Валентина присела на край кровати и устало потёрла виски. Голова болела уже третий день, а таблетки почему-то не помогали. В доме пахло лекарствами и чем-то кислым. Этот запах, казалось, впитался во всё – в занавески, в обои, в одежду. Запах болезни и старости.
– Валя, доченька, – раздался слабый голос из глубины комнаты, – ты не могла бы подать мне воды?
Валентина поднялась, подошла к прикроватной тумбочке, налила в стакан воды из графина.
– Конечно, мама, – она бережно приподняла голову матери, поднесла стакан к сухим, потрескавшимся губам. – Вот, попейте.
Анна Петровна сделала несколько мелких глотков и благодарно кивнула. Её некогда пышные волосы поредели и поблёкли, на исхудавшем лице резче обозначились морщины. Инсульт, случившийся месяц назад, превратил шестидесятипятилетнюю женщину в беспомощного ребёнка.
– Спасибо, – прошептала она. – Ты так заботишься обо мне. Прости, что доставляю столько хлопот.
– Что вы такое говорите, мама? – Валентина поправила одеяло. – Какие хлопоты? Вы столько для меня сделали, теперь моя очередь позаботиться о вас.
В прихожей хлопнула входная дверь.
– Валя! – раздался громкий мужской голос. – Ты где?
– Я у мамы, – откликнулась Валентина, мысленно готовясь к очередному непростому разговору. – Сейчас выйду.
– Иди, – Анна Петровна слабо шевельнула пальцами. – Сергей устал после работы, наверное, голодный.
Валентина вздохнула, вышла из комнаты и аккуратно прикрыла за собой дверь. Муж стоял посреди кухни, сердито оглядывая немытую посуду в раковине, остывший суп на плите.
– Опять весь день просидела у матери? – начал он без приветствия. – А обо мне подумать? Я с утра ничего не ел.
– Сейчас разогрею, – Валентина поспешила к плите. – Прости, день тяжёлый выдался. Мама плохо себя чувствовала, пришлось вызвать врача.
– А моя мать? – Сергей сел за стол, барабаня пальцами по столешнице. – Ты к ней сегодня заезжала?
Валентина замерла, не оборачиваясь. Только этого разговора сейчас не хватало.
– Сергей, я просто не успела, – тихо сказала она. – Мама утром чуть в обморок не упала. Я испугалась, вызвала скорую.
– Конечно, ты испугалась, – презрительно фыркнул муж. – А про мою мать тебе и в голову не пришло подумать. Она тоже одна сидит в четырёх стенах, между прочим.
– Но твоя мама здорова, – Валентина поставила перед ним тарелку с дымящимся супом. – Она сама себя обслуживает, гуляет, ходит в магазин...
– Ей семьдесят два года! – стукнул кулаком по столу Сергей. – В её возрасте нужен уход и внимание. А ты всё со своей мамашей носишься.
Валентина закусила губу, сдерживая подступившие слёзы.
– Ты же знаешь, что у мамы правая сторона парализована после инсульта. Она даже в туалет сама сходить не может. Как я могу её оставить?
– А у моей матери что, проблем нет? – не унимался Сергей. – Давление скачет, сердце пошаливает. Тоже, между прочим, не шутки. Могла бы и навещать почаще.
– Я навещаю её два раза в неделю, – Валентина опустилась на стул напротив мужа. – Приношу продукты, лекарства, прибираюсь в квартире. Что ещё я могу сделать?
– Могла бы уделять ей больше внимания, – буркнул Сергей, принимаясь за еду. – А не сидеть круглые сутки здесь.
Валентина промолчала. Спорить с мужем было бесполезно. С тех пор, как Анна Петровна перебралась к ним после инсульта, их отношения с Сергеем стремительно портились. Каждый день – одни и те же претензии, упрёки, недовольство.
– Знаешь что, – Сергей отодвинул пустую тарелку, – я вот что подумал. Может, твоей матери лучше в интернате для престарелых? Там за ней будут ухаживать профессионалы, а ты сможешь больше времени уделять нашей семье.
