Когда у тебя на руках жена, которая тает на глазах, как свечка, а в кармане — только дыра, ты готов на всё. Готов продать душу дьяволу, поверить в любую сказку, пойти на любую, самую странную работу. Я — Семён, сорок три года, слесарь шестого разряда с завода, который закрыли три месяца назад. И я был готов.
Объявление я нашёл не в газете. Оно нашло меня само. В почтовый ящик подсунули простой белый конверт. Внутри — аккуратно отпечатанный на машинке листок: «Требуется ночной смотритель. Опыт не требуется. Оплата — пять тысяч рублей за смену. Ежедневно». И номер телефона. Пять тысяч за ночь. В нашем городишке это были не деньги, а целое состояние.
Я позвонил. Сухой, безжизненный голос, представившийся поверенным некоего «Хозяина», не назначил собеседование. Он просто сказал адрес и время: «Приходите сегодня в десять вечера. Если подойдёте — останетесь на первую смену».
Дом стоял на самом краю города, там, где фонари уже уступали место темноте. Старый, двухэтажный особняк, утопающий в заросшем саду. Меня встретил тот же пожилой человек в строгом костюме. Он стоял на крыльце, а я — у ворот.
— Ваша задача — просто быть здесь, — сказал он, глядя куда-то мимо меня. — С десяти вечера до шести утра. В доме есть всё необходимое. Вы не охранник. Вы — присутствие. Понятно?
— А что нужно делать?
— Ничего. Просто быть. И соблюдать три правила.
Он протянул мне ключ и запечатанный конверт.
— Нарушите хоть одно — пеняйте на себя. Зарплата будет ждать вас каждое утро на кухонном столе. Ровно в шесть можете уходить.
Вопросов была тысяча, но я понимал, что задавать их бесполезно.
— Я так понимаю, я принят?
— Дом решит, — сказал человек и исчез в темноте.
В доме пахло старым деревом и забвением. Мебель под белыми чехлами походила на призраков. Я нашёл комнату отдыха и вскрыл конверт.
Правила для Ночного Смотрителя:
- Все окна в доме должны быть плотно зашторены от заката до рассвета. Никогда не открывайте их и не смотрите наружу, что бы вы ни услышали.
- Дверь в подвал всегда должна быть заперта на три замка. Не приближайтесь к ней, даже если вам покажется, что оттуда кто-то зовёт.
- Если вы услышите, как кто-то в доме зовёт вас по имени, не отвечайте. Ни словом, ни звуком.
Бред сумасшедшего. Но мысль о деньгах, о лекарствах для Кати, гнала меня вперёд. Первая ночь прошла в напряжении. Дверь в подвал, массивная, окованная железом, действительно была заперта на три огромных висячих замка. Я заперся в каморке и читал до утра, вздрагивая от каждого шороха. Ровно в шесть я зашёл на кухню. На столе, на белоснежной салфетке, лежала аккуратная пятитысячная купюра. Одна.
Я забрал деньги и ушёл. Дома Катя встретила меня с надеждой в глазах. Я купил все лекарства. И впервые за много месяцев почувствовал себя не полным ничтожеством.
Так прошла неделя. Я приходил, запирался и читал. Каждое утро на столе меня ждала моя зарплата. Страх притупился. Я даже начал понемногу прибираться в доме — протёр пыль, смазал скрипучие петли. Я относился к нему не как к проклятому месту, а как к старому, одинокому дому, которому нужен уход.
А потом я впервые чуть не нарушил правило. Душной ночью мне отчаянно захотелось воздуха. Я подошёл к окну в гостиной. За тяжёлой шторой угадывалась прохлада. Я уже протянул руку, как вдруг услышал тихий, жалобный женский плач с той стороны стекла. И скрежет. Я отшатнулся от окна, как от огня. Я просидел остаток ночи, забившись в угол, а плач за окном то стихал, то начинался снова.
Страх вернулся. Теперь я слушал. И начал слышать тихий скрежет из-за подвальной двери. Будто кто-то большой ворочается там, внизу.
Но самое страшное случилось через месяц. Я задремал в кресле и сквозь сон услышал голос.
— Сёма…
Я вздрогнул. Так меня называла только она. Моя Катя.
— Сёма, милый, это я. Мне так плохо… Помоги…
Голос был здесь, в комнате. Я вскочил. Сердце колотилось. Я знал, что это ловушка. Знал правило. Но это был её голос! Её боль! С языка сорвался тихий, отчаянный шёпот, который я не смог сдержать:
— Катюша?..
В тот же миг всё стихло. Воздух в комнате стал ледяным. И я почувствовал запах. Запах сырой земли и тлена. Я понял, что совершил чудовищную ошибку. Я больше не был один. Оно услышало. И теперь оно знало, что я здесь.
С той ночи дом ожил. Я слышал тяжёлые, невидимые шаги. Я находил на паркете следы мокрой грязи. А деньги… деньги на столе по утрам теперь были старыми. Купюры 1997 года, затёртые, пахнущие подвальной сыростью.
