— Знаешь, Дашка, а ведь это не конец. Это даже не начало конца, — Света, лучшая подруга Дарьи, с шумом поставила на стол две чашки с парящим травяным чаем. — Это, моя дорогая, конец начала. Теперь всё будет по-другому.
Дарья сидела на уютной Светиной кухне, закутавшись в её мягкий махровый халат, и смотрела в окно на ночной город. Прошло всего несколько часов с того момента, как она захлопнула дверь в свою прошлую жизнь, но казалось — целая вечность. Внутри была звенящая пустота, выжженная дотла гневом и обидой.
— Я не знаю, как жить дальше, Свет, — тихо призналась она, обхватив чашку холодными пальцами. — Я чувствую себя… пустой. Будто из меня вынули всё, что было, а нового ничего не положили.
— Ерунда! — отрезала Света, юрист с острым умом и таким же языком. — В тебе сейчас столько места для нового, что хватит на десятерых! Просто ты ещё не поняла. Ты как дом после капитального ремонта: старые обои содраны, гнилые полы вскрыты, штукатурка обвалилась. Страшно, грязно, гуляет сквозняк. Но это временно! Зато теперь ты можешь построить всё, что захочешь. Любого цвета стены, любой паркет, любую мебель. Понимаешь?
Дарья слабо кивнула. Света всегда умела находить правильные слова.
— Что касается твоего… бывшего, — она скривилась, будто проглотила лимон, — то тут всё просто. Заявление на развод я тебе завтра подготовлю. Квартира, которую твои родители покупали, по закону является совместно нажитым имуществом. Но так как она была куплена хоть и в браке, но на деньги, полученные твоими родителями от продажи их добрачного имущества, и если у нас есть доказательства этого — а они, я помню, есть, мы оформляли всё через банковский перевод — то можно в суде доказать, что его доля там минимальна или вовсе отсутствует. Это называется «трансформация личного имущества». Но, думаю, до этого не дойдёт. Он побоится суда. Скорее всего, согласится на мировое соглашение, по которому просто выпишется оттуда в обмен на отказ от претензий. А твоя наследная «сталинка» — это вообще святое. Это твоё, и только твоё. Он и его семейка могут хоть на голове стоять, ничего не получат.
— Они так меня ненавидели, Свет, — прошептала Дарья, и глаза снова наполнились слезами. — За что? Я ведь всё для них делала. Старалась быть хорошей женой, хорошей невесткой…
— Вот за это и ненавидели, — вздохнула Света. — За то, что ты хорошая. На твоём фоне их никчёмность была слишком заметна. Такие люди, как твоя свекровь и золовка, не могут жить рядом с кем-то светлым. Им нужно либо затащить его в свою грязь, либо уничтожить. Не получилось. Ты оказалась сильнее. А теперь выпей чай и ложись спать. Завтра — первый день твоей новой жизни.
И этот день настал. После подачи заявления на развод Дарья впервые поехала в свою квартиру. Она стояла перед массивной дубовой дверью с облупившимся лаком и не решалась вставить ключ в замок. Сердце колотилось от страха перед неизвестностью. Что там, за этой дверью? Старушечий запах, пыль, забвение?
Квартира встретила её тишиной и запахом старых книг. Огромные комнаты, высокие потолки с лепниной, гигантские окна, сквозь которые пробивались лучи солнца, высвечивая в воздухе столбы пыли. Всё было старым, потемневшим от времени, но добротным, настоящим. Дарья медленно прошла по гулким комнатам. Вот продавленный диван, на котором, наверное, умерла её двоюродная бабушка. Вот старый буфет с пожелтевшими фотографиями незнакомых людей в резных рамках.
В одной из комнат, в углу, стоял большой деревянный сундук. Дарья с трудом подняла тяжёлую крышку. Внутри лежали пожелтевшие от времени кружева, отрезы ткани, а на самом дне — толстый альбом в бархатном переплёте. Она села прямо на пол, положив альбом на колени.
Это был альбом её рода. Фотографии конца девятнадцатого века, начала двадцатого. Серьёзные мужчины с окладистыми бородами, строгие женщины в тёмных платьях. Её прапрадеды. И под каждой фотографией — каллиграфическим почерком выведены имена и даты. На последней странице она нашла фотографию совсем молодой девушки с её глазами и робкой улыбкой. «Анна. 1915 год». Это была её прабабушка. А рядом с фотографией лежало сложенное вчетверо письмо.
Дрожащими руками Дарья развернула хрупкий листок. «Милая моя доченька, — писала прабабушка своей дочери, бабушке Дарьи. — Жизнь бывает трудна и несправедлива. Мужчины бывают слабы и жестоки. Но ты помни всегда: ты не одна. За тобой — сила всего нашего рода. В тебе течёт наша кровь. Мы, женщины нашей семьи, всегда были сильными. Мы переживали войны, голод, потери. И ты всё переживёшь. Никогда не позволяй никому сломить себя. Главное — сохрани свет в своей душе. И будь счастлива».
