Телефон завибрировал прямо во время совещания. Нина машинально глянула на экран и увидела сообщение от соседки: "Срочно! У вас дома какие-то люди с вещами заходят. Твоя свекровь с ними."
Сердце ухнуло вниз. Нина поднялась из-за стола, извинилась перед коллегами и вышла из переговорной. Руки дрожали, пока она набирала номер мужа. Гудки тянулись бесконечно. Наконец Максим ответил.
— Макс, что происходит? Мне соседка пишет, что к нам домой кто-то заселяется!
— А, да, забыл предупредить, — беспечно ответил муж. — Мама решила, что тётя Люда поживёт у нас пару месяцев. У неё ремонт затянулся, некуда деваться.
Нина остолбенела. Тётя Люда — двоюродная сестра свекрови, женщина с тяжёлым характером, которую даже родственники старались обходить стороной. И эту особу заселили в их квартиру без её ведома!
— Ты серьёзно? Мы это не обсуждали!
— Ну что ты сразу в штыки? Человеку помочь надо. Мама всё организовала, не переживай.
Нина бросила трубку и помчалась домой. Такси ползло в пробке мучительно медленно. Она вспоминала последние месяцы — как свекровь Тамара Петровна постепенно осваивалась в их квартире. Сначала просто заходила в гости, потом начала оставлять свои вещи, переставлять мебель, критиковать порядки. А Максим только улыбался: "Мама как лучше хочет."
Квартира досталась Нине от дедушки два года назад. Трёхкомнатная, в хорошем районе, с высокими потолками и просторной кухней. Когда они с Максимом поженились, он переехал к ней. Поначалу всё было прекрасно. Они обустраивали гнёздышко, мечтали о будущем. Но после свадьбы Тамара Петровна стала появляться всё чаще.
"У тебя ключи есть?" — спросила однажды Нина.
"Максик мне дал, на всякий случай," — невозмутимо ответила свекровь.
Нина тогда промолчала. Зря промолчала.
Подъезжая к дому, она увидела грузовую газель у подъезда. Двое мужчин как раз выгружали старинный сервант. Нина взлетела на свой этаж. Дверь квартиры была распахнута настежь. В прихожей громоздились коробки и сумки. Из дальней комнаты — бывшего кабинета Нины — доносились голоса.
— Вот здесь поставим мой комод, а это барахло вынесем, — командовала незнакомая женщина.
Нина ворвалась в комнату. У окна стояла полная дама лет шестидесяти с недовольным лицом — та самая тётя Люда. Рядом суетилась Тамара Петровна, а грузчики двигали Нинин письменный стол к стене.
— Стоп! Немедленно прекратите! — крикнула Нина.
Все обернулись. Тамара Петровна расплылась в улыбке.
— Ниночка, ты уже дома! Мы тут Людочке помогаем устроиться. У бедняжки такая ситуация — строители подвели, жить негде.
— Это мой кабинет. Никто не будет здесь устраиваться.
Тётя Люда окинула её оценивающим взглядом.
— Девушка, не шумите. Тамара сказала, что комната свободная. Мне на два месяца всего.
— Тамара не имеет права ничего решать в моей квартире!
— В вашей? — усмехнулась тётя Люда. — Насколько я знаю, вы замужем. Это семейная квартира.
Кровь бросилась Нине в голову. Она достала телефон.
— Или вы сейчас же уезжаете, или я вызываю полицию.
— Да ты что, с ума сошла? — возмутилась Тамара Петровна. — Это же родственница! Куда ей деваться?
— Меня это не касается. У вас пять минут.
В этот момент в квартиру вбежал Максим. Видимо, мать ему позвонила.
— Нина, ну что за цирк? Это же временно!
— Макс, либо они уезжают, либо уезжаю я. Выбирай.
Он растерянно посмотрел на мать, на жену, на тётю Люду, которая уже уселась на диван с видом оскорблённой добродетели.
