Алиса аккуратно раскладывала детские игрушки в большую картонную коробку из-под утюга, будто опасаясь, что пластиковые куклы и мягкие мишки ощутят себя обиженными, если их уложить кое-как. С самого утра она дала себе слово разобраться в этой тесной гостиной, служившей одновременно и детской, и столовой, и кабинетом для её супруга.
Их десять лет брака с Максимом пролетели довольно тихо, без ярких драм, но и без особых достижений. И все эти годы их преследовала одна и та же трудность: жизнь в чужом жилье. Съемная двушка в старом здании с низкими потолками, скрипучим паркетом и соседями, у которых постоянно пахло вареной рыбой.
В дверном проеме возник Максим, держа на руках их трехлетнего сына Степана.
— Аля, ну ты опять за своё? — в тоне мужа сквозила легкая ирония.
— У нас совершенно нет места, — Алиса выпрямилась, отводя прядь волос со лба. — Степан взрослеет, игрушек прибавляется, а метраж прежний.
Максим лишь пожал плечами. Казалось, ему было безразлично, куда исчезнут эти разноцветные пластиковые горы, лишь бы ребенок был счастлив.
Внезапно зазвонил телефон. Алиса подняла трубку, разглядывая незнакомый номер.
— Алиса Сергеевна? — прозвучал официальный женский голос. — Говорит сотрудник нотариальной конторы. У нас для вас важное известие, касающееся наследства.
— Наследства? — переспросила она, машинально отшатнувшись.
— Ваша тётя, Марина Викторовна, оставила на ваше имя завещание. Речь идёт о весьма значительной сумме.
Алиса молча кивнула, хотя собеседница, разумеется, этого не видела. Тётя Марина… Они редко виделись, изредка звонили друг другу по праздникам, обменивались формальными поздравлениями. И вот теперь — деньги.
Максим, заметив её смятение, спустил Степана на пол.
— Что случилось?
— Тётя Марина оставила мне наследство. Деньги.
Взгляд мужа мгновенно вспыхнул.
— Может, хватит на собственное жилье?
Через день все прояснилось. Денег хватало. И не просто хватало — можно было подыскать квартиру в новостройке, с чистовой отделкой, просторную. Алиса впервые за много лет позволила себе помечтать.
Они просматривали сайты, сравнивали планировки, спорили. Степан бегал по комнате, заглядывал в экран планшета и без конца спрашивал:
— Мам, это наша новая квартира?
Спустя месяц они переехали. Новый дом пах краской и строительным клеем, лифт сверкал нержавеющей сталью, а во дворе было полно детей и молодых родителей. Алиса шла по коридору, держа Степана за руку, и думала, что жизнь наконец-то улыбнулась им.
Свекровь, Вера Павловна, впервые навестила их через неделю. Дорога теперь отнимала у неё два часа с двумя пересадками. Она жаловалась на усталость, но осматривала квартиру с придирчивым вниманием, будто оценивая дорогую покупку.
— Просторно, конечно, — произнесла она, неспешно перемещаясь из комнаты в комнату. — Но очень уж далеко от центра.
Поначалу её визиты были нечастыми: она приезжала днём, играла со Степаном, пила чай и уезжала до шести. Но постепенно ситуация стала меняться.
Сначала она стала задерживаться на час, потом на два. Алиса видела, как свекровь намеренно тянет время, рассказывая сыну сказки и истории о соседях. Максим относился к этому спокойно, даже умилялся.
А потом, в один промозглый вечер, Вера Павловна осталась у них ночевать.
— Автобусы уже почти не ходят, да и одной как-то страшновато, — сказала она, с облегчением устраиваясь на диване.
Алиса промолчала, но внутри всё закипело. Это был её дом. Их дом. И теперь здесь ночует человек, который уже не раз упрекал её, что квартира куплена «не в том районе».
Ночные визиты стали постоянными. Вера Павловна жаловалась, что в одиночестве её дом поглощает гнетущая тишина, что она слишком редко видит внука. Алиса всё чаще ловила на себе пристальные взгляды свекрови — будто та что-то замышляла.
