Людмила Райкова.
Глава 44.
Капля вытянулась надув пузо, но висела на невидимой ниточке собирая в себе солнечные лучи. Если бы не эта мини радуга, Маня и не поняла бы что подставка под цветочный горшок протекает. Вода просачивается, образует пузатые капли и роняет их одну за другой на листья кремовой герани, размещенной ниже. Новая оконная стойка под цветы несколько дней радовала женщину. Она разместила в ее гнездышках целых шесть горшков. Перед Пасхой в нижних рассадила фигурки жёлтеньких цыплят и разложила подарочные яйца. Попутно вспомнила про пять пасхальных корзинок, оставленных в латышском бунгало. Пять весенних подарков Ирэнки – сплетенных из Маниной виноградной лозы. Дно в них выстлано соломкой и мхом, а в середине по три цыпленка вокруг крохотных яиц. Корзинки были чудо как хороши, они годились для размещения на праздничном столе, на подоконнике, в гостиной, на веранде. И когда праздник заканчивался она со вздохом упаковывала эти творения и уложив в коробку убирала на антресоли в гостевой домик. Пасхальные деревца жили подольше, установленные на веранде ветки в горшке с песком, годились как для искусственных яиц, развешенных на нитках, так и для других надобностей. Искусственный заяц, которого принято устанавливать у дома, как правило, засиживался, выцветал и перед каждой пасхой им приходилось покупать новую фигурку.
Глеб к конструированию деревца относился привычно прохладно, и Маня долго уговаривала мужа установить и закрепить уже подрезанную зачищенную и окрашенную ветку в горшке. Зато потом, когда дерево занимало свое место наверху угловой железной полки, принимался фотографировать творение и рассылать по всем адресатам...
Капля держалась изо всех сил сияя на солнце, Маня, замерев, ждала, когда она сорвется. Получилось не меньше минуты, если успела воскресить в памяти целые сцены из прошлой сказочной латышской жизни. Свой дом, сад и каждый уголок они организовывали навсегда, не задумываясь над тем, что время идет и может наступить момент, когда трудно станет даже косить газон. А если и мелькала такая мысль, то проблеме мгновенно находилось решение – есть специальные фирмы, которые быстро приведут в порядок участок. Но капля этой жизни незаметно просочилась через незаметную щель обстоятельств и повисла, отращивая пузико, чтобы сорваться и разбиться. Маня и Глеб ее не видели, зато отлично предвидела развитие событий свекровь, светлая ей память. Каждый разговор с упрямцами она заканчивала фразой: «Хватит вам скитаться все равно скоро придется уезжать домой». Похоже она видела каплю их латышского периода, но не замечала свою. А может не хотела говорить об этом. Петровна была оптимисткой.
Женщина не сводила взгляда с солнечной капли, и казалось, что пока она смотрит вода удержится на месте. Нет, сорвалась. Через пару секунд она забудет о прохудившемся блюдце. Включит телевизор и перекочует в очередную клетку обстоятельств, между жесткими прутьями фронтовых сводок и мировых новостей в которых на все лады обсуждалась судьба этого осколка Союза - Украины.
Мане казалось, что политики обсуждают эту часть планеты как некую симпатичную корзину, в которой по недоразумению копошатся люди. Предмет полезный для экономики сильных мира, годится для размещения военных баз, выращивания зерна, размещения судов у Черноморских причалов. Стоит только выкинуть из корзинки ненужных людишек, которые натащили в нее всякий хлам начиная от ветхих домиков с садами вокруг, до автомобилей, и мешают осуществлению глобальных планов.
А население никак не может врубиться, что капля судьбы уже повисла и в любой момент сорвется, вопрос лишь в том какая сторона конфликта первой успеет поймать ее в свои ладони.