— Нин, ну не гони ты так. Давай поговорим спокойно.
— О чём говорить? О том, что вы распоряжаетесь моей квартирой как своей? Вселяете людей без моего согласия?
— Почему твоей? — вклинилась Тамара Петровна. — Вы же семья. Квартира общая.
— Квартира записана на меня. Это моё наследство.
— Ах вот как! — свекровь всплеснула руками. — Сразу видно, что ты за жена! Своё-моё! А муж тебе кто?
— Муж — это человек, который должен был посоветоваться со мной, прежде чем вселять в наш дом посторонних людей!
— Посторонних? — взвизгнула тётя Люда. — Да я Тамаре как родная сестра!
— А мне вы никто, — отрезала Нина. — Грузчики, выносите вещи обратно в машину.
Мужчины замерли, не зная, что делать. Максим попытался взять ситуацию под контроль.
— Так, все успокоились. Мам, тётя Люда, давайте выйдем, поговорим.
— Я никуда не пойду! — заявила тётя. — Мне обещали жильё, я уже со своей квартиры съехала!
Нина набрала 112.
— Полиция? У меня в квартиру проникли посторонние люди, отказываются уходить.
Максим выхватил у неё телефон.
— Извините, ошибка, всё в порядке.
Он отключился и зло посмотрел на жену.
— Ты совсем? Это же мамина родственница!
— Вот пусть у мамы и живёт.
— У меня однушка! — возмутилась Тамара Петровна. — Куда я её поселю?
— Это ваши проблемы.
Повисла тишина. Тётя Люда первой пришла в себя.
— Знаешь что, девочка, я с такой хамкой под одной крышей жить не буду. Тамара, я лучше в гостиницу поеду.
Она величественно поднялась и направилась к выходу. Тамара Петровна бросилась за ней.
— Людочка, подожди! Это недоразумение!
Они вышли, хлопнув дверью. Грузчики, поняв, что работы не будет, тоже ушли, прихватив злополучный сервант. В квартире остались только Нина и Максим.
Он стоял посреди комнаты, сжимая кулаки.
— Ты довольна? Мать опозорила!
— Твоя мать опозорила меня, вселяя людей в мой дом!
— Опять твой дом! Мы же муж и жена!
— Муж не стал бы так поступать! Ты даже не предупредил меня!
— Я думал, ты нормально отреагируешь. Не думал, что ты такая жадная.
Это слово ударило Нину как пощёчина. Жадная? Она, которая содержала их семью, пока он "искал себя"? Она, оплачивающая коммуналку, покупающая продукты?
— Знаешь что, Максим? Раз я такая жадная, может, тебе лучше пожить у мамы? Там не жадные люди.
— Ты меня выгоняешь?
— Я предлагаю тебе подумать, с кем ты — со мной или с мамой.
— Не ставь ультиматумы!
— Это не ультиматум. Это констатация факта. Твоя мать считает, что может распоряжаться моим домом. Ты её поддерживаешь. Значит, вы команда. А я тут лишняя.
Максим схватил куртку.
— Знаешь что? Мама была права. Она сразу говорила, что ты не пара мне. Что ты будешь меня унижать этой квартирой.
— Я никогда этого не делала!
— Делала! Постоянно подчёркиваешь, что квартира твоя!
— Потому что это правда! И если бы ты уважал меня, то спросил бы разрешения, прежде чем кого-то вселять!
— Разрешения? Я что, мальчик маленький?
— Ты ведёшь себя как маменькин сынок!
Максим побагровел.
— Всё, я ухожу. Когда остынешь, позвонишь.
Он вышел, громко хлопнув дверью. Нина осталась стоять посреди разгромленного кабинета. На полу валялись её бумаги, которые грузчики сбросили со стола. Она начала их собирать и вдруг расплакалась. Не от обиды, а от усталости. Как всё это надоело! Постоянная борьба за право жить в собственном доме так, как хочется ей.
