Сегодня 130 лет со дня рождения Сергея Александровича Есенина.
Именно в этот день ровно сто лет назад он отмечал свой первый и, увы, последний юбилей.
Про то как Сергей Александрович покинул этот мир уже был разговор на канале.
N.B.
Я даже успел за прошедшее время познакомиться с монументальной книжкой Захара Прилепина "Есенин Обещая встречу впереди". Аж на 2000 страниц объёмом!
Впечатления от "байопика" такие- в целом, работа неплохая и подробная.
Начиная от дедушек-бабушек и папы- голосистозвонкого Александра Никитича, еще маленьким мальчиком начавшим работать в мясной лавке, и заканчивая "официальной" версией декабрьских событий в Англетере.
Но, вот если бы задался я целью разнести в пух и прах всё что понаписал про загадочные дела в Англетере Захар Батькович...сделал бы я сие в 3-15!
Ибо, всё что там им насочинято(другого словца не подобрать) не выдерживает никакой приличной и неприличной критики!
Хотя у себя на канале Евгений Николаевич(такое настоящее имя Захара,если кто не знает) любит утверждать, что у него всё железно доказано и в споры с ним по этому вопросу лезут люди невоспитанные, недалекие, вульгарные и книжку его не читавшие вовсе.
Спешу обрадовать-вот я не поленился и познакомился с его книжкой!
Но, как-нибудь в другой раз разнесу к чертовой матери суицидальные тезисы товарища Прилепина, если доведется вдруг подискутировать с ним лично на данную тему!
Взять хотя бы для примера "знаменитую" фантастическую байку от переводчика Айседоры Дункан Ильи Шнейдера о том как Есенин и Дункан останавливались в злосчастном пятом номере Англетера зимой 1921-1922г.г., в котором (на минуточку) не было ни ванны, ни канализации никакой!
"Номер был. Пятый. Именно в нём останавливались с Айседорой в 1922-м. Снова совпадение".
Это из книжки Прилепина маленький абзац для ознакомления, так сказать.
Не...вы на серьезных щах думаете, уважаемый Захар, что мировая американская звезда поселилась не в люксе рядом расположенной фешенебельной "Астории", а в третьесортном номере гостиницы "Интернационал"(бывшее название-Англетера) больше напоминавшей в 20-х годах XX века пролетарское общежитие?! Да ещё в номере "на отшибе" в запасном крыле здания из переделанной под жилое помещение после 1917-го бывшей аптеки, да ещё с дерьмовым отоплением и мило курсировала, значит, американская гостья через весь коридор до санузла и ванны под ручку с молодым супругом?!
Или Сергей Александрович на пару с фантазёром Шнейдером супруге горячую воду для утренней гигиены через всю гостиницу в тазиках таскал?!
Может они по дежурным дням в общественную баню ещё все вместе ходили?!
А власти культурной столицы, опять же отвечающие за культуру, спокойно так восприняли факт того, что иностранная фигура такого масштаба как Дункан уютится у них в подобном "нечто"?!
Надо было ей сразу место в дворницкой привокзальной определить, и дело с концом!
Столовых, как известно, нет ни у кого в Москве. Даже у Айседоры Дункан...Поживёт и без удобств новоиспеченная иностранная жена Есенина в городе трех революций!
Ну вот такие больные фантазии у этого Шнейдера водились...видимо, скучно ему одному было в гостиничных грустилках пролетарского "Интернационала" обитать...вот он в своём буйстве воображения и подселил к себе в номер знаменитую американку и самого знаменитого поэта!
И эдакой разухабистой клюквохрени в части описания событий в Англетере...просто ювелирная коллекция!
Поэтому...как-нибудь в другой раз!
Сделаем скидку и понимание. У Захара четверо детей! И все они, по его словам, хотят есть три раза в день. А то и четыре. Чем толще книжка, тем аппетитнее гонорар...А со всякими деталями мелкими и, чёрт их дери, временами важными, пусть дьявол возится. Он в них обычно прятаться любит! Православным нацболам-ленинцам такое занудство не камильфо!
Поэтому, прошу миль пардония у читателя за небольшое вынужденное отклонение в сторону!
Надо было поставить такую пояснялочку за Англетер по версии Захара.
