— Нет, мама, в этом месяце я больше не дам денег, — голос Оксаны дрожал, но впервые за долгие годы в нём появились стальные нотки. Она стояла посреди своего небольшого косметологического кабинета, зажав телефон между плечом и ухом, и свободной рукой раскладывала по стерильным лоткам инструменты. Вечерний свет золотил баночки с кремами, создавая иллюзию уюта и покоя, которая сейчас была так обманчива.
— Что значит «не дам»? — возмущённо зашипела на том конце провода Валентина Ивановна. — Ты вообще о сестре думаешь? У Анжелочки депрессия! Ей нужно развеяться, с подружками в кафе сходить, платье новое купить. Ты же знаешь, как для девушки важны эти маленькие радости. Она после института никак в себя прийти не может, ищет свой путь.
Оксана горько усмехнулась. «Поиски пути» её младшей сестры Анжелы длились уже второй год. Два года после окончания экономического факультета, оплаченного Оксаной и её мужем Игорем. Два года Анжела жила в съёмной однокомнатной квартире в центре, за которую тоже платила Оксана. Жила, не отказывая себе ни в чём: модная одежда, регулярные посиделки в кофейнях, дорогие курсы по «раскрытию женственности» и поиску «ресурсного состояния». На все недоумённые вопросы старшей сестры был один ответ, транслируемый через мать: «Анжела — тонкая, ранимая натура, ей нельзя на обычную работу с девяти до шести. Это убьёт её талант». Какой талант — никто не уточнял.
— Мама, её депрессия пройдёт, как только она откроет сайт с вакансиями, — твёрдо сказала Оксана. — Ей двадцать четыре года. В её возрасте я уже два года была замужем и работала на двух работах, чтобы мы с Игорем могли на первый взнос по ипотеке накопить.
— Не сравнивай себя и её! — взвилась мать. — Тебе всё легко давалось, ты пробивная, хваткая. А Анжелочка — нежная, как цветочек. Ей нужна поддержка. Ты старшая сестра, это твой долг! Я вас одна растила, ночами не спала, всё для вас делала! А ты… неблагодарная!
Это был коронный приём. Обвинение в неблагодарности всегда било точно в цель, вызывая у Оксаны жгучее чувство вины. Да, мама растила их одна. Отец ушёл, когда Анжеле было всего три года. Мать работала медсестрой в поликлинике, получала копейки. Оксана с четырнадцати лет подрабатывала, где могла: листовки раздавала, полы в подъезде мыла. Она хорошо помнила, как штопала свои единственные джинсы и как мечтала о новых сапогах, но знала — все деньги уходят на репетиторов для Анжелы, на её платья для выпускного, на её «хочу». «Она младшенькая, ей нужнее», — говорила мать. И Оксана верила.
— Мама, я не отказываюсь помогать. Но одно дело — помочь в трудной ситуации, а другое — полностью содержать взрослого, трудоспособного человека. У нас с Игорем свои планы. Мы хотим ребёнка, нам нужно расширяться. Игорь работает в такси по двенадцать часов, я с утра до ночи в кабинете. А Анжела… она хоть раз поинтересовалась, как у нас дела?
— При чём тут это? — не унималась Валентина Ивановна. — Ты просто зажралась со своим Игорем! Купили машину, раз в год на море ездите, и тебе жалко родной сестре помочь? Да если бы не ты, она бы уже давно нашла себе богатого мужа и не сидела бы у тебя на шее! А ты её своей опекой только портишь, не даёшь развиваться!
Эта логика была убийственной. Оксана сначала платила, потому что «Анжеле трудно», а теперь оказывалось, что она ещё и виновата в том, что сестра не нашла себе спонсора. Голова шла кругом.
— Хватит, мама. Моё решение окончательное. Деньги на квартиру в этом месяце я переведу, но на «платья и депрессию» — ни копейки. Пусть ищет работу.
— Ты ещё пожалеешь об этом! — прокричала мать и бросила трубку.