Все когда-то заканчивается, вот и у них с Глебом завершается период заточения в тихом военном городке. Перенесенный месяц назад суд над Пугайло и компанией, наконец определился с датой – на завтра. Чуров уже расписал план их действий – к вечеру они поедут в Москву, переночуют у сослуживца, пообщаются. А через день ровно к 14.00 прибудут в суд. Чуров считал, что заседание уложиться в один день, а их с Глебом участие займет не больше двух часов. На этом этапе правила жизни, место обитания, включая страну и квартиру можно менять. Распишитесь и получите свободу по всем направлениям: можете возвращаться в свою любимую Латвию, отправляться греть бока и встречать закат на Гоа, поселиться в Питере и погрузить Маню в ее мир воспоминаний... Как воспользоваться долгожданной свободой, они пока не знали. Даже не начинали обсуждать. К гарнизону они привыкли, Глеб вообще купался в обстановке, на каждом шагу встречая знакомых, с которыми можно говорить о прошлом. Тех, кто помнил школьника Глеба и его родителей, своих одноклассников. Сеть связей в небольших городах и поселках куда плотнее.
Когда упрямый Глеб в третий раз отправился в военкомат, Маня с Алей весь день были на связи – гадали, зачем его пригласили, если месяц назад отказались даже принимать от Глеба документы на добровольца. Дескать без всякой комиссии видно, что физически мужик фронт не потянет. Сошлись во мнении что предложат техническое направление или наставничество. Вечером Глеб вернулся усталым голодным и крайне озадаченным. Маня подала обед и каждым взглядом подталкивала мужа к рассказу. Глеб смаковал кусочек вареной куриной грудки, прихлебывал суп, с хрустом кусал стрелку зеленого лука и всячески демонстрировал удовольствие от обеда. Маня сидела как на иголках, она уже проглотила свою кошачью порцию дозволенной еды, и ерзая в ожидании подробностей подбиралась к выводу – муж специально ничего не рассказывает, чтобы удерживать внимание на своей персоне. Аля трижды пыталась получить от него ответ – раз в пять минут пробивая броню хитрости вопросами: «Что сказали?». «Какие предложения?». «Куда надо ехать?». Муж забил в ответы шаблон: «Пока занят» и томил на огне ожиданий жену и соседку. Наконец закончил трапезу, со стола стряхнули крошки. Приготовили кофе, водрузили чистую пепельницу, Глеб позвонил Але, поставил айфон так, чтобы она видела мужа с женой, а Маня с Глебом две Али. Одну за столом, вторую в зеркале.
Женщины напряглись как струны и ждали:
- Не взяли. – За секунду отчитался Глеб. Маня выдохнула, Алю ответ не устроил:
- Почему? Что сказали?
И тут Глеб приступил к подробностям. Военком долго вчитывался в документы Глеба дважды открывал и закрывал военный билет, потом уточнил:
- Родился значит в Бродах?
Муж подтвердил.
- Львовская область? Сердце западенщины?
Глеб виновато пожал плечами и поспешил оправдаться, мол отец там служил и маму после института тоже распределили в Броды. Потом годовалого Глеба отвезли Харьковской бабушке – отец уехал в военную академию в Ригу. А в школу он пошел уже из гарнизона.
Военком молча кивал, потом посмотрел на Глеба долгим взглядом и сделал очередное уточнение:
- Вы записались на приём в военкомат в третий раз, два отказа вас не удовлетворили.
Глеб подтвердил кивком, а военком продолжил:
- Стесняюсь спросить, а на какой стороне вы предпочитаете воевать? – Лукавый взгляд военного подсказал Глебу – шутит. И решил поддержать:
- А вы что посоветуете?
- Выбирать вам, обычно человек воюет на исторической родине.
- Предлагаете ехать в Хайфу?
Военком сверился со строкой «национальность» и мужики хором засмеялись. Перечисляя параметры, по которым претендент на службу не пройдёт медкомиссию, военком загибал пальцы:
- Отсутствие более пяти зубов – первый минус, лишний вес – второй, возраст – третий. – Каждый озвученный параметр отрезал кусок надежды патриотичного мужа. Через час они вполне мирно попрощались.