Продолжим. Сегодня, в день рождения великого поэта потолкуем всё-таки о жизни.
Точнее, об одном эпизоде характеризующем как нельзя лучше Сергея Александровича.
Моралисты и товарищи в белых пальто непременно пожелают упасть в стойку и начнут вспоминать эпизод с Зинаидой Райх, которой поэт заявил, не особо сильно раздумывая как он выглядел со стороны в тот момент, и рассматривая новорожденного брюнета Константина Есенина, дескать, среди светленьких Есениных темненьких не бывает.
Не мой сын, все дела, и ты мне не жена более, не жена...Он же поэт был, а не генетик! Кто-бы ему, выходцу из рязанской деревни, где еще вчера неграмотные бабки, скуфопрародительницы, укладывали новорожденное дите в печку для "дозревания", взял и рассказал в те годы, что у тёмноволосой матери с доминантными генами вполне может родиться темненький ребенок от папы-блондина с рецессивными генами?!
А наш Сергей Александрович был очень ревнив и недоверчив к женщинам...имелся у него такой пунктик из детства. Прекрасно известна и через сто лет грустная история, почему его отец и мать долго не жили вместе.
Все мы родом из детства.
Итак, это случилось тёплым июньским днем 1925 года.
Сергей Александрович прогуливался спокойно и счастливо с будущей супругой Софьей Андреевной Толстой. Внучкой великого русского писателя.
Ласковая летняя погода своим дыханием щекотала волосы обоим и заставляла, улыбаясь блаженно, рассказывать друг-другу всякие небылицы и романтический вздор.
Одним словом, оба были влюблены!
И вдруг оттуда-то из тени летнего сада появилась яркая красивая цыганка.
Да еще к тому же с большим не менее ярким попугаем на плече!
Сергей Александрович и Софья Андреевна не сговариваясь, залюбовались этим внезапным дуэтом женщины и птицы.
Заметив любопытство в свою сторону, цыганка, не мешкая, подошла к ним.
И обратилась к Есенину.
-Ай, молодой, красивый, златокудрый, дай денюжку, всю правду-скажу расскажу! Что было, что будет!
Сергей Александрович с ироничной улыбкой протянул ей несколько монеток.
-Ах, обмануть меня не сложно! Я сам обманываться рад?!
Цыганка посмотрела внимательно ему в глаза.
-Ну почему "обманываться"?! Приехал ты издалека! Славу большую ухватил как жеребца необъезженного за гриву. Непростую славу ты ухватил...Ждёт тебя скоро свадьба. И дорога даль...
Здесь она вдруг внезапно осеклась и замолчала.
-А дальше?!-Поинтересовался заинтригованный Сергей Александрович.-Как вы это делаете, цыгане?! Ваши мне как-то говорили давным-давно, чтобы я воды и луны боялся. Мол, страшной смертью умру при них.
-Сложно всё у тебя там дальше, размыто,-пожала неопределенно плечами цыганка и сказала вдруг.- А ты у него спроси. Он получше моего всё знает!
И кивнула неожиданно на своего попугая.
-Ну, друг?!-Полюбопытствовал Сергей Александрович.-Твоё слово?!
Попугай вдруг достал из-под крыла большое медное кольцо и в клюве протянул его своему новому знакомому.
-На долгую жизнь, другг.-Произнес попугай. -Берреги себя! Песня -гголос лишь вопрросов на которрых нетт ответтов!
-Особый ты какой-то,-искренне удивилась цыганка, разглядывая молодость Сергея Александровича.-Никому он это кольцо не давал, а тебе подарил... Бери - не стесняйся. Это обережное кольцо. Ты с ним сто лет теперь жить будешь!
Есенин надел кольцо на палец. Покрутил перед глазами, рассматривая неожиданный подарок.
- Премного благодарен!Как у Пушкина!
-Не поминай лихом, яхонтовый, ты бесшабашный, -ответствовала цыганка и пошла своей дорогой.
А чета будущих новобрачных своей.
Здесь Сергею Александровичу захотелось задать еще один вопрос и он обернулся.
Но, уже ни цыганки, ни попугая не было и в помине!
-И правда, словно у Пушкина!-Повторил он удивленно.- Как они всё это делают?!