– Что?! – Валентина не поверила своим ушам. – Ты предлагаешь отправить мою маму в дом престарелых? После всего, что она для меня сделала?
– Не драматизируй, – поморщился Сергей. – Сейчас это нормальная практика. Там хороший уход, медсёстры, врачи. Ей будет даже лучше, чем с тобой.
– Нет, – твёрдо сказала Валентина. – Даже не предлагай такое больше. Мама останется с нами. Я обещала ей, что никогда не брошу.
– Зато свекровь бросить не жалко? – с вызовом спросил Сергей. – Моей матери, значит, можно одной куковать?
– Твоя мама живёт отдельно уже двадцать лет, с тех пор как мы поженились, – напомнила Валентина. – И она прекрасно справляется сама. У неё соседка есть, подруги. Она в церковный хор ходит два раза в неделю. Она не одинока.
– Всё равно, – упрямо мотнул головой Сергей. – Ты должна ухаживать за моей матерью, а не за своей, – потребовал муж. – Ты вышла замуж, стала частью моей семьи. Значит, моя мать – твоя первая забота.
Валентина недоверчиво посмотрела на мужа. За двадцать лет брака она никогда не видела его таким чёрствым, таким эгоистичным.
– Сергей, ты себя слышишь? – тихо спросила она. – Моя мать при смерти была. Врачи сказали, что ей нужен постоянный уход, иначе повторный инсульт неизбежен. Как я могу её бросить?
– Я не говорю бросать, – закатил глаза Сергей. – Навещай раз в неделю, как и мою мать. А жить она может у себя. Нанять сиделку, в конце концов.
– На какие деньги, Серёжа? – Валентина горько усмехнулась. – Ты же знаешь, сколько стоит сиделка? У мамы пенсия тринадцать тысяч, моя зарплата – двадцать пять. После оплаты лекарств у нас едва хватает на еду.
– А моя зарплата, значит, только на нас с тобой? – прищурился Сергей. – Почему я должен оплачивать сиделку для твоей матери?
– Потому что мы семья? – предположила Валентина, чувствуя, как внутри разрастается холодная пустота. – Потому что в браке поддерживают друг друга?
– Вот именно, – подхватил Сергей. – В браке жена должна поддерживать мужа и его семью. А ты что делаешь? Всё время тратишь на свою мать, а на меня и на мою родню у тебя времени нет.
– Я просто разрываюсь, Серёжа, – Валентина устало вздохнула. – Поверь, я стараюсь всё успевать. Но сейчас моя мама нуждается во мне больше. Это временно. Она поправится, и всё наладится.
– И сколько это «временно» продлится? – скептически поднял бровь Сергей. – Месяц? Год? Пять лет? Я хочу нормальную жизнь, понимаешь? Чистый дом, горячий ужин, внимание жены. А не это вот всё, – он обвёл рукой кухню.
Валентина молча встала, убрала тарелку со стола, принялась мыть посуду. Что тут скажешь? Сергей всегда был немного эгоистичным, но раньше это компенсировалось его добротой, заботой о ней. А сейчас словно другой человек появился – чёрствый, жестокий.
– Я завтра схожу к твоей маме, – сказала она, не оборачиваясь. – Отнесу продукты, лекарства. Может, окна помою, если время будет.
– Вот и правильно, – буркнул Сергей. – А то она жаловалась, что ты уже две недели носа не показываешь.
Валентина вздрогнула.
– Две недели? Я была у неё в прошлое воскресенье, всего пять дней назад.
– Ну значит, она преувеличила, – пожал плечами Сергей. – Старая уже, путается.
Или просто привлекает к себе внимание, подумала Валентина, но промолчала. Любовь Ивановна, свекровь, всегда была манипулятором. Постоянно преувеличивала свои болячки, требовала к себе повышенного внимания.