Телефон зазвонил. Номер Тамары Петровны. Нина не стала брать трубку. Через минуту пришло сообщение: "Ты разрушила семью своего мужа! Людочка в слезах! Как ты могла?"
Потом позвонил Максим: "Мама плачет. Ты переборщила."
Нина выключила телефон. Села за разорённый стол, открыла ноутбук. Работа — вот что всегда её спасало. Она углубилась в отчёты, стараясь не думать о случившемся. Но мысли возвращались снова и снова. Неужели она неправа? Может, действительно нужно было пустить эту тётю? Всего на пару месяцев...
Нет! Она вспомнила, как год назад Тамара Петровна "на недельку" поселила у них свою подругу. Неделька превратилась в месяц. Подруга хозяйничала на кухне, занимала ванную по утрам, громко разговаривала по телефону до полуночи. А когда Нина попыталась поговорить об этом с Максимом, он отмахнулся: "Потерпи, мама просила."
Мама просила. Эти два слова стали проклятием их брака. Мама просила купить ей новый телевизор — купили, хотя сами копили на отпуск. Мама просила помочь с ремонтом — Максим все выходные проводил у неё. Мама просила, мама хотела, маме нужно...
А что нужно было Нине, никто не спрашивал.
Вечером она заказала пиццу и открыла вино. Квартира казалась непривычно тихой. Обычно в это время Максим смотрел телевизор, комментируя новости. Она даже начала скучать по его ворчанию. Но потом вспомнила утреннюю сцену и злость вернулась.
В десять вечера в дверь позвонили. Нина посмотрела в глазок — Максим. Она открыла.
— Забыл вещи, — буркнул он, проходя мимо.
Он пошёл в спальню, начал собирать одежду. Нина молча наблюдала. Внутри всё сжималось. Неужели это конец? Из-за какой-то тёти Люды?
— Макс, давай поговорим.
— О чём? Ты же всё решила. Это твоя квартира, твои правила.
— Но я твоя жена! Почему ты не посоветовался со мной?
Он обернулся.
— А почему я должен советоваться? Мама сказала, что места много, комната пустует.
— Комната не пустует! Это мой кабинет!
— Да какой кабинет? Ты там раз в неделю сидишь!
— Это моё право! Моя комната!
— Опять моё! Знаешь что? Мама права. Ты меня никогда не считала равным. Всегда подчёркивала, что квартира твоя, что ты больше зарабатываешь.
— Я никогда этого не подчёркивала!
— Подчёркивала! Каждым своим словом, каждым взглядом! А сегодня ты показала моей родне, что я тут никто. Подкаблучник, который даже родственников поселить не может!
— Ты мог бы поселить, если бы спросил меня!
— Спросил? А ты бы разрешила?
Нина задумалась. Разрешила бы? Наверное, нет. Тётя Люда ей сразу не понравилась. Но если бы Максим попросил, объяснил ситуацию, может, она бы согласилась. На неделю, не больше.
— Я бы подумала. Мы бы обсудили условия.
— Условия! — фыркнул он. — Вот именно! Ты бы выставила условия, унизила бы меня и маму. Как сегодня.
— Я никого не унижала! Я защищала свой дом!
— От кого? От больной женщины, которой некуда идти?
— Она не больная! И у неё есть квартира!
— На ремонте!
— Это не мои проблемы!
Они стояли друг напротив друга, как боксёры на ринге. Максим первым опустил взгляд.
— Знаешь, Нина, я понял одну вещь. Мы с тобой слишком разные. Я вырос в семье, где принято помогать друг другу. А ты...
— А я что?
— А ты привыкла жить для себя. И это твоё право. Но я так не могу.
Он взял сумку с вещами и пошёл к выходу. У двери обернулся.
— Я поживу у мамы. Подумаем, что делать дальше.
— Думай, — тихо сказала Нина.
Дверь закрылась. Она осталась одна в большой квартире. Села на диван, обхватила колени руками. Слёзы текли по щекам, но она не пыталась их вытирать. Пусть текут. Завтра она соберётся, пойдёт на работу, будет жить дальше. А сегодня можно поплакать.