-Цыгане вообще народ загадочный! - тоже пожала плечами Софья Андреевна.-Многие их не любят и боятся. А тайн их никто не знал и во веки веков не узнает! А они ближе всего к природе. Вольные люди! Степь да дороги бесконечные! Да ветер перелётный приятель песни им поёт свои среди костров ночлежных!
-Что есть, то есть!-Вздохнул Сергей Александрович.- Я вот тоже подумываю уехать в деревню, подальше от всей маеты городской. Тихо-размерено, речка рядом, лесок. Заземлиться. Дом построить. Там начать писать без всякой суеты. Я ведь знаю все тяготы крестьянина не понаслышке. Вот где обитает истинная жизнь без удобств и поблажек. Только ты и суровая реальность... А в Москву так... выбираться время от времени:написанное привозить.
Он хотел уже было аккуратно приобнять будущую супругу, продолжая прогулку и мечтая о спартанской деревенской обители, где только истинно крепкие люди способны бросить сами себе вызов и выдюжить, вкалывая с утра до ночи на свои собственные дом и землю.
Да ещё особое искусство с соседями завистливыми ужиться суметь, чтобы петуха красного ночью по-тихому не пустили...встречаются и такие подзаборники-пироманы в русских полях и огородах.
Но, здесь словно внезапная серая туча среди тёплого летнего денёчка вальяжными упитанными шажочками промелькнул городским пешеходом лысый потеющий гражданин в огромных роговых очках и со шляпой-пирожком в не менее упитанных ручонках.
И всё бы ничего...Но, из кармана пиджака у прохожего торчала газета.
И заголовок газеты Сергей Александрович успел прочесть.
Точнее начало.
"Приговор по делу ордена русских фаши..."
Летняя идиллия моментально закончилась.
Лицо Сергей Александровича болезненно передернулось как от зубной боли и поэт вспомнил друга-горемыку Лёшу Ганина, расстрелянного в марте этого года.
Поэту было, увы, уже не суждено узнать, что его друг Ганин Алексей Алексеевич 1893 года рождения, уроженец Вологодской губернии будет посмертно реабилитирован в 1966-м году в связи "с отсутствием состава преступления".
А сама страна, судебная система которой вынесла поэту- другу Есенина расстрельный приговор, перестанет существовать через 25 лет после посмертной реабилитации еще одного невиновного, коих, как известно, несчитанное количество! И просто хочется иногда залепить хорошо по таблоиду, всем кто с пеной у рта защищает порядки, при которых совершенно безнаказанно можно расстреливать невиновных в промышленных масштабах... Чтобы уже очнулись наконец и начали принимать таблетки по предписанию докторов...
Есенин, при газетном напоминании о печальной участи Алексея Ганина, переместился мысленно в сентябрь 1924-го в Баку.
Его последний разговор в ресторане с тем самым Яковым Блюмкиным, на которого после понавешают всех собак на свете.
До того разговора он считал чекиста Блюмкина если не другом, то близким надежным приятелем, не раз его выручавшим из кабацких переделок...Молод еще был поэт! Совсем мальчишка, по большому счёту, каким он навсегда и остался в истории.
Далеко ему еще было до умудренных благородных седин! И всю бесконечную глубину тьмы человеческой он только-только начинал познавать к своим неполным 30-ти годам!
И вот Блюмкин, смотря пьяно на Есенина, нагибается к нему через стол и шепчет внезапно на ухо.
-Сергунечка, послушай меня, друже, внимательно...я тебе только добра желаю.
В стране грядут очень большие перемены.
-Куда уж больше то?!-неопределенно махнул рукой Есенин... явно куда-то в сторону 1917-го.
-Ты не понял меня!-Уперто помотал отрицательно головой Блюмкин.-То что было до этого так...цветочки.Ягодки только впереди!
Он помолчал и продолжил.
- Я знаю от самых верхов: принято секретное постановление.
Здесь он помолчал и выпалил дальше.