Закончив с посудой, Валентина вернулась в комнату к матери. Анна Петровна дремала, тихо посапывая. Осунувшееся лицо, бледное, с синевой под глазами, выглядело умиротворённым во сне. Валентина присела рядом, осторожно поправила одеяло, убрала седую прядь со лба.
– Я справлюсь, мама, – прошептала она. – Не волнуйтесь. Я всё успею.
Утром Валентина проснулась от звона будильника в шесть часов. Сергей ещё спал, завернувшись в одеяло. Стараясь не шуметь, она оделась и вышла на кухню. Нужно было успеть приготовить завтрак мужу, покормить маму, сделать укол, поменять бельё...
В половине восьмого, когда каша уже была готова, а чайник вскипел, на кухню вышел заспанный Сергей.
– Доброе утро, – Валентина поставила перед ним тарелку. – Кофе или чай?
– Чай, – буркнул муж, не глядя на неё. – Ты сегодня к матери моей поедешь?
– Да, обязательно, – кивнула Валентина. – Только маму покормлю, уберу, а потом сразу к Любови Ивановне.
– Может, наоборот? – предложил Сергей. – Сначала к моей, а потом уже со своей нянчиться.
Валентина промолчала, не желая начинать утро с ссоры. Последний месяц и так каждый день начинался и заканчивался скандалом.
– Как скажешь, – наконец произнесла она. – Только твоя мама встаёт поздно. Раньше десяти к ней ехать нет смысла.
– Вот и поспишь лишний час, – хмыкнул Сергей, принимаясь за кашу. – А то вечно зелёная ходишь, на себя непохожая.
Валентина слабо улыбнулась. Возможно, это было самое близкое к заботе, что она слышала от мужа за последний месяц.
– Я после работы заеду к Петровичу, – сказал Сергей, допивая чай. – Он обещал показать новую удочку. Так что не жди меня к ужину.
– Хорошо, – кивнула Валентина.
Проводив мужа, она занялась матерью – помогла умыться, поменяла памперс, накормила с ложечки жидкой кашей, дала лекарства. Анна Петровна в этот день чувствовала себя неплохо – щёки чуть порозовели, глаза прояснились.
– Доченька, ты бы отдохнула, – заметила она, когда Валентина хлопотала по дому. – Совсем замоталась со мной.
– Всё хорошо, мама, – улыбнулась Валентина. – Вот уберу немного, а потом поеду к свекрови. Сергей просил навестить.
– Правильно, – одобрительно кивнула Анна Петровна. – Свекровь тоже внимания требует. Ты не переживай за меня, я полежу спокойно. Телевизор посмотрю.
– Я ненадолго, – пообещала Валентина. – Часа на два. Потом вернусь, обед приготовлю.
Она быстро переоделась, собрала сумку с продуктами для свекрови и вышла из дома. Любовь Ивановна жила в соседнем районе, минутах в сорока езды на автобусе.
Свекровь открыла дверь не сразу – долго гремела замками, цепочками. Наконец, дверь распахнулась, и на пороге появилась сухонькая старушка с удивительно зоркими глазами.
– А, невестушка пожаловала, – без особой радости констатировала Любовь Ивановна. – Проходи уж.
Валентина вошла в квартиру. В отличие от их дома, здесь было чисто и прибрано – ни пылинки, ни соринки. На столе – вышитая скатерть, на окнах – накрахмаленные занавески.
– Я продукты принесла, – Валентина поставила сумку на стол. – И лекарства, которые вы просили.
– Положи в холодильник сама, – махнула рукой свекровь. – А то я уже старая, сил нет сумки таскать.
Валентина послушно разобрала продукты, аккуратно расставила всё по полочкам в холодильнике.
– Как вы себя чувствуете, Любовь Ивановна? – спросила она, возвращаясь в комнату. – Сергей говорил, вам нездоровится в последнее время.
– А кому в моём возрасте здоровится? – фыркнула свекровь. – Сердце барахлит, ноги отекают, спина болит. Старость – не радость.
– Я могу чем-то помочь? – предложила Валентина. – Может, в поликлинику сходить с вами? Или лекарства какие-то особые нужны?