Ночью она не спала. Ходила по квартире, трогала вещи. Вот кресло, которое они купили вместе на первую годовщину. Вот фотография со свадьбы — оба улыбаются, счастливые. Куда всё это делось?
Утром позвонила подруга Лена.
— Слышала, что у вас произошло. Тамара Петровна всем родственникам названивает, жалуется.
— И что говорит?
— Что ты чудовище, выгнала больную старушку на улицу.
— Тёте Люде пятьдесят восемь, и она здорова как бык!
— Я знаю. Но Тамара Петровна умеет подавать информацию.
— И что мне теперь делать?
— А ты хочешь сохранить брак?
Нина задумалась. Хочет? Она любила Максима. Или любила того человека, которого встретила три года назад? Весёлого, самостоятельного, решительного. Куда он делся? Когда превратился в этого маменькиного сынка?
— Не знаю, Лен. Не знаю.
— Тогда подожди. Не принимай поспешных решений. Может, он одумается.
Но Максим не одумался. Через неделю пришёл с братом — забрать остальные вещи. Был холоден, официален. Как чужой.
— Насчёт развода я подумаю, — сказал на прощание.
— Думай, — ответила Нина.
Прошёл месяц. Максим не звонил. Тамара Петровна тоже. Зато звонили другие родственники мужа, уговаривали помириться. Нина вежливо отвечала, что это их с Максимом дело. Постепенно звонки прекратились.
А потом случилось неожиданное. Позвонила та самая тётя Люда.
— Нина? Это Людмила Павловна. Можно встретиться?
Они встретились в кафе. Тётя Люда выглядела смущённой.
— Я хотела извиниться, — начала она. — Я не знала, что Тамара не предупредила вас. Она сказала, что всё согласовано.
— Понятно.
— И ещё... Я думаю, вы должны знать. Тамара давно планировала это. Она говорила, что если я поживу у вас, то Максим поймёт, как удобно, когда в доме есть помощница. А потом она сама переедет.
Нина поперхнулась кофе.
— Что?
— Да. У неё всё продумано было. Сначала я, потом она. Постепенно вы бы привыкли. Она так и сказала: "Нинка смирится, куда денется".
— И Максим знал?
— Не думаю. Тамара его просто использовала. Она знает, что он маме не откажет.
Нина откинулась на спинку стула. Вот оно что. Всё было спланировано. Захват территории под видом помощи родственникам.
— Спасибо, что рассказали.
— Я не хочу, чтобы из-за меня семья разрушилась. Максим хороший парень, просто... слишком привязан к матери.
— Это уже не моя проблема.
Тётя Люда вздохнула.
— Жаль. Но я вас понимаю. Тамара — тяжёлый человек. Я сама стараюсь с ней пореже общаться.
Они попрощались. Нина шла домой и думала. Значит, это был план. Свекровь хотела переехать к ним. И использовала сына как орудие. А Максим даже не понял, что им манипулируют.
Жалость к мужу боролась со злостью. Он взрослый человек, должен был понять. Но он выбрал сторону матери. Значит, так тому и быть.
Вечером позвонил Максим.
— Нина, нам надо поговорить.
— Приходи.
Он пришёл через час. Осунувшийся, небритый.
— Я узнал про мамин план, — сказал без предисловий. — Тётя Люда рассказала.
— И?
— Я не знал. Клянусь, не знал.
— Но ты бы всё равно согласился. Если бы мама попросила переехать.
Максим молчал. Потом кивнул.
— Наверное. Она же мама.
— Вот именно. Она мама. А я никто.
— Ты жена!
— Была жена. Пока твоя мама не решила, что ей нужна наша квартира.
— Не наша. Твоя, — горько усмехнулся он.
— Да, моя. И знаешь что? Я не стыжусь этого. Это мой дом. Моя крепость. И я не позволю никому её захватить.