-Всю контрреволюционную сволочь под нож. Всех этих недобитых дворянчиков,попов, крестьян твоих куркулей...всех или к стенке или в исправительные лагеря надолго...будут объекты военного хозяйства учиться строить и хлеб партии безропотно отдавать. Или обратно-сдохнут, если не захотят. Империалисты сегодня-завтра нагрянут, к ведьмам не ходи! Не забыли они пинка под свой зад интервентский...Всю контру и гниль им сочувствующую в расход. А таких много недобитков осталось...Сломают хребет бунташной Руси. Погулял русский народ и хватит! Милости просим обратно в стойло...на кастрацию.Уже принято решение. Другими способами каши с русским Ванькой не сваришь! Вырастят воспитатели после из его детишек послушных во всём наймитов ...даже умирать те будут, если понадобится, с улыбкой на устах во имя мировой революции. По-другому бойцов-смертников для такого великого дела не взрастить! А умирать придётся. Ох, как придётся! Как же еще то коммунизм на всем свете построить?! Капиталисты ничего просто так не отдадут. Только с большой кровью под ружьё.
Три-четыре десятка лет и всё будет кончено. Сломают хребет всей достоевщине и толстовщине престарелой народобогоносной. Не нужна больше никому эта "великорусская" дребедень со всеми её черносотенцами и славянофилами! Отживший элемент в великой дружбе народов, как нам Ильич завещал...
-Дружба народов, говоришь?! Конечно же, за счёт России и русских?!-Уточнил Есенин кратко, чуть отстраняясь.
-Ну а за чей же еще?! -промокнул неторопливо губы салфеткой Блюмкин.-Не за счёт же индийских йогов, угнетаемых английским империализмом!.."Перевоспитанные" еще и радоваться после будут, а то и с пеной у рта доказывать, что это хорошо и нужно было, даже если плевки утирать понадобится...Революция и плевки, знаешь ли, нередкое сочетание. Слышал, кто такой среди иудеев "выхрест"?!
Так что, Сергуня, хочешь жить-придется тебе прогнуться под эту власть и все её решения. Хорошенько прогнуться. Забудь свои крестьянские причитания языческие, да махновские. Переключись на истинные нужды теперешнего времени! Впереди безжалостная схватка. Либо мы, либо нас... Придётся даже постучать, друг Сергуня, если понадобится во имя общей цели. Хорошо постучать! Не помешает побыть паинькой временами. Разумеется, вовсе не бесплатно. Тебе такие перспективы откроются, что и не снилось! Маяковский у тебя на побегушках окажется! Кофе твой желудёвый будет по утрам приносить и ботинки чистить, коли захочешь...Извини, что вещи грубо своими именами называю. Но, либо так, либо никак! Чего юлить то?! Мы не барышни-гимназистки с тобой!
Вот что я тебе хотел сказать уже давно! Решай!
Есенин молчал, осмысливая весь этот хмельной сумбур от Блюмкина.
Всегда и всюду делали,делают и будут делать предложения, от которых невозможно отказаться...Пришла очередь и его Есенина,получается!
Но, здесь же перед глазами встали и семья его крестьянская,и дружище- Лёшка Ганин, который постоянно твердит о самобытности русской, и даже вспомнился почему-то тот самый жеребенок-дуралей, живых коней победила стальная конница,бежавший за поездом в 1920-м.
Что, их тоже всех под нож как "отживший элемент", пока эти "воспитатели" пить и жрать будут в три горла за кремлевскими столами, да секретарш портить во всю Тверскую?!
Как кипятком обдало Есенина от мрачных мыслей и злости!
- Паинькой говоришь, Маяковский на побегушках?! Петушком не прокукарекать часом?!- первые секунды внешне спокойно, а затем мгновенно побагровев, Есенин стукнул по столу громко ладонью, аж посуда зазвенела!
-Да тебя, суку, первого в расход пустят с вашей мировой революцией! Вещи он решил назвать своими именами! Твоих, значит, нынче "жидами" обзывать не положено в "дружбе народов", а моих, выходит, "в стойло на кастрацию" можно?!
Окружающие в ресторане взволнованно оглянулись на столик, где назревал очередной сыр-бор с участием скандально известного поэта...Это потом, когда Есенин уже уйдет навсегда, они все начнут петь ему осанну и запишут в ранг "великих"! Ну как обычно у нас бывает с путешественниками в страну вечной ночи!
А пока он просто "скандально известный поэт", заставляющий современников взволнованно оглядываться на него.
Блюмкин молчаливыми жестами попытался показать собеседнику, чтобы тот угомонился. Мол, зеваки посторонние рты разинули все в предвкушении! Что творишь?! Тебе мало "дела четырех поэтов"?!