Оксана медленно опустила руку с телефоном. Сердце колотилось так, что отдавало в висках. Она подошла к окну. Внизу спешили по своим делам люди, горели огни фонарей и витрин. Каждый из этих людей куда-то шёл, у каждого была своя цель, свои заботы. И только её сестра, её «нежный цветочек», казалось, жила в каком-то выдуманном мире, где деньги появляются из воздуха, а обязанности существуют только для других.
Домой Оксана ехала на автопилоте. В голове снова и снова прокручивался разговор с матерью. Чувство вины боролось с праведным гневом, и эта борьба отнимала последние силы. Игорь встретил её в прихожей. Он сразу понял всё по её лицу.
— Опять звонила? — тихо спросил он, забирая у неё сумку.
Оксана молча кивнула и прошла на кухню. Игорь поставил перед ней чашку горячего чая с мятой. Он никогда не лез с расспросами, всегда давал ей время прийти в себя. Этот высокий, немногословный мужчина с добрыми и усталыми глазами был её главной опорой. Они были вместе со второго курса института, прошли через безденежье, съёмные углы, трудности, но всегда были заодно. И только тема её семьи становилась камнем преткновения.
— Она сказала, что я зажралась, — наконец выдавила Оксана. — И что я порчу Анжеле жизнь своей опекой.
Игорь сел напротив.
— Знаешь, в чём-то твоя мама права. Только не в том, что ты зажралась. А в том, что эта «помощь» — медвежья услуга. Ты когда-нибудь интересовалась, как работает мышечная атрофия? Если мышцу не нагружать, она слабеет и отмирает. То же самое происходит с ответственностью. Вы с матерью так оберегали Анжелу от любых трудностей, что у неё полностью атрофировалось умение отвечать за свою жизнь. Она просто не знает, как это делается.
— Но что мне было делать? — в отчаянии воскликнула Оксана. — Мама всегда говорила: «Ты старшая, ты должна».
— Должна. Но кому? Ей? Или себе? Своей семье? Оксан, мы не можем больше откладывать свою жизнь на потом. Я хочу сына, который будет гонять со мной мяч. Ты хочешь дочку, которой будешь заплетать косички. Мы оба этого хотим. Но для этого нам нужна квартира побольше. Мы откладываем каждую копейку, а потом приходит твоя сестра, хлопает ресницами, и тридцать тысяч улетают ей на новый телефон. Потому что старый «уже не модный». Это нормально, по-твоему?
Он говорил спокойно, без упрёка, но его слова резали по живому. Оксана понимала, что он прав. Абсолютно прав.
— Я сказала маме, что больше не дам ей денег на карманные расходы. Только на квартиру.
— Это уже шаг, — кивнул Игорь. — Но половинчатый. Квартира — это главная статья расходов. Пока ты за неё платишь, Анжела не сдвинется с места. Зачем? У неё есть крыша над головой, холодильник она как-нибудь наполнит с маминой пенсии. А на платья можно и у подружек занять.
— Ты предлагаешь выгнать её на улицу? — ужаснулась Оксана.
— Я предлагаю перестать оплачивать аренду. Позвони хозяйке, предупреди, что со следующего месяца ты расторгаешь договор. У Анжелы будет целый месяц, чтобы найти работу и решить свои жилищные проблемы. Она может снять комнату. Или переехать к маме. У неё есть варианты. Взрослые люди так и поступают — ищут варианты.
Идея была настолько радикальной, что Оксане стало страшно. Представить себе реакцию матери и сестры было невозможно. Это будет скандал вселенского масштаба. Её проклянут, от неё отрекутся.
— Они меня никогда не простят.
— А ты должна жить так, чтобы заслужить их прощение? — Игорь накрыл её ладонь своей. — Оксана, запомни одну простую вещь, которую мне когда-то сказал мой отец: «Бороться можно и нужно всегда. Особенно за себя и свою семью». Когда ты постоянно уступаешь, люди перестают тебя уважать. Они начинают воспринимать твои жертвы как должное. Твоя мама и сестра не уважают ни тебя, ни твой труд, ни меня. Они просто пользуются тобой. Пора это прекратить. Не ради меня. Ради себя.