И вот, однажды за ужином, свекровь заявила прямо:
— Купи мне однокомнатную здесь, поблизости.
Алиса чуть не выронила вилку.
— Что?
— Однокомнатную. В этом районе. Чтобы я могла быть рядом с сыном и внуком. Так будет правильно.
Алиса тихо, но твердо ответила:
— У нас нет денег на вторую квартиру.
— Найдёшь, — сказала Вера Павловна, глядя ей прямо в глаза. — Это твой долг перед семьёй.
Эти слова прозвучали как приговор. И Алиса поняла: всё только начинается.
После того разговора о квартире Алиса постоянно была начеку. Она уже знала, что Вера Павловна не из тех, кто отступает.
В последующие визиты свекровь не заговаривала о квартире в лоб, но всё чаще жаловалась на «утомительную дорогу», на «одиночество в старости» и твердила, что «внуку нужна бабушка рядом».
— Ты не понимаешь, Аля, — говорила она за чаем, глядя в окно. — Мужчинам тяжело справляться с детьми. А я могла бы помогать. Забирать Степу из сада, готовить. Ты ведь работаешь, устаешь. А так… — она на мгновение задержала взгляд на невестке, — всем было бы легче.
Алиса молчала. Ей хотелось крикнуть, что помощь — это замечательно, но она не должна превращаться в тотальный контроль. Но она знала: любое её возражение будет тут же истолковано как чёрная неблагодарность.
Спустя пару недель Алиса заметила, что сын стал часто говорить о бабушке.
— Мам, а бабушка сказала, что будет с нами жить, — сообщил он однажды, играя на полу.
— Когда она тебе это сказала? — насторожилась Алиса.
— Вчера, — ответил он. — И что будет каждый день варить мой любимый суп.
Вечером Алиса поговорила с мужем.
— Макс, твоя мама внушает Степе, что будет жить с нами.
— Да что ты выдумываешь? — отмахнулся он. — Ему три года, он всё путает.
Алиса хотела возразить, но замолчала. В голосе мужа уже слышались раздражение и защита матери.
Вера Павловна тем временем стала приезжать в будни, когда Алисы не было дома.
— Мама заходила, посидела со мной, — делился вечером Максим. — Забрала Степу из садика. Я задержался на работе, а она его накормила, уложила.
— А тебя не смущает, что она так исподволь обосновывается здесь? — осторожно спросила Алиса.
— Аля, ну это же помощь! — в голосе мужа слышалась усталость от этих тем. — Ты везде видишь подвох.
С каждым днём Алиса всё сильнее чувствовала себя чужой в собственном доме. Порой, возвращаясь с работы, она находила в холодильнике еду, которую не готовила. На полке в ванной появились чужие баночки с кремами и шампуни.
А однажды она увидела в прихожей аккуратно сложенную стопку своего постельного белья — явно принесенную свекровью.
— Мама решила, что так будет удобнее, если у неё здесь будет свой комплект, — пояснил Максим, избегая её взгляда.
— Удобнее кому? — Алиса с трудом сдержалась. — Мне? Тебе? Или ей?
— Аля, хватит, — устало сказал муж. — Ты всё драматизируешь.
Вечером Алиса подошла к окну. Во дворе шел снег, детская площадка была пуста. Она вдруг поймала себя на мысли, что боится открывать дверь собственной квартиры. Боится увидеть там ту, что ведёт себя как полноправная хозяйка.
Через неделю её опасения стали явью. В пятницу Алиса вернулась с работы и застала Веру Павловну на кухне — в её фартуке, разговаривающей по телефону.
— О, невестка, ты уже здесь, — сказала свекровь, не вставая. — Я тут ужин приготовила. Макс задержится, мы со Степой уже поели.
На плите стоял суп, на столе — свежая выпечка. Всё дышало уютом, но Алиса чувствовала — этот уют не для неё.
— Мама, — начала она, стараясь говорить спокойно, — мы же договаривались, что ты предупреждаешь о своих визитах.