Но, куда там!!!
Есенин уже разошелся не на шутку...не буди лихо, пока оно доброе и улыбается по-детски о берёзках.
- Вы сами друг друга перегрызете однажды, а собрались весь шар земной подмять под себя! Ты мне, русскому поэту, такое выгавкиваешь тут... Ты со своей душонкой поганой даже близко понятия не имеешь, что такое жить и умирать за Россию...а не за этот твой сволочизм карломарксовский! Нравственно всё служащее делу революции, идрить в колдобину вашу бабушку Верховенскую!
Нихрена вы никакие не социалисты! Вы буржуи власть захапавшие и прикрывшиеся громкими лозунгами с митингов!
Уже за один такой "эпитет" его могли прямо из ресторана забрать соответствующие молодцы в кожанках и увезти далеко-далеко на север, где зима была и будет холодной, очень холодной, как любил говаривать их современник - британский криминальный старина Томи Шелби.
Но, удительно! Всё это неосторожно сказанное в сердцах потонуло в дальнейшем яростном словесном водопаде. Ибо в продолжение Есенин вставил забористым батогом и от души по-русской народной матушке в гостеприимный чекистский адрес Блюмкина и даже подскочил уже из-за стола, сжимая кулаки на ходу.
Всё произошло в считанные секунды!
Блюмкин-профессиональный террорист, революционер и разведчик, молниеносно достал из кобуры револьвер американца Кольта, коему он доверял больше всех остальных на свете в своих бесконечных иностранных командировках, и навел спокойно на Есенина.
Ни один мускул не дрогнул на тёмном непроницаемом лице Блюмкина! За свои 24 года он привык себя держать в руках...сейчас только решил "пооткровенничать". С умыслом, разумеется, и вот что получилось!
-Еще шаг и пристрелю на месте!-Холодно произнес он в ответ и отрицательно помотал головой.-Дурак ты и есть- дурак! Лапоть!И в самом деле, как ты еще жив...такой незащищённый?! И с таким языком! Угомонись уже, прошу тебя!
У Блюмкина как и у всех была своя правда.
"Наш Серёжа привязался к своей русской крестьянщине как телёнок к мамкиной сиське, не оторвать!
А того не хочет понимать, что вся его крестьянщина спит и видит-как бы им всем найти дураков, которые за них бы пахать начали даром...наивная душа, не убедит недотепу никто в этом, жаль его - пропадет ни за грош медный...свяжется однажды с какими-нибудь проходимцами".
-Ну, стреляй, падла!-Еще больше побагровел Есенин, словно прочитав мысли Блюмкина, и пошёл с кулаками на него...
Холодно и негромко щёлкнул курок оружия...Холостой хлопок. В барабане ждало пять патронов. Несостоявшийся выстрел пришелся на пустую шестую камору барабана револьвера...Судьба, не иначе!Еще не пришло время для поэта. Хотя госпожа фатальность уже начала изучать в своей беспристрастной книжице очень внимательно биографию Есенина!
К счастью, дальше набежал народ вокруг и бывших друзей-приятелей разняли.
Уже навсегда...Больше они не встречались.
Потом в московской объяснительной начальству Блюмкин написал, что поссорились де они из-за жены, которой хмельной Есенин якобы строил свои голубые поэтические глаза.
Есенин не опровергал этого. Но, и не подтверждал.
Оба они хранили в памяти один забавный странный эпизод на двоих.
Однажды на того самого великого и ужасного Якова Блюмкина,укокошившего когда-то самого германского посла Мирбаха, вдруг что-то снизошло и он произнес.
-Сережа, послушай, стихотворение родилось неожиданно, да ещё про тебя! Рассказать?!
-Валяй,-рассмеялся Есенин.-Стихов про себя от чекистов мне еще не доводилось слышать! Когда расстреливать поведут-потребую, чтобы зачитали перед строем.
- Сплюнь, балда...Оно коротенькое,-смущенно откашлялся Блюмкин.-Ну, слушай. Только не гогочи как конь. Не люблю!Ты-то у нас величина! А я так, товарищ маузер!
-Ладно, не буду.-Согласился Есенин.-Вдруг правда что-то сто'ящее!