Я был на грани. Я должен был уйти. Но каждый раз, когда я решал не идти на смену, Кате становилось хуже. Дом держал меня. Он платил за жизнь моей жены моей собственной душой.
Я должен был понять, с чем имею дело. В старой библиотеке, в кабинете хозяина, я нашёл тайник за картиной. Внутри лежала не толстая папка, а лишь несколько обгоревших, пожелтевших листков, вырванных из дневника. Записи были судорожными, безумными.
«…зовёт голосом дочери. Не ответил. Оно учится. Вчера тень в углу повторила мой жест…»
«…окна — его глаза на мир, куда ему нельзя. Он смотрит и завидует. Ищет замену…»
«…Подвал. Всё зло там. Он — и тюремщик, и узник. Я — живой замок на его клетке. Моя душа…»
«…ответил. Ошибка. Теперь моя душа — ключ. Он получил часть меня. Он сможет открыть…»
Я всё понял. Этот дом — механизм, которому для работы нужен живой человек. Сторож. Смотритель. Жертва. Моё присутствие, моя душа, служила замком. Ответив на имя, я отдал ему часть ключа. Он начал взламывать меня изнутри.
В ту ночь мне позвонили из больницы. Катя была в реанимации. Врач сказал, что счёт идёт на часы. Мне нужны были деньги. Много. На операцию в Москве. Я пришёл в дом, зная,
что это моя последняя смена.
Я сел в гостиной, прямо напротив двери в подвал. Я ждал. Ровно в полночь оттуда донёсся яростный скрежет. Дверь содрогнулась от мощного удара.
— Семён! — раздался из-за двери голос моей жены. — Открой! Я знаю, ты здесь!
Я молчал, сжимая в руках кочергу.
— Ты мне обещал! Ты обещал, что мы всегда будем вместе!
Дверь снова содрогнулась. Один из замков с треском отлетел.
— Я умру из-за тебя! А ты будешь сидеть здесь и слушать!
Второй замок не выдержал. Дверь держалась только на последнем.
И тут всё стихло. А потом раздался шёпот. Тихий, нежный. Голос моей Катюши, какой она была до болезни.
— Сёма. Я люблю тебя. Вся плата здесь. Все сокровища купца. За твою душу, за твою свободу. Просто открой последний замок. Спаси меня, Сёма. Возьми деньги и спаси меня.
И я понял. Это был не просто призыв. Это была сделка. Дьявольская сделка. Я мог получить всё, чтобы спасти её тело. Но для этого нужно было выпустить то, что сидело в подвале, и отдать ему свою душу. Я встал. Я пошёл к двери. В голове стучало: «Деньги… Катя… Спасти…» Я протянул руку к последнему, оставшемуся замку.
В этот момент я вспомнил. Вспомнил, почему я начал убираться в этом доме. Не из-за денег. А потому что мне стало его жаль. Старый, одинокий, забытый. Вспомнил обгоревшие листки дневника. О человеке, который был до меня. Я посмотрел на свои руки. Руки слесаря. Руки, которые привыкли чинить, а не ломать.
Я отдёрнул руку от замка.
— Нет, — сказал я, обращаясь к двери. — Моя жена не хотела бы такой цены.
Я развернулся. И, не оглядываясь, пошёл к выходу. Я разрывал контракт.
В тот миг, когда я повернулся спиной к подвалу, дом взревел. Это был не звук. Это была волна чистой, концентрированной ненависти, ударившая мне в спину. Стены затряслись, с потолка посыпалась штукатурка. Я услышал визг металла — это срывало последний замок с двери.
Я выбежал на крыльцо и захлопнул за собой входную дверь. Я бежал, не оглядываясь. За спиной я слышал рёв. Рёв, в котором смешались ярость обманутого зверя и тоска его вечной пленницы.
Прибежав домой, я, дрожа, ждал звонка из больницы. Звонка о том, что всё кончено. Но телефон молчал. А утром мне позвонил врач. Его голос был полон недоумения.
— Я не знаю, как это объяснить, Семён. Но кризис миновал. Ночью ей внезапно стало лучше. Она будет жить.
Я всё понял. Дом держал не только меня. Он пил силы и из неё, через мою связь, через моё горе. Разорвав контракт, я освободил не только себя. Я освободил и её.
Мы уехали из этого города. Операция больше не понадобилась, Катя медленно, но верно пошла на поправку. Мы начали новую жизнь. У меня нет несметных сокровищ, только мои руки и моя любовь к ней.
Иногда по ночам я просыпаюсь от ощущения, что кто-то зовёт меня по имени. Голосом моей жены. Но я знаю, что это не она. Это просто эхо. Эхо того дома, который всё ещё ждёт. Ждёт своего нового смотрителя. Но он никогда больше не дождётся меня.
Так же вы можете подписаться на мой Рутуб канал: https://rutube.ru/u/dmitryray/
Или поддержать меня на Бусти: https://boosty.to/dmitry_ray
#мистика #страшныеистории #хоррор #крипипаста