Аля от смеха обливалась слезами, от души хохотала и Маня.
- Ну спасибо, рассмешил. Я после твоего ежика в наушниках так не смеялась, прощаясь напомнила Аля.
Маню портрет мужа, изображенный искусственным интеллектом, тогда тоже развеселил. Глеб задал параметры, указав в них мужчину средних лет с бородой в наушниках и стрижкой ежик. Искусственный мозг выдал ежика за компом, и это точно был Глеб. Муж пытался откреститься от странного изображения, тыкал пальцем в обвислые усы, указывал на отсутствие очков и странный полосатый халат, который давно исчез на просторах Латвии.
- Нечего доверяться машине. – Отсмеявшись съязвила Маня. - Щелкнул айфоном, и получай себя любимого и в анфас и в профиль.
- За искусственным интеллектом будущее – никуда не денешься, заменит программистов, экономистов, писателей, финансистов, поваров. – Упрямился Глеб.
- Скажи еще хирургов и парикмахеров. – Не сдавалась жена, — Ты почитай, что Гугл пишет – России до Ивана Грозного вообще не существовало. Дескать рукописей нет, все неотцифрованные папирусы не в счет, а учебники истории, в которых украинцы выкопали Черное море в интернете есть.
- Кто захочет, может пойти в библиотеку.
- Мало таких охотников найдется, люди перестали читать книги. В лучшем случае будут слушать аудио. Их пугают длинные тексты, а ответы на все вопросы адресуют великому Гуглу. Шутка такая есть: «Гугл сказал – я все знаю, искусственный интеллект похвастался я все сделаю. «Ну-ну» - сказало электричество и отключилось».
Шутка Глебу понравилась, но что-то подсказывало и ему и Мане, что в ней значительно больше правды, чем можно предположить.
Пофилософствовать на тему розеток не получилось, как раз в это время позвонил Чуров, чтобы сообщить о суде. Выехать они запланировали после восемнадцати, пока доберутся до Москвы, пробки схлынут. Часам к 11 будут на Юго-Западной. Определившись с отъездом, Глеб отправился к Але на укол, скрутил бедолагу остеохондроз. Маня собирала в дорогу сумку. В качестве подарков приготовила прокурору сырный салат с майонезом, сырники. Бутылку коньяка и коробку конфет они купили накануне. Маня не была знакома с новой женой Чурова, поэтому положила в сумку два комплекта постельного белья, две пары тапочек и сменные футболки для себя и Глеба. Мало ли как супруга отнесется к непрошенным гостям, да и зачем нагружать хозяйку лишними заботами. Очередная жена у Чурова моложе трех предыдущих, детей у них нет. Чуров откровенничал, что наследников уже достаточно, целых пять штук. Старший первенец уже сам женат, двойняшки со второй женой перебрались в Америку, воспитывает их на удалёнке. Третья жена готовит сына к ЕГ, и тут у Чурова незаменимая роль – подобрать и пробить сыночку ВУЗ. Глеб проболтался – Чуров часто встречается с первой женой и вынашивает планы о разводе с молодой супругой, чтобы вернуться в первую семью. Получается на склоне лет произошла у мужика переоценка ценностей. А еще Маня удивлялась как умудрялся сослуживец Глеба считать своими каждую из четырех семей. Неужели посредством финансовой поддержки? Нет, кошельку не будут слать такие ласковые эсэмэски дочери, с которыми не виделся больше десяти лет. С Чуровым все понятно, тащила мужика по жизни веревка страстей. С первой супругой Маня и Глеб знакомы – ухоженная спокойная пятидесятилетняя врач офтальмолог побывала у них в гостях на хуторе как раз вместе с Чуровым. И пригласила к себе, когда они с Глебом приехали в Москву. Почти неделю они жили в уютной трехкомнатной квартире на Вернадского, со шкафами набитыми книгами, коллекцией гжели – сразу видно это мир как минимум четырех поколений, понятный разложенный по полочкам, устойчивый. Наталья Альбертовна тогда удивила Маню одной фразой:
- Больше всего муж нужен после пятидесяти. Когда дети выросли и стараются закабалить тебя внуками, загрузить своими заботами и эмоциями. А муж рядом – это возможность остаться в своем мире, и просто заглядывать на огонек в новый...