Всю ночь Оксана не спала. Она думала о словах мужа, о своей жизни. Она вспомнила, как в десятом классе мечтала стать врачом, но после школы сразу пошла работать, потому что «Анжелочке нужен хороший аттестат, нужны репетиторы». Вспомнила, как они с Игорем отказались от свадебного путешествия, потому что все деньги отдали на первый взнос за обучение сестры в престижном вузе. Вспомнила десятки, сотни случаев, когда она задвигала свои желания, свои потребности, свои мечты ради сестры. И что в итоге? Презрительное «зажралась» от матери и полное равнодушие от Анжелы.
Утром она проснулась с ясной головой и твёрдым решением.
Разговор с хозяйкой квартиры, Анной Сергеевной, прошёл на удивление легко. Оксана объяснила ситуацию, извинилась за досрочное расторжение договора. Анна Сергеевна, мудрая женщина лет шестидесяти, только понимающе вздохнула.
— Милая, я всё понимаю. Я сдаю квартиры уже двадцать лет, насмотрелась на всякое. Правильно делаете. Иногда, чтобы научить птенца летать, его нужно аккуратно вытолкнуть из гнезда.
Следующий звонок был Анжеле. Сестра долго не брала трубку, а когда ответила, голос у неё был сонный и недовольный.
— Да?
— Анжела, привет. Это Оксана. Я не вовремя?
— Ну, как сказать, я спала, — зевнула она в трубку. — У тебя что-то срочное? Если насчёт денег, то мама сказала, ты зажала. Могла бы и не жмотиться, я себе ботильоны присмотрела, скидка на них сегодня последней день.
Внутри Оксаны что-то оборвалось. Последние остатки сестринской жалости и вины испарились, оставив после себя холодную, звенящую пустоту.
— Я звоню по другому поводу, — ровным голосом произнесла Оксана. — Я поговорила с Анной Сергеевной. Со следующего месяца я больше не буду оплачивать твою квартиру. У тебя есть ровно тридцать дней, чтобы найти себе новое жильё и работу.
На том конце провода повисла тишина. Такая густая, что, казалось, её можно потрогать.
— Ты… что? — наконец пролепетала Анжела.
— Я сказала, что ты должна съехать через месяц. Можешь вернуться к маме, можешь снять комнату с подругой, можешь найти работу и оплачивать эту квартиру сама. Решай. Ты взрослая девочка.
— Да как ты смеешь! — взвизгнула Анжела. — Ты хочешь вышвырнуть меня на улицу? Собственную сестру! Я маме расскажу!
— Рассказывай, — спокойно ответила Оксана. — Моё решение это не изменит. Удачи в поисках работы.
Она нажала на отбой и заблокировала номер сестры. Через минуту телефон зазвонил снова — это была мама. Оксана сбросила вызов и заблокировала и её номер. Руки дрожали, к горлу подкатывала тошнота, но на душе было странное, незнакомое чувство лёгкости. Словно она только что сбросила с плеч огромный, тяжёлый мешок, который носила всю свою жизнь.
Следующий месяц превратился в ад. Мать и сестра атаковали её через Игоря, через общих знакомых, через дальних родственников. Ей писали в социальных сетях гневные сообщения, обвиняя во всех смертных грехах. Тётя из Саратова звонила и кричала в трубку, что Оксана «забыла о святых узах» и «довела мать до сердечного приступа».
Оксана держалась. Игорь был рядом, как скала. Он спокойно отвечал на звонки: «Это их семейное дело, они сами разберутся», — и вешал трубку. Он увозил Оксану на выходные за город, чтобы она не сидела дома и не читала гневные пасквили от родни.
Однажды, во время такой поездки, они сидели на берегу лесного озера. Оксана, глядя на воду, тихо сказала:
— Знаешь, я недавно говорила с клиенткой. Она жаловалась на высыпания на лице из-за стресса. А я ей объясняла, что кожа — это зеркало нашего внутреннего состояния. Все обиды, невысказанный гнев, подавленные эмоции — всё это отражается на нашем теле. Психосоматика, чистой воды. Говорила ей, что нужно учиться заботиться не только о коже, но и о душе, выстраивать личные границы. А сама… сама жила, как в болоте. Учила других, а про себя забыла.