– Можешь, – кивнула Любовь Ивановна. – Полы помой для начала. А то ходить по такой грязище – только ноги пачкать.
Валентина удивлённо огляделась. Полы были идеально чистыми, натёртыми до блеска. Но спорить со свекровью – себе дороже.
– Конечно, – кивнула она. – Где у вас ведро, тряпка?
– В ванной, где им ещё быть, – проворчала Любовь Ивановна. – И окна заодно помой. Вон, все в разводах.
Следующие два часа Валентина провела за уборкой квартиры, которая и так сияла чистотой. Мыла полы, протирала пыль с мебели, чистила раковину на кухне, мыла окна. Свекровь следила за каждым движением, постоянно указывая, что и как делать.
– Вот так натирай, круговыми движениями. Да не так! Сильнее нажимай! Эх, неумеха...
Закончив с уборкой, Валентина присела на кухне, вытирая пот со лба.
– Чайку поставить? – предложила она.
– Сиди уж, – отмахнулась Любовь Ивановна. – Я сама. А то ты мне весь фарфор перебьёшь.
Она засуетилась у плиты, гремя чашками. Валентина украдкой взглянула на часы – прошло уже почти три часа, а она обещала маме вернуться через два.
– Любовь Ивановна, – осторожно начала она, – мне скоро нужно будет ехать. Мама одна дома, ей лекарства нужно дать по расписанию.
– Ну конечно, – поджала губы свекровь. – Твоя мать важнее. А я тут хоть загнись – никому дела нет.
– Что вы такое говорите? – растерялась Валентина. – Я регулярно вас навещаю, помогаю по хозяйству...
– Регулярно? – перебила свекровь. – Раз в месяц – это, по-твоему, регулярно? В прошлый раз ты ко мне приезжала в начале месяца!
– Любовь Ивановна, – Валентина старалась говорить спокойно, – я была у вас в прошлое воскресенье. Пять дней назад.
– Не выдумывай, – свекровь поставила перед ней чашку с чаем. – Я бы запомнила. У меня память получше твоей будет.
Валентина промолчала. Спорить было бесполезно. Пять дней назад она действительно приезжала – помогала свекрови с уборкой, готовила обед на несколько дней, ходила в аптеку. Но если Любовь Ивановна решила, что этого не было, переубедить её невозможно.
– Может быть, – дипломатично сказала Валентина. – Я просто точно помню, что покупала вам лекарства на прошлой неделе.
– И что с того? – хмыкнула свекровь. – Купить – не значит привезти. Вон, Серёженька заезжал, привёз.
А, вот оно что. Значит, Сергей был у матери, но Валентине не сказал. И свекровь решила разыграть спектакль, будто невестка забыла про неё. Ясно.
– Любовь Ивановна, – Валентина допила чай и встала, – мне действительно пора. Мама одна, ей нужна помощь.
– Конечно-конечно, беги, – свекровь демонстративно вздохнула. – Я тут как-нибудь сама справлюсь. Старая, больная, одинокая...
Валентина не стала отвечать на эту манипуляцию.
– Я приеду в следующее воскресенье, – пообещала она. – Привезу продуктов, помогу с уборкой.
– Если доживу, – мрачно произнесла Любовь Ивановна, провожая её до двери.
По дороге домой Валентина чувствовала себя совершенно разбитой. Будто не три часа провела у свекрови, а все двадцать. Она еле доползла до своей квартиры, открыла дверь и замерла на пороге.
В коридоре было темно. Обычно мама включала свет, если Валентина задерживалась.
– Мама? – позвала она, включая светильник. – Вы спите?
Тишина.
Дурное предчувствие охватило Валентину. Она бросилась в комнату матери. Анна Петровна лежала на кровати, неестественно вывернув шею, с открытыми глазами. Рука безжизненно свисала с постели, на полу валялся пульт от телевизора.
– Мама! – в ужасе закричала Валентина, бросаясь к кровати. – Мамочка!
Но было поздно. Анна Петровна не дышала. Её тело уже начало остывать.