Может офтальмолог, рассматривая кавалеров через линзы присмотрела себе супруга на старость, а Чуров испугался потерять Наталью Альбертовну?.. Ну да ладно, разберутся без нее. Мане следует быть начеку в своей семье – Глеб располнел, кашляет, она скучает по своему саду в Латвии, успела преобразить конспиративную квартиру и даже стала чувствовать в ней себя дома. А когда все закончится надо будет опять все менять.
Глеб вернулся, когда Маня укладывала в сумку мыльно-рыльные принадлежности, оценил взглядом баул:
- Готовишься как на неделю. Мы только на одну ночь.
- Не хочу оставить хозяйке две простыни, две наволочки, два пододеяльника и пару полотенец, которые надо постирать, погладить.
- А-а-а, - протянул муж, — С этой стороны я на гостей никогда не смотрел.
Поэтому то на хуторе вечно клубилась толпа визитеров, Глеб показывал сад, угощал компотом, запеченной тыквой. А Маня готовила, мыла посуду, улыбалась очередным гостям, едва постирав и погладив постельные комплекты после предыдущих.
До выезда оставалось часа полтора, сейчас пообедают и в путь. Рассчитали время правильно, Москва встретила их бесконечной рекой огней, но пробок не было. Маня с пассажирского сидения смотрела в окно, отмечая смешные вывески. «Все Хамам» - проплыло слева световое табло. Там было еще одно слово «для», но по ее соображению следовало бы изменить окончание. И тогда получалось все как в жизни: «Все для хамов». Нет она знала про бани на пару, многие вместо обычных русских, с камнями и вениками предпочитали устраивать в подвалах своих коттеджей именно Хамам. Но как-то получилось, что обладатели такой парилки при ближайшем рассмотрении частенько оказывались как раз хамами. Или ей просто не везло? Вот у Жанки в коттедже тоже Хамам, Мане университетская подруга не хамит, а домработницу постоянно доводит до слез. Няня шарахается от Жанки как от чумной. Она пыталась вразумить подругу, даже изподтишка засняла сцену, когда хозяйка отчитывала няню за насморк у старшего внука. Потом показала Жанке, намереваясь объяснить, что так не хорошо. Жанка ролик посмотрела и пришла к выводу:
– Затылок стилистка дрянь плохо постригла!..
Навигатор показывал что до цели им осталось 23 минуты, сообщил что впереди Лефортовский тоннель, и тут случилось то, чего она так боялась. Муж смачно чихнул, громко ойкнул непроизвольно прижав руку к правому подреберью. И тут же выругался, фольксваген вильнул, дернулся и заглох, по инерции Глеб успел съехать на обочину, но габариты включить не получилось. Какое-то время они сидели в салоне как два истукана, мимо проплывала вереница машин, которые ныряли в тоннель. Глеб несколько раз повернул ключ зажигания – без толку. Надо было выйти и пошевелить провода – где-то отошел контакт. Но они не вышли, а выскочили – из тоннеля раздался звук и наружу вырвался столб пламени.
Автомобили перед въездом как костяшки домино складывались в «авторыбу». Где-то рядом послышался звон разбитого стекла, женский крик и плач ребенка. Они выскочили из машины и пустились рысцой вдоль слитых в единую ленту машин. Едва выяснилось, что помощь не нужна, Маня вспомнила о личном. В спешке она оставила в салоне рюкзак с документами, развернулась на 180 градусов и вдруг увидела, как из открытой двери их машины вырвался язык пламени, он завис в форме причудливой фигуры и растворился на фоне огней многоэтажек...
