Валентина смотрела в окно и думала:
- Когда это началось? Где я так ошиблась, что и сама мучаюсь, и дочь страдает?
Заходящее солнце растянуло по стене комнаты тени. В этих серых квадратах угасающего дня плакала Маша. Не капризничала, а именно плакала — тихо, уткнувшись мокрым лицом в подушку дивана.
Валентина стояла у плиты. Шипение кастрюли было единственным звуком, кроме этого, детского всхлипывания. Она смотрела на булькающую воду, в которой медленно варились три картофелины. Мама на прошлой неделе привезла мешок, спасение для Валентины.
В голове прокручивался список продуктов: крупа кончилась, макароны тоже. Даже последнюю банку огурцов, хрустящих, пахнущих укропом, Стасик утащил.
- К друзьям пойду, не с пустыми же руками, — бросил на ходу, захлопнув дверь.
Гулять. У него всегда находились силы и деньги гулять, а на них с Машей денег не было. На все претензии он говорил:
- А чё такого, картошка есть, пособие ты получаешь, живи экономно.
Причем, Валя старалась Маше хотя бы курочку отварить, какое-то яблочко купить, ребенку надо, а она перебьется. Но Стас мог съесть Машин супчик, типа, мужику надо мясо.
- Заработай и купи, будет тебе мясо, - ругалась Валентина.
Стас периодически все же работал, приносил какие-то деньги, а потом опять: гулянки с друзьями, пропадал на пару дней, появлялся. Он все чаще стал пить и скитаться. Валентина вздохнула, надо было что-то решать. К маме идти? Она уже говорила с ней, а в ответ получила:
- Все так живут, твой отец месяцами дома сидит, и ничего, вырастила я всех вас. Стас тебя и Машу любит, руку не поднимает, живи да живи.
Но Валентина так жить не хотела.
— Маша, не реви, сейчас поедим, — голос Валентины прозвучал устало.
— Не хочу картошку! — всхлипнула девочка. — Я хочу колбасы.
Валя с силой воткнула вилку в картофелину. Она сдалась, разварилась.
Всего три года назад у нее была другая жизнь: костюм, каблуки, договоры. Она хорошо зарабатывала. А потом встретила Стаса, декрет. Короткое счастье, сменившееся бесконечным бытом, не поработаешь. И оставить Машу не с кем. Стасик? Он мог купить «пенного» с такими же беззаботными друзьями и забыть, что у него есть ребенок. Однажды она вернулась из поликлиники — он спал крепким сном выпившего человека, а Маша ползала по полу и что-то тянула в рот. Сердце тогда оборвалось.
Она размяла картошку на тарелке, посыпала щепоткой соли, больше ничего: ни масла, ни сметаны, пустота.
— Вот, ешь, Маша. Больше у нас сегодня ничего нет.
Она посадила Машу на ее детский стульчик, покормила, а у самой все закипало внутри. Она злилась на Стаса, на себя, что допустила такую ситуацию.
Злость была густой и горячей, как эта картошка, она подступала к горлу, грозя вырваться криком, но она сглотнула ее. Она подошла к дочери, обняла ее за плечи и прижала к себе.
— Ничего, доча, — прошептала она. — Ничего, все будет, все изменится.
Она быстро, почти машинально, одела Машу и поехала к бабушке, ей нужна была ее поддержка.
Бабушка, встретив их на пороге своего уютного, пахнущего пирогами и лекарствами крошечного домика, все поняла без слов. Она обняла внучку, потом правнучку, поставила чайник и сказала то, что Валя ждала весь этот год от родной мамы:
— Хватит, собирай Машу и переезжайте ко мне. Я с ребенком посижу, силы еще есть, мне всего 65 лет. А ты на работу выходи. Уж суп сварить, курицу купить — денег хватит.
Бабушка посмотрела на нее строго, по-хозяйски.
— И уж последнюю банку солений на гулянку тут никто не утащит.
В этих словах было столько прочной, нерушимой правды, что Валентина расплакалась от облегчения.
Она оставила Машу с бабушкой, а сама собрала вещи и перевезла их, затем подала на развод. Стас был в ярости, устраивал сцены, кричал в телефон, ловил возле дома.
— Я исправлюсь, даю слово! Валя, мы же семья!
- Семья – это ответственность, а не ребенок, питающийся одной картошкой, не жена, которая не знает, что будет завтра. И уж точно, не муж, которому на все это наплевать, главное – гулянки с друзьями.