— Никогда не поздно вспомнить, — улыбнулся Игорь и обнял её. — Ты сделала самый важный шаг.
За неделю до срока выселения Анжела позвонила Игорю. Она плакала, говорила, что не нашла работу, что ей некуда идти, и просила уговорить Оксану «сжалиться».
Игорь, посоветовавшись с Оксаной, ответил ей:
— Анжела, я посмотрел вакансии. Курьеров, администраторов, продавцов-консультантов ищут сотнями. Платят от сорока тысяч. На комнату и еду хватит. Почему ты не хочешь пойти на такую работу?
— Это не для меня! — рыдала в ответ Анжела. — Я не для того получала высшее образование, чтобы пиццу разносить!
— А для чего ты его получала? Чтобы сидеть на шее у сестры? — жёстко спросил Игорь. — Анжела, у тебя была фора в два года. Два года, чтобы найти «работу мечты». Ты этот шанс упустила. Теперь пора начинать с того, что есть. Никто не говорит, что ты будешь работать курьером всю жизнь. Но для старта это лучше, чем ничего. Твоя сестра начинала с того, что раздавала листовки у метро в любую погоду. И не стыдилась этого.
Разговор ни к чему не привел. Анжела бросила трубку, обвинив и его в жестокости.
В день выселения Оксана всё-таки не выдержала и позвонила хозяйке квартиры.
— Анна Сергеевна, здравствуйте. Скажите, Анжела съехала?
— Съехала, милая, ещё вчера, — ответила та. — Приезжала за ней ваша мама. Погрузили вещи в такси и уехали. Ключи мне в ящик почтовый бросила.
Значит, переехала к маме. Не на улице. Это было главным. Оксана почувствовала облегчение.
Прошло полгода. Первые месяцы были самыми тяжёлыми. Мать и сестра не общались с ней, делая вид, что её не существует. Но потом давление прекратилось. Оксана и Игорь впервые за много лет вздохнули свободно. Они больше не жили от зарплаты до зарплаты, постоянно оглядываясь на нужды Анжелы. Они смогли сделать ремонт в спальне, съездили на несколько дней в Питер. Оксана записалась на курсы повышения квалификации, о которых давно мечтала. Она словно расправила крылья.
А потом раздался неожиданный звонок. Это была Анжела.
— Привет, — её голос был тихим и каким-то другим, повзрослевшим. — Не вешай трубку, пожалуйста. Я… я хотела сказать спасибо.
Оксана опешила.
— Спасибо? За что?
— За то, что выгнала меня. Первые месяцы у мамы были кошмаром. Мы с ней ругались каждый день. Я поняла, что так больше не могу. И… в общем, я устроилась на работу. Администратором в фитнес-клуб. График два через два. Зарплата небольшая, но мне хватает. Мы с девочкой с работы снимаем квартиру на двоих.
Оксана молчала, не веря своим ушам.
— Я поняла, какой дурой была, — продолжала Анжела. — Я думала, что мне все должны. А оказалось, что никто ничего не должен. И это так… страшно. Но в то же время правильно. Я впервые в жизни купила себе продукты на свои собственные деньги. Ты не представляешь, какое это чувство.
— Представляю, — тихо сказала Оксана, и по её щеке покатилась слеза. Но это была слеза не горя, а светлой грусти и радости.
— Прости меня, Оксан. И маму прости. Она не со зла, она просто любит меня по-своему, неправильно. Может, когда-нибудь мы сможем… ну, не знаю… сходить куда-нибудь вместе? Кофе попить? Я заплачу.
— Сможем, — улыбнулась Оксана. — Обязательно сможем, сестрёнка.
Положив трубку, она ещё долго смотрела в окно. Там, внизу, всё так же спешили люди, горели огни. Но теперь она знала точно: среди этих людей идёт её сестра. Идёт своими ногами, по своему собственному пути. И она, Оксана, наконец-то тоже была на своём. Впервые в жизни она выбрала себя, и оказалось, что этот выбор был правильным не только для неё, но и для всех. Иногда, чтобы спасти тонущего, нужно отпустить его руку и дать ему возможность самому доплыть до берега.