— Даже мужу?
— Муж не захватывает. Муж живёт вместе, строит общий быт, советуется. А ты хотел подселить свою родню без моего ведома.
— Я ошибся.
— Да. Но дело не в этой ошибке. Дело в том, что ты всегда выберешь маму. В любом споре, в любой ситуации. А я устала бороться за своё место в собственном доме.
Максим встал.
— Значит, всё?
— Да. Подавай на развод. Я не буду препятствовать.
Он кивнул и пошёл к двери. На пороге обернулся.
— Нин, а если бы не было этой квартиры? Если бы мы жили в съёмной? Или в моей? Мы бы сохранили семью?
Нина подумала.
— Не знаю, Макс. Но проблема не в квартире. Проблема в том, что ты не видел во мне равного партнёра. Я была приложением к твоей жизни, к твоей семье. А твоя мама это поняла и использовала.
— Она не такая плохая, как ты думаешь.
— Я не думаю, что она плохая. Она просто хочет контролировать сына. И ты ей это позволяешь. Это ваш выбор. А мой выбор — жить без этого контроля.
Максим ушёл. Нина закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Всё. Конец. Три года брака закончились из-за тёти Люды и её сервантa. Смешно и грустно.
Но внутри поднималось странное чувство. Облегчение? Свобода? Она снова могла дышать полной грудью. Никто не будет вламываться в её дом, переставлять мебель, вселять родственников. Она снова хозяйка своей жизни.
Через два месяца развод был оформлен. Максим не претендовал на квартиру, только забрал свои вещи. Тамара Петровна прислала гневное письмо, где обвиняла Нину во всех грехах. Нина не стала отвечать.
Прошёл год. Нина сделала ремонт в бывшем кабинете — теперь это была уютная мастерская, где она рисовала по вечерам. Купила новую мебель, повесила яркие шторы. Квартира преобразилась, стала по-настоящему её домом.
Иногда она встречала общих знакомых. Говорили, что Максим живёт с мамой, встречается с какой-то девушкой. Тамара Петровна, конечно, командует парадом. Нина желала ему счастья. Искренне. Но радовалась, что это счастье теперь не её забота.
Однажды в супермаркете она столкнулась с тётей Людой.
— Нина! Как вы?
— Хорошо. А вы как?
— Да вот, к Тамаре приехала. Она Максима женить собирается. Невесту уже нашла, дочку подруги. Послушная девочка, сирота. Тамара говорит, такая и нужна — без родни, чтобы не качала права.
Нина невольно улыбнулась.
— Желаю им счастья.
— А вы? Замуж больше не собираетесь?
— Знаете, я поняла одну вещь. Лучше жить одной в своём доме, чем быть чужой в собственной квартире.
Тётя Люда кивнула.
— Правильно. Я вот тоже всю жизнь одна. Зато никто не командует.
Они попрощались. Нина шла домой с полными пакетами продуктов. Дома её ждал кот — она завела его полгода назад. Рыжий, наглый, но свой. Он встретил её у двери, потёрся о ноги.
— Привет, хозяин, — улыбнулась Нина. — Будешь ужинать?
Кот мяукнул. Она пошла на кухню готовить ему еду. За окном садилось солнце, окрашивая комнату в золотистые тона. Было тихо и спокойно. Никто не врывался с планами перестановки, не вселял родственников, не упрекал в жадности.
Она достала бокал, налила вина. Подняла его, глядя на закат.
— За мой дом. За мою крепость. За свободу.
И выпила с чувством глубокого удовлетворения. Она сделала правильный выбор. Тяжёлый, болезненный, но правильный. И теперь, что бы ни случилось, она знала — её дом принадлежит только ей. И это не жадность. Это самоуважение.
Квартира была тихой и уютной. Здесь всё было на своих местах — её вещи, её книги, её воспоминания. Никто не смел это разрушить. Она защитила свой мир, и теперь могла жить в нём спокойно.