Блюмкин еще раз откашлялся и продекламировал:
Вот ты, Есенин, будь готов пропасть с блудницей из блудниц,
Как в самой слякоти дорог России,
Непроходим, ухабист и тернист.
Но, годы промелькнут,
И признан будешь ты вдруг поэтическим Миссией,
За светлый дух бродяги средь мещанских серых лиц
За то что научил мечтать влюбленных,
За то, что часто ты жалел зверей и птиц,
Хоть жил средь грязи кабаков
Своей душою детскою и обреченной.
И вот запахнет вишнями, сиренью и пшеницей,
От строк, что писаны давно,
А ты уж упокоился в некрополях столицы
Но, стал частицей общей новой жизни Как песни под гитару и вино...
Он хотел продолжить еще что-то дальше.
Но, Есенин,побарабанив пальцами задумчиво по столу, прервал.-Стоп!Больше не продолжай и не пиши...А то испортишь всё! Я тебе гарантирую. Остановись на этом. Это лучшее что у тебя было и будет...Хотя про своё падение с блудницей я не совсем одобряю. Ну да, бог с ней. Сойдёт.
Блюмкин пожал плечами и в самом деле больше ничего такого не пробовал писать...
И вот теперь после бакинской ссоры в голове Есенина закрутилась лишь одна мысль с тех пор...То уходившая, то возвращавшаяся изголодавшейся мучающей душу дрянью.
Раз так, всё у него прикрытием было! И стихи его и слова, и дела...После такой подлости, я буду драться с этими упырями "интернациональными" до самого конца, вознамерившимися ободрать мою страну как липку под свою утопическую говорильню!
Я совсем не против азиатов, евреев, татар и прочих неславянских людей. Все мы под Богом ходим...Но, я против, чтобы нас русских людей под "интернациональное" словоблудие грабили и резали как кур и свиней в своей же стране!
Как умею, как поэт стану сопротивляться наступившему безумию! Как русский поэт буду с ними со всеми драться. Хитрить, изворачиваться, но, всё равно, гнуть своё...А там будь, что будет!...Судьба такая, значит, не сладкая и не сказочная.Настоящая и тяжелая! Как и положено поэту в России!
Лет через сто потомки рассудят, может быть...
И вот теперь в тёплый июньский денёк Сергею Александровичу всё это припомнилось. Голодная дрянь, рвущая душу, снова вернулась! Проклятая алкогольная морока неторопливо зашумела в голове...Любил он родину и землю, как любит пьяница кабак.
Поэт внимательно посмотрел на милое наивное и даже некрасивое, но, такое искреннее лицо будущей супруги.
"Она ведь тоже из дворян, дедушка-граф!-Подумалось ему. -Хуже не придумаешь в Советской России!"
-Соня...-Он повернул её к себе и внимательно посмотрел в искренние и детские глаза.
Затем молча снял подаренное попугаем медное кольцо, и надел его на палец Софье Андреевне.
-Держи...носи.
-А как же ты?!-Удивилась она.-Он же тебе его подарил!
-На мой век хватит и без колец. Песня длиною в жизнь не должна затягиваться слишком долго и пафосно. Как там у Горького было?! Испортил дурак песню.Попугай-он дурак и есть...А тебе надо хорошенько пожить, Соня. И рассказать обо мне всю правду, когда придёт время. Чтобы ни случилось и как бы меня однажды не оболгали!
Так это кольцо и осталось навсегда у Софьи Андреевны.
P.S.Она, действительно, прожила довольно долгую жизнь для страшного и железного XX века, измолотившего в кровь и мясо Россию крестьянскую в Россию городскую.
А вчерашних крестьян, которых не "заминусили" при Сталине, сначала расселил их век по баракам, коммуналкам, да Беломорканалам, а позже выделил уцелевшим "счастливчикам" 33 квадратных хрущевских метра...Тепло, хорошо, уютно.
К тому же все вокруг стали повсеместно грамотные...самая читающая страна, ёптыть, печки-лавочки . Можно даже культурно пообщаться без привычной советскому уху матершины.
В поле больше не надо рвать жилы...сиди себе во дворике у подъезда, да рубай в домино и шахматы с соседями. А можно и на троих сообразить! И гармонику жёлтую грусть даже потрепать, как в молодости когда-то с девками на завалинке.