— Какие визиты? — удивлённо подняла брови свекровь. — Я в семью приехала.
— Но ты должна предупреждать, — Алиса сжала кулаки.
— А мне что, теперь аудиенцию у тебя испрашивать? — прищурилась Вера Павловна. — Это мой сын. Мой внук. И я имею право быть здесь, когда захочу.
Алиса почувствовала, как внутри всё сжимается в ледяной ком.
Вечером, когда муж вернулся, она попыталась поговорить с ним. Но Максим лишь развёл руками:
— Аля, она же помогает. Будь благодарна.
В тот миг Алиса осознала: у свекрови появился союзник. И это её собственный супруг.
Снег ещё не растаял, когда Вера Павловна перестала просто «заходить» — она стала оставаться на несколько дней подряд.
Это случилось буднично. В понедельник Алиса вернулась домой, а в прихожей стоял объёмный чемодан.
— Мам, ты надолго? — осторожно поинтересовался Максим.
— На недельку, — ответила свекровь, разуваясь. — А что, против?
Алиса промолчала. «Неделька» означала, что кухня будет занята с утра до ночи, Степан будет засыпать под «ещё одну историйку», а их разговоры с мужем превратятся в семейные советы с участием Веры Павловны.
Вечером, когда Алиса зашла в детскую, Степан уже спал. На тумбочке рядом с кроватью стояла тарелка с печеньем, а на подушке лежала новая машинка.
— Бабушка купила, — тихо сказал Максим. — Он так обрадовался.
Алиса поняла, что происходит медленное, но неуклонное замещение привычного мира её сына.
На третий день «недельки» Вера Павловна изложила главное:
— Макс, я думаю, мне стоит переехать к вам насовсем. Я не желаю доживать свой век в одиночестве. И Степа меня обожает, — она улыбнулась мальчику, сидевшему у неё на коленях.
— Мам, мы же обсуждали… — начал Максим, но она его перебила:
— Я в годах! Я хочу быть рядом с родными! Это моё законное право.
— Мам, ну мы… — попытался он снова, но голос его звучал уже неувереннее.
Алиса вмешалась:
— Вера Павловна, у нас нет места для постоянного жильца.
— Место найдется! — резко парировала свекровь. — Если вы продадите эту квартиру и купите дом побольше. На окраине цены ниже. А на оставшиеся средства можно будет приобрести мне однокомнатную для сдачи.
Алиса чуть не рассмеялась от нелепости этого плана, но смех застрял в горле.
— Это исключено, — ответила она. — Мы только заехали. И мы не будем ничего продавать.
— Ты опять выступаешь против семьи, — свекровь повернулась к сыну. — Видишь, Макс? Я лишь хочу, чтобы всем жилось лучше. А она — против.
Вечером, когда Степан уснул, Алиса сказала мужу:
— Или мы очерчиваем границы, или я ухожу.
— Аля, ты ставишь меня перед невозможным выбором, — тихо проговорил он. — Я не могу бросить мать.
— А нас с сыном — можешь?
— Ты не понимаешь, она одна… — начал он, но Алиса всё уже поняла.
На следующий день, пока Алиса была на работе, Вера Павловна забрала Степана из сада без предупреждения. Вернувшись домой, Алиса застала их на кухне, где свекровь разливала по тарелкам суп.
— Почему ты забрала его, не предупредив меня? — не сдержалась Алиса.
— А мне теперь нужно твое разрешение, чтобы увидеться с внуком? — ледяным тоном спросила Вера Павловна. — Я ему родная бабушка.
Алиса посмотрела на мужа. Он отвел взгляд.
В тот миг она осознала, что их семья разрушена. Не ссорами и криками, а тихой, настойчивой работой женщины, которая всегда знала, чего добивается.
Спустя неделю Максим собрал свои вещи и ушёл к матери.
Степан плакал, цеплялся за отца, но тот, опустив голову, твердил: «Мы скоро увидимся, сынок».
Алиса осталась в пустой квартире.
В своей квартире.
И это было единственное, что теперь принадлежало только ей.