В фольксвагене ничего не горело, рюкзак оказался на месте, только с расстегнутой молнией. Маня проверила документы, деньги, карточки – все в порядке. У Глеба тоже никаких проблем, он повернул ключ в замке зажигания и фольксваген заурчал как ни в чем не бывало.
Чуров, узнав о дорожном происшествии перенес встречу на адрес жены-офтальмолога, Маня облегченно вздохнула. Конечно, переночевать можно было в любой квартире, чтобы завтра к 12.00 явиться в суд следует лечь спать не позже часа ночи. Времени на «поговорить» не остается. Но Мане было бы не комфортно пить чай с приговоренной к разводу четвертой женой Чурова...
Спать улеглись в половине четвертого, прокурор под коньячок и сырный салат вспоминал службу в Оломоуце, они втроем вспоминали этот чешский город, Маня тоже могла делиться своими впечатлениями. Наконец на всех телефонах установили будильники и отправились спать.
Ей снилось автомобильное домино перед тоннелем, и языки пламени над фольксвагеном, они колебались над машиной и складывались в фигуру похожую на человека. Только без ног, зато с длинными руками. Одна поднята вверх, а второй огненный силуэт призывно махал Мане, она как загипнотизированная шла, не сводя взгляда с огненной фигуры, казалось ноги тоже поднимаются над асфальтом, и Маня, качаясь, парит так же как этот силуэт. Она смотрит сверху на свою машину, Глеб уже сел за руль и запустил двигатель. На пассажирском сидении через лобовое стекло виден женский силуэт. И Маня понимает – кто-то подменил ее в машине, а Глеб об этом даже не догадывается. Надо быстро опуститься вниз, выставить нахалку из машины. Но фольксваген уже тронулся, остается одно – быстро позвонить. Как? Айфон лежит в кармашке рюкзака и отправляется в неизвестность. Но звонок отчаяния все же прорвался, а вместе с ним приглушенный голос Чурова. Глеб пошевелился и что-то пробормотал рядом, в дверь заглянул Чуров и шёпотом скомандовал:
- Рота подъем!
Глеб выполз из-под одеяла и пошлепал на кухню. Маня прыгнув в пижамные штаны поплелась следом. Сонные и растрепанные они узнали новость – Пугайло повесился в камере, Чуров должен ехать в изолятор. В связи со смертью подозреваемого суд отменяется, и Чуров предложил им отсыпаться, однако Глеб, посмотрев на часы принял решение:
- Сейчас половина пятого, выберемся без пробок из города.
Так и вышло без приключений уже через три часа они парковались у дома в гарнизоне. Свежее апрельское утро отправило им навстречу пса-Латыша и Маня протянула ему кусочек завалявшегося сыра. Проглотив угощение, пес благодарно махнул хвостом и поплелся провожать их к подъезду. На встречу с двумя дорожными сумками вышел домушник. Маня с Глебом дружно поздоровались, но мужик не ответил, метнул в их сторону злобный взгляд и зашагал навстречу такси...
В дороге казалось, что, едва переступив порог они рухнут спать в чём есть, даже не раздеваясь. Но дома перед сном понадобился чай. Пока настаивалась заварка, Маня достала зефирки и поставила вазу на стол. Потом специально вышла из комнаты, вернулась – никого. Мистер Нефрит любитель похвастать своей безупречной чернотой на фоне белоснежных сладостей, к чаю не пожаловал. Не было его ни на подоконнике, ни в холодильнике.
- Сосед-домушник как узнал, что Пугайло больше нет – сразу съехал. – Поделилась Маня догадкой с мужем. Глеб в ответ пожал плечами. Говорить не хотелось – финал этого их марафона закончился как-то бессвязно. Чуров позвонил, сказал, что конспиративная квартира в их полном распоряжении настолько, насколько у Мани с Глебом хватит душевных сил жить в этой дыре. За городок стало даже обидно – в разбитых дорогах и домах без окон виноваты люди, которые бросили гарнизон и его обитателей на произвол судьбы. Хотя, если бы здесь как прежде кипела жизнь, они не смогли бы поселиться в детстве Глеба даже на несколько дней. А так, год с небольшим прожили здесь можно сказать с комфортом. И это муж воспринимал как настоящее чудо.