Дарья прижала письмо к груди, и слёзы хлынули из её глаз. Но это были уже не слёзы обиды. Это были слёзы благодарности и единения. Она не была «оборванкой», как назвала её Людмила. Она была последней веточкой на могучем дереве, корни которого уходили вглубь истории. И она чувствовала, как сила этого рода сейчас вливается в неё, наполняя ту самую пустоту, о которой она говорила Свете. Она сидела на полу в пустой, запылённой квартире, плакала и впервые за долгое время чувствовала себя не одинокой, а защищённой.
В тот день она приняла решение. Она не будет продавать эту квартиру. Она вернёт ей жизнь. Это будет её крепость. Её дом.
— Ремонт? — Света присвистнула, когда Дарья поделилась с ней планами. — Даш, ты представляешь, какие это деньги? Тут же всё менять надо, от проводки до полов!
— Я знаю. Я посчитала. Часть денег от продажи той, нашей общей квартиры, пойдёт на это. Я возьму кредит, если понадобится. Я буду работать. Но я сделаю из неё дом своей мечты.
— Ну, хозяйка — барыня, — хмыкнула Света. — Есть у меня на примете одна контора. «СтильСтройПроект». Дорого, но делают на совесть. Директор там, говорят, мужик въедливый, лично каждый объект контролирует. Позвони, вызови замерщика.
Дарья нашла сайт фирмы. Красивые фотографии интерьеров, восторженные отзывы. Она набрала номер и договорилась о встрече на следующий день прямо в квартире.
Она приехала заранее, чтобы немного прибраться. Вымыла одно из огромных окон в гостиной, и комната тут же наполнилась светом. Ровно в назначенное время в дверь позвонили. Дарья открыла и замерла.
На пороге стоял высокий, хорошо одетый мужчина лет тридцати пяти. Уверенный взгляд серых глаз, лёгкая щетина, волевой подбородок. Но не это заставило её сердце остановиться. Она узнала его. Даже спустя семнадцать лет.
— Лёша? — прошептала она.
Мужчина удивлённо вскинул брови. Он всмотрелся в её лицо, и его глаза потеплели.
— Даша? Петрова? Я не верю своим глазам… Какими судьбами?
Это был Алексей Смирнов. Её первая школьная любовь. Мальчик, который носил её портфель, дарил на переменах шоколадки и неумело, но трогательно пытался защитить от хулиганов. Они дружили до самого выпускного, а потом их пути разошлись. Он уехал учиться в Москву, она осталась в родном городе.
— Я… я вызвала замерщика, — глупо улыбнулась Дарья, чувствуя, как заливается краской. — А приехал… директор.
— Я же говорил, что лично контролирую объекты, — рассмеялся он. И от этого смеха, такого знакомого, тёплого, у Дарьи что-то дрогнуло внутри. — Ну, показывай свои владения.
Они прошли в квартиру. Он с профессиональным интересом осматривал комнаты, цокал языком, глядя на трещины на потолке, простукивал стены. А Дарья смотрела на него и не могла поверить. Тот нескладный долговязый мальчишка превратился в уверенного в себе, красивого мужчину.
— Ну что я могу сказать, — произнёс он, закончив осмотр. — Фронт работ тут — как на Курской дуге. Но квартира шикарная. С потенциалом. Если вложить сюда душу и деньги, будет не квартира, а мечта. Что хочешь здесь видеть?
И Дарья начала рассказывать. Она говорила сбивчиво, перескакивая с одного на другое, но он слушал её очень внимательно, иногда кивая, что-то помечая в своём блокноте. Она рассказала ему про письмо прабабушки, про то, что хочет сохранить дух старого дома, но сделать его современным и уютным.
— Я понимаю, — сказал он, когда она закончила. — Ты хочешь не просто ремонт. Ты хочешь построить новую жизнь.
Он посмотрел ей прямо в глаза, и Дарье показалось, что он видит её насквозь. Всю её боль, её страхи, её надежды.
— Я тебе помогу, — просто сказал он. — Лично буду вести твой проект. Сделаем всё в лучшем виде. Считай это… скидкой для одноклассницы.
Так начались их встречи. Алексей приезжал почти каждый день. Они вместе обсуждали каждую деталь. Он привозил ей каталоги, образцы материалов, они часами спорили о цвете плитки в ванной или форме светильника в гостиной. Он оказался не просто профессионалом, но и удивительно тонким психологом.
— Понимаешь, интерьер — это отражение души человека, — говорил он, раскладывая перед ней образцы паркетной доски. — Вот смотри. Твой бывший муж, токарь, да? Наверняка он выбрал бы что-то тёмное, массивное, «чтобы на века». А тебе нужно что-то лёгкое, светлое. Вот этот выбеленный дуб. Он как чистый лист. На нём можно нарисовать любую историю.
Дарья слушала его, затаив дыхание. Никто и никогда не говорил с ней так. Никто не пытался понять, что у неё на душе. Для Василия и его семьи она была функцией: жена, невестка, а потом — источник обогащения. А Алексей видел в ней личность.