Валя молчала, копалась в себе, в своих чувствах. Она все это время чувствовала странную усталость, тошноту. Списывала на стресс. Цикл был как обычно, не сбивался. И только за день до суда она купила тест, прочитав, что и так бывает. Две полоски.
- Бабушка, что делать?
- Вернешься к нему?
- Не вернусь, но как быть?
- Никак, разводись, а дальше к врачу, срок установи сначала.
- Более трех месяцев, как мы со Стасом вместе были. Я и так могу сказать примерно.
- Потом все, после твоего развода.
Судья вынесла решение, брак был расторгнут. И только выйдя из здания, встретив его потерянный взгляд, она сказала тихо и четко:
— Я беременна.
— Надо отменять развод, — почти закричал он. — Мы должны жить вместе, растить детей.
Валентина посмотрела на него — на этого вечного подростка, который вдруг вспомнил, что он «чадолюбивый» отец. И впервые за долгие годы она не почувствовала злости или раздражения, только спокойствие и равнодушие.
— Нет, отменять не буду. Жить вместе с тобой мы больше никогда не будем, мне бабушка поможет, мы справимся. А раз ты такой чадолюбивый, плати алименты на детей.
Валя работала почти до самых родов, откладывая деньги, стараясь, чтобы был запас, им жить. Бабушка помогала ей, сидела с Машей, готовила, не давала расслабляться. В октябре Валентина родила сына, Ванюшу.
Едва Валя отошла от родов, старушка вынесла вердикт:
— Выйдешь с больничного — сразу на работу. Машу в садик берут, я декрет на себя оформлю, с Ванечкой справлюсь.
А в это время за стенами бабушкиной квартиры бушевал Стас. Он стал требовать общения с детьми. Телефонные звонки превратились в угрозы.
— Отдавай Машу, и Ванечку тоже. Я отец, я имею право.
Валя, качая на руках сына, ответила ему:
— Куда я тебе грудного ребенка отдам? Ты даже дома не живешь. За эти полгода вообще спился и сгулялся, немытый, пья.ный. Ты сам-то себя прокормить можешь?
— Сам заберу, — гремел он в трубку. — Я отец.
Ждать, пока он попытается осуществить задуманное, Валентина не стала. Она пошла в суд, на этот раз с иском об определении места жительства детей с ней.
Она принесла из органов опеки акт обследования жилищных условий. В нем было написано: у Валентины и бабушки — чистый, благоустроенный дом, еда, игрушки, все условия.
Стас в суд не пришел, но заранее, по настоянию Валентины, подал заявление, что с иском согласен, дети маленькие, пусть с мамой живут.
Суд иск Валентины удовлетворил:
«Несовершеннолетний ребенок сторон проживает с истцом. Против этого ответчик возражения не представил, то есть в этой части иска требование также признал. Согласно ст.39 ГПК РФ, суд принимает признание иска, если это не противоречит закону и не нарушает права и интересы других лиц. В рассматриваемом случае решение об определении места жительства несовершеннолетних Маши, 12.01.2022г.р., и Вани, 27.10.2024г.р., с матерью Валентиной, не противоречит интересам детей».
Валентина в суд так же не ходила, получила решение позднее, когда оно вступило в силу.
- Теперь забрать просто так не имеет право, будет нарушением. Я его уже попугала этим, так успокоился.
Валентина после больничного вышла на работу, бабушка сидела с Ванечкой, Маша ходила в садик. Валя вернулась домой после работы: дома бабушка ставила на стол суп — наваристый. Маша рисовала у окна, Ванечка сладко посапывал в кроватке.
- Бабуля, ты чего такая?
- Мать твою сегодня из дома выставила. Пришла мне нотации читать, что я твою семью разрушила, выгнала ее, да еще и тряпкой половой отхлестала, за безголовость и бездушие.
- Правильно и сделала, мне нельзя, я дочь, а ты ей мать, тебе позволительно.
И они обе засмеялись, одинаково, легко.
Валя сидела с бабушкой за столом и впервые за долгое время чувствовала, что сидит за своим столом, в своем доме, где последнюю банку солений никто и никогда не утащит, не съест последний кусок, оставленный ребенку.
*имена взяты произвольно, совпадения событий случайно. Юридическая часть взята из:
Решение от 6 февраля 2025 г. по делу № 2-47/2025, Тляратинский районный суд