.
— Прости, что испортила твою одежду.
— Да ладно. Я заслужила. Хотя блузка правда была любимая, — она улыбнулась. — Но я купила новую. Ещё лучше.
Мы рассмеялись.
Иногда я вспоминаю тот вечер. Тяжесть торта в руках. Лицо Алины в креме. Тишину в комнате. И думаю: а правильно ли я поступила?
Наверное, можно было уйти тихо. Промолчать. Стерпеть. В очередной раз.
Но тогда ничего бы не изменилось. Алина продолжала бы унижать. Игорь — закрывать глаза. Я — терпеть.
Иногда нужно поступить неправильно, чтобы всё встало на свои места.
А как бы поступили вы? Смогли бы ответить так же или промолчали ради мира в семье? Где проходит граница между терпением и унижением? И должна ли женщина сносить оскорбления от родственников мужа, чтобы сохранить семью? Напишите в комментариях — очень жду ваших историй.