Скорая приехала через пятнадцать минут. Молодой врач осмотрел тело и констатировал очевидное:
– Повторный инсульт, – сказал он, поднимаясь с колен. – Судя по всему, скончалась около двух часов назад. Мне очень жаль.
Валентина сидела рядом с телом матери, не в силах поверить в произошедшее. Если бы она не поехала к свекрови... Если бы вернулась вовремя... Если бы не задержалась на эти лишние часы, протирая и без того чистые окна...
– Вы были с ней в момент смерти? – спросил врач, заполняя какие-то бумаги.
– Нет, – Валентина покачала головой. – Я уезжала. Ненадолго. Она говорила, что чувствует себя хорошо...
– С такими больными нельзя оставлять одних, – в голосе врача звучало осуждение. – Повторный инсульт может случиться в любой момент. Счёт идёт на минуты.
Валентина молчала, чувствуя, как внутри всё леденеет. Врач прав. Она не должна была оставлять маму одну. Но свекровь... Сергей...
Врач ушёл, пообещав прислать машину из морга. Валентина осталась сидеть рядом с телом, держа холодную руку матери в своих ладонях.
– Простите меня, мамочка, – шептала она. – Простите, что не была рядом, когда вы в этом нуждались.
Сергей вернулся поздно вечером. Открыл дверь своим ключом, прошёл на кухню – и замер, увидев жену, сидящую за столом в полной темноте.
– Валя? – неуверенно позвал он. – Ты чего в темноте сидишь?
– Мама умерла, – ровным голосом сказала Валентина. – Сегодня, пока я была у твоей матери.
Сергей застыл, явно не зная, что сказать.
– Мне... мне очень жаль, – пробормотал он наконец. – Когда похороны?
– Ты не понял, – Валентина подняла на него глаза. – Она умерла, пока я драила квартиру твоей матери. Квартиру, которая и так была чистой. По твоему настоянию.
– Перестань, – Сергей нервно дёрнул плечом. – Ты же не хочешь сказать, что я виноват в смерти твоей матери?
– Нет, – Валентина покачала головой. – Виновата я. Я не должна была её оставлять. Но ты... ты требовал, чтобы я ухаживала за твоей матерью, которая абсолютно здорова и прекрасно справляется сама. И вот результат.
– Это нечестно, – хрипло сказал Сергей.
– Знаешь, что нечестно? – Валентина встала из-за стола. – Нечестно заставлять жену выбирать между тяжелобольной матерью и здоровой свекровью. Нечестно требовать, чтобы она разрывалась между двумя домами, пытаясь угодить всем. Нечестно говорить, что я должна ухаживать за твоей матерью, а не за своей. Вот что нечестно, Серёжа.
Сергей молчал, опустив глаза.
– Я устала, – продолжила Валентина. – Эти два месяца я разрывалась между мамой, твоей матерью, тобой, работой. Пыталась всё успеть, всем угодить. Но это невозможно. И теперь моей мамы больше нет. А твоя – всё так же требует к себе внимания, хотя прекрасно может обойтись и без него.
– Что ты хочешь сказать? – настороженно спросил Сергей.
– Я хочу сказать, что после похорон уеду к сестре, – твёрдо произнесла Валентина. – Мне нужно время подумать. О нас, о нашем браке, о том, что для меня действительно важно.
Сергей открыл было рот, но не нашёл слов. Валентина прошла мимо него в коридор, накинула пальто.
– Ты куда? – опомнился он.
– В морг, – ответила она, не оборачиваясь. – Нужно оформить документы.
Она вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Впереди было много тяжёлых дней – похороны, поминки, бумажная волокита. Но сейчас, спускаясь по лестнице, Валентина чувствовала странное облегчение. Словно оковы, сдерживавшие её долгие годы, наконец пали. Она не знала, вернётся ли к мужу после всего случившегося. Не знала, простит ли его. Но точно знала одно – больше никогда не позволит никому указывать, кого ей любить и о ком заботиться.