Когда упоминают раннюю советскую поэзию, многие вспоминают Маяковского, Мандельштама, литобъединение «Кузницу». Но плеяда авторов этой эпохи куда обширнее, и среди новгородских поэтов было немало талантов, ныне забытых, но от этого ещё более интересных для изучения.
Сегодня познакомимся с необычными произведениями новгородского поэта Георгия Отрепьева, опубликовавшим свои стихотворения в политическом историко-литературном сборнике «Великий Красный Новгород», изданном больше ста лет назад (в 1922 г.).
Хочу напомнить, что самостоятельно ознакомиться с творчеством Георгия Отрепьева и многих других авторов, изданных до 1950-го года, вы можете на сайте Новгородской областной библиотеки в разделе «Новгородика в электронном виде».
Советская поэзия начала века – уникальное явление, которое было не просто искусством, а лабораторией по созданию нового языка и новой мифологии. Поэты искали новый язык в разных направлениях, в том числе в переплавке фольклора в антирелигиозную пропаганду.
Для рубрики «Новгородские монастыри и Красный Октябрь» (С. 74) Георгий Отрепьев написал рассказы в стихотворной форме, повествующие житийные истории новгородских святителей. С одной стороны, это пересказы, достаточно точно передающие содержание христианских первоисточников, с другой – лишённые почтительности и благоговения, секулярные. В них также сквозит ирония, демонстрирующая скептическое отношение автора к изложенным преданиям.
Антоний Римлянин
Был не столяр и не плотник,
А людей богатых сын -
Уважаемый угодник -
То Антоний Римлянин.
Сделать лодку не старался,
Взял да чудо сотворил:
Стал на камень и помчался
Без руля и без ветрил.
Как на камне, вверх теченья
Прибыл к нам издалека -
Знает правду, без сомненья,
Волхов - быстрая река.
Кто в душе имеет пламень,
Тот не будет верить зря...
Ведь по-днесь лежит тот камень
У ворот монастыря.
______________________________
Где доказательства происходившим событиям? Человеку религиозному хватило бы только веры, новому советскому гражданину нужны вещи осязаемые. В случае Антония Римлянина – это материальный артефакт: «камень у ворот монастыря». С таким же успехом можно указать на любой другой камень для подтверждения любой другой истории. Для человека светского «камень» – это аргумент, скорее, в пользу легендарности данной истории.
Варлаам Хутынский
Жил Варламий; он в маевку
Ездил в Новгород в санях.
(В святцы вписано так ловко
О его чудесных днях).
Он творил за чудом чудо,
А когда пришел конец -
Спрятан был под крепким спудом
Варлаам - святой отец.
Воевод фамильных, славных,
Бился в спуд широкий лоб, -
Кто-же мог из православных
Заглянуть в священный гроб?!
Мощи там лежат нетленно!..
Но явился, царь Иван, -
Захотел он непременно
Видеть чудо, не обман.
Но приблизившись ко гробу
Он не взвидел света-дня,
Обожгло его особу
Адским пламенем огня.
Царь бежал, как иноходец,
Озираючись на храм...
Вот какой был новгородец -
Чудотворец Варлаам!
______________________________
Стихотворение о Варлааме Хутынском является очередной попыткой секуляризировать житие преподобного. Здесь природа чуда и его интерпретация ставятся под сомнение с помощью иронии и бытовых деталей. Фраза «В святцы вписано так ловко» – это ключевой момент, выдающий позицию автора: перед нами не вера в сверхъестественное, а некий умело составленный и зафиксированный нарратив. Если в житийной традиции это история о наказании за дерзость и подтверждении святости мощей, то здесь она подаётся как анекдот, призванный «расколдовать» табуированную тему.
В сборнике «Великий Красный Новгород» было опубликовано немало стихотворений подобного рода. Многие читатели найдут их гротескными и язвительными, но при этом не лишёнными оригинальности. В книге нашли своё место и прозаические произведения, посвящённые Октябрьскому восстанию, гражданской войне и даже «сказки», которые в былинном стиле отражают революционные преобразования, захлестнувшие город и деревню в новом советском государстве.
Завершим сегодняшний поэтический обзор характерным отрывком. Это стихотворение является бескомпромиссной сатирой, провозглашающей завершение идейной борьбы. Религия тут демонстрируется как потерявший легитимность и лоск социальный атавизм, как и служители культа:
... Лбом стучат об пол холодный,
Молят бога звонари:
«Боже! Сволочи голодной
Чудо, чудо сотвори!
Накажи засухой, градом,
Разум тьмою затемни!
Сделай жизнь в Советах адом,
Нам - старинушку верни!..»
Но молчит их бог лукавый,
Стал немым он с Октября,
И мальчишеской забавой
Звон звонит монастыря.