Потом позвонила Аля, она видела в окно как Глеб приехал, и предложила сделать уколы на три часа раньше, чтобы уже спать не прерываясь. Глеб стал собираться, а Аля позвонила Мане:
- Приходите вместе и несите своего истукана, хоть посмотрю на него.
Маня пообещала и принялась искать Мистера Нефрита, целенаправленно обходя все его потайные места. Похоже на этот раз хулиган спрятался как следует. Глеб отправился на процедуру в одиночестве, а Маня ныряла в шкафы, выдвигала ящики, потом притащила лестницу и обследовала антресоли. Бес-по-лезно. Она спустилась к машине и обшарила салон, потом осмотрела багажник – никого... Аля согласилась подождать пока найдется:
- Мне не к спеху, просто любопытно на него посмотреть.
Маня взяла паузу в своей поисковой операции, и рухнула спать.
Ей снился пес Латыш, который выгуливает на поводке мистера Нефрита, и домушник на их куне угощается кофейком. Такая сцена мигом катапультировала Маню из сна и прямиком выкинула на кухню. Глеб в полумраке как-то задумчиво пил кофе.
- Мне кается ты брала статуэтку с собой, когда искала телефон, вспомни.
Жена наморщила лоб, вызывая в памяти эту сцену.
- Точно! Мне пришлось его вытащить...телефон лежал на самом дне бокового кармашка. Я достала и запихнула Нефрита обратно и как всегда застегнула молнию, там ведь документы.
- А когда вернулись в машину ты обрадовалась, что рюкзак на месте, а молния раскрыта.
- Так и было! Документы проверила, а про Нефрита даже не вспомнила.
Они помолчали, но мыслить продолжали синхронно. Странный огонь из машины без дыма и запаха гари, заглохший фольксваген за 30 секунд до катастрофы в тоннеле, как будто рука ангела остановила их у входа в огненный ад.
- Знаешь, думаю он ушел с тем пламенем из салона фольксвагена. - Неуверенно произнес Глеб.
- Обиделся, что мы хотели отдать его Але?
- Нет. Он вернул мне долг. Я освободил бедолагу из плена, а он защитил нас в трудное время.
- Мне будет его не хватать.
- У таких сущностей дела глобальные, защита семейной пары масштаб для Джина маловат.
Они хором вздохнули и занялись привычными делами. Маня обжаривала в сухарях грудку, Глеб готовил видеоряд.
Вечером, когда за ужином расправились с сосисками, в квартире погас свет. Маня с Глебом вышли на балкон, чтобы понять – во всем доме нет электричества или только у них? Дом погрузился в темноту, верхушки берез с молодыми маслянистыми листочками освещала пузатая луна. А над стволами висел огромный Мистер Нефрит, только теперь он светился голубоватым светом.
- Это он? – Маня толкнула в бок Глеба.
- Да, пришел попрощаться – прошептал он в ответ.
Мистер Нефрит таял пару минут, потом в доме вспыхнул свет и видение полностью исчезло. Озадаченные они вернулись на кухню.
- Что это было? – Донесся голос Али из трубки.
- Ты тоже видела?
- Конечно, неопознанный летающий объект прямо, напротив.
- Угу, — грустно проворчала Маня. – «Он улетел, но обещал вернуться». – Она стояла у окна и капля воды из треснувшего блюдца упала прямо на щёку.
Конец книги.
Можно прослушать аудиоверсию в исполнении Эдуарда Кульшина ("Глеба")
Далее, в текстовом варианте публикуется книга "Призраки согласно прописке"