Однажды он застал её в слезах. В тот день ей позвонил Василий. Развод состоялся, его выписали из квартиры родителей, и он, видимо, почувствовал укол запоздалой совести или, скорее, жалости к себе. Он говорил, что скучает, что всё осознал, что его «мама с сестрой попутали».
— Даша, я приеду! Я всё верну! — кричал он в трубку.
— Не приезжай, Вася. Ничего уже не вернёшь. Ты сам всё разрушил, — спокойно ответила она и повесила трубку. Но после этого разговора на неё нахлынула такая тоска, что она не выдержала и разревелась.
Именно в этот момент в квартиру вошёл Алексей. Он молча подошёл, сел рядом с ней на пыльный подоконник и обнял за плечи.
— Не позволяй ему разрушать то, что ты строишь, — тихо сказал он. — Ты знаешь, почему люди пытаются вернуть прошлое? Не потому, что оно было прекрасным. А потому, что будущее их пугает. Он боится. А ты — нет. Ты сильнее его.
Она подняла на него заплаканные глаза.
— Откуда ты знаешь?
— Я вижу. Я тоже через это прошёл. Моя бывшая жена ушла к моему лучшему другу и партнёру по бизнесу. Они ещё и пытались у меня фирму отжать. Так что я прекрасно знаю, что такое предательство. Но знаешь, что я понял? Нельзя опускать руки. Бороться можно и нужно всегда! За себя, за своё дело, за своё право быть счастливым. Иначе они победят. А мы не можем им этого позволить, правда?
Он улыбнулся, и Дарья впервые за долгое время улыбнулась в ответ.
Ремонт шёл полным ходом. Бригада Алексея работала быстро и слаженно. Старые, тёмные стены исчезли, на их месте появились светлые и гладкие. Уродливые трубы спрятались в короба. На полу засиял тот самый выбеленный дуб. Квартира преображалась на глазах, и вместе с ней преображалась и Дарья.
Она уволилась из кафе «Огни востока». Алексей, узнав, что у неё есть незаконченное образование ландшафтного дизайнера, устроил её на курсы повышения квалификации, оплатив их.
— У тебя талант, — сказал он, разглядывая её старые учебные эскизы. — Ты чувствуешь гармонию. Не зарывай это в землю.
Однажды вечером, когда они остались в квартире одни, чтобы принять последнюю партию материалов, он принёс термос с чаем и коробку её любимых пирожных. Они сидели на полу в будущей гостиной, пили чай и разговаривали.
— Помнишь, в десятом классе, на выпускном, мы танцевали медленный танец? — вдруг спросил он.
Дарья кивнула, покраснев. Она помнила всё. Как он неумело обнимал её, как у него потели ладони, как громко стучало её сердце.
— Я тогда хотел тебя поцеловать, — усмехнулся он. — Но не решился. Испугался. А потом всю жизнь жалел.
Он посмотрел на неё, и в его взгляде было столько нежности, что у Дарьи перехватило дыхание.
— Может, попробуем исправить ошибки молодости? — тихо спросил он.
Он наклонился и осторожно, почти невесомо, коснулся её губ своими. И в этот момент Дарья поняла, что Света была права. Всё, что случилось с ней, было не концом. Это было началом. Трудным, болезненным, но необходимым началом её настоящей, счастливой жизни.
Прошло полгода. Квартира сияла чистотой и уютом. Дарья, сдав на отлично выпускные экзамены на курсах, уже работала в фирме Алексея, создавая проекты невероятной красоты.
В один из субботних вечеров они устраивали новоселье. Были только самые близкие: Света с мужем и родители Дарьи, которые не могли нарадоваться, глядя на счастливую дочь.
Когда гости разошлись, Алексей подошёл к Дарье, которая стояла у окна и смотрела на огни большого города.
— О чём думаешь? — обнял он её сзади.
— О том, что прабабушка была права, — улыбнулась она, поворачиваясь к нему. — Главное — сохранить свет в своей душе. И быть счастливой.
— Ты счастлива? — заглянул он ей в глаза.
— С тобой — да, — ответила она без колебаний.
Он достал из кармана маленькую бархатную коробочку.
— Даша Петрова, — торжественно и в то же время очень нежно сказал он. — Я снова хочу носить твой портфель, дарить тебе шоколадки и защищать от всех хулиганов этого мира. Ты выйдешь за меня замуж?
Дарья смотрела на него, на кольцо с сияющим камнем в коробочке, и слёзы снова навернулись ей на глаза. Но это были слёзы абсолютного, безграничного счастья.
— Да, — прошептала она. — Да, Лёша! Да!
Она знала, что впереди будет ещё много всего, и хорошего, и, возможно, трудного. Но теперь она не боялась. Потому что рядом с ней был человек, который помог ей не просто отремонтировать старую квартиру, а заново построить свою собственную жизнь. И в этой жизни больше не было места для предательства и лжи. Только для света, любви и счастья.