А дух крестьянский...кормивший хлебом всю Русь и Европу когда-то?! Да кому он нынче нужен?! Был, да вышел весь. Изничтожили его планомерно еще с антоновских времен. Изнахратили по полной программе, как непуганную и невинную горничную Франечку казацкая сотня у Шолохова...Вот такие дела, городские мы нынче! И никаких позорищ с"колхозниками" больше! А те которые там остались-всё едино: одно занятие им- бухингкросс по-черному! Детишкам чахлым городским, правда, нынче аденойды рвём от загазованного воздуха. Но, это ничего-адаптируются как-нибудь потом...Когда обещанное "светлое будущее" наконец нагрянет к ним.
Зря что-ли это всё в 1917-м затевалось?!
Гитлерам всяким отвешала наша народная дубина, человека в космос вот отправили, балет с ракетами впереди планеты всей... и на полках мягкий свежий хлеб, и минеральная вода, ты что совсем ослеп?!
Спасибо нашей партии, поклон ей до земли, за честь её все встанем вместе дружною стеной. С мозолью на заводе заработаем рубли и отдадим в фонд мира и фонд партии родной.…
И далее по тексту от советского человека и воронежского патриота Юры Хоя.
И напоследок.
Всё что мы, те самые потомки, знаем теперь и хорошего, и плохого о воспевшем обреченную русскую деревню Есенине... мы знаем, действительно, благодаря многолетним стараниям его последней супруги.
Та её полумифическая связь с Борисом Пильняком не прошла мимо. И Есенин всю их непродолжительную семейную жизнь страшно ревновал.
Было там что-то, не было...не нам судить.
Я ненавижу сплетни в виде версий, как говорится.
Но, кольцо обережное, будучи настоящим мужчиной, у супруги не стал забирать назад наш Сергей Александрович.
Даже когда уходил, обозлённый как цепной волкодав, от неё в декабре 1925-го...
И Софья Андреевна Толстая-Есенина действительно значительно надолго пережила двух других официальных жен Сергея Александровича и покинула этот мир тихо и мирно.
Хотя всеведающие языки и поговаривают, что кольцо подаренное она сняла лет через 20...
Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам.
И вот что удивительно и показательно по-своему!
Судьба Софьи Андреевны она как индикатор, как лакмусовая бумажка эпохи.
Миллионы советских женщин: жен, сестер, дочерей, матерей, лишаясь навсегда своих мужчин по самым разнообразным жутким причинам, брали на себя многолетнюю нелегкую тяжкую роль устроительницы быта, семейного очага и бесконечного множества служебных и хозяйственных дел.
Именно за счёт всех этих по истине великих и скромных женщин страна смогла не надорваться в годы лихих испытаний, на кои был так богат и щедр революционный XX век!
А мужчины?!
Мужчины воевали, поднимали Днепрогэс и Магнитку, писали романтические стихи любимым женщинам и часто ревновали их, как маленькие дети ревнуют маму, которая в своих бесконечных заботах иногда не всегда успевает наобнимать и нацеловать своего неразумного дитятю!
Вот на такой противоречивой личной ноте и родилось знаменитое стихотворение Сергея Александровича о том загадочном эпизоде с цыганкой.
Видно, так заведено навеки —
К тридцати годам перебесясь,
Все сильней, прожженные калеки,
С жизнью мы удерживаем связь.
Милая, мне скоро стукнет тридцать,
И земля милей мне с каждым днем.
Оттого и сердцу стало сниться,
Что горю я розовым огнем.
Коль гореть, так уж гореть сгорая,
И недаром в липовую цветь
Вынул я кольцо у попугая —
Знак того, что вместе нам сгореть.
То кольцо надела мне цыганка.
Сняв с руки, я дал его тебе,
И теперь, когда грустит шарманка,
Не могу не думать, не робеть.
В голове болотный бродит омут,
И на сердце изморозь и мгла:
Может быть, кому-нибудь другому
Ты его со смехом отдала?
Может быть, целуясь до рассвета,
Он тебя расспрашивает сам,
Как смешного глупого поэта
Привела ты к чувственным стихам.
Ну и что ж! Пройдет и эта рана.
Только горько видеть жизни край.
В первый раз такого хулигана
Обманул проклятый попугай.