— Значит, ты всё это время молчал?! — Инна с силой поставила чашку на стол, кофе плеснулось через край и тут же оставило тёмное пятно на клеёнке.
— Инна, не начинай, — буркнул Гриша, уткнувшись в телефон.
— Не начинай?! — она сжала пальцы в кулак. — Твоя мама прописала Светку в моей квартире! В моей, Григорий! В наследстве от бабушки! Ты понимаешь, что это значит?!
Гриша, всё ещё не отрывая глаз от экрана, пробормотал:
— Ну, ты же не против семьи… Тем более, Светка беременная… Ей тяжело, а у нас места нет…
— У нас места нет?! — Инна подскочила, словно от удара током. — А у меня, значит, сразу появилось место, да? В моей квартире, где я однажды хотела спокойно жить?
Гриша нахмурился, но в глаза ей не посмотрел.
— Не кричи. Соседи услышат.
Инна засмеялась коротко, зло.
— Соседи?! Тебя волнует, что скажут соседи? А то, что твоя мать залезла в чужое наследство, тебя вообще не волнует?!
Дверь на кухню распахнулась, и Валентина Петровна, как всегда без стука, вошла с видом полноправной хозяйки.
— Что за шум? — с упрёком посмотрела на Инну. — Девочка беременная, ей нужен покой. А ты тут истерики закатываешь. Эгоистка!
— Эгоистка?! — Инна почувствовала, как терпение лопнуло. — Это я эгоистка? А не вы ли без моего согласия прописали туда свою дочь?
Валентина Петровна поправила ворот халата и вздохнула театрально:
— Всё вы, молодые, только о себе думаете. Мы рожали и в землянках, никого не спрашивали. А ты, видите ли, хочешь тишину и комфорт.
— Вы сравниваете послевоенные землянки с моей квартирой в центре?! — Инна уже не могла остановиться. — Моя квартира! Моя, а не ваша!
Гриша попытался вставить слово, но мать перехватила инициативу:
— Ты забываешь, что теперь у вас семья. Всё общее.
Инна резко повернулась к мужу:
— Ну? Скажи хоть что-то. Я твоя жена или кто?
Гриша замялся, потёр шею.
— Ну, формально… наследство не делится… но…
— Вот именно! — Инна стукнула ладонью по столу. — Наследство не делится! Но вы решили по-тихому сделать всё по-своему.
Валентина Петровна фыркнула:
— Да что ты заладила со своим наследством. Всё равно без нас ты никто. Гриша тебя держит, потому что жалко. Другой бы давно выгнал.
Инна резко подошла к свекрови, глядя прямо в глаза:
— Попробуйте ещё раз назвать меня «никто».
На мгновение в кухне воцарилась тишина. Даже телефон в руках Гриши словно потух.
— Ты угрожаешь? — Валентина Петровна прищурилась.
— Нет. Я просто предупреждаю, — Инна говорила тихо, но в голосе звучала сталь. — Это моя квартира. И я не позволю превращать её в проходной двор.
Светка, золовка, выглянула из комнаты, лениво поглаживая живот.
— Чего орём? — спросила, зевая. — Мне стресс вреден.
— Тебе вредно? — Инна посмотрела на неё с усмешкой. — А мне, значит, полезно — узнавать, что меня предали?
Светка пожала плечами.
— Я здесь временно. Пока с малышом не устроимся.
Инна закрыла глаза и глубоко вдохнула, чтобы не сорваться на крик.
— Временно? Прописка не временная, Света. Это навсегда.
Светка хмыкнула:
— Ну, извини, раз уж так получилось.
Раз уж так получилось. Эти слова добили окончательно. Инна вдруг поняла: здесь всё решено за неё. Мать, муж, сестра — они уже давно живут своей жизнью, в которой ей отведена роль мебели.
Она взяла пальто с вешалки и, не глядя на них, сказала:
— Знаете что? Я завтра иду к адвокату.
Валентина Петровна фыркнула:
— Посмотрим, что тебе там скажут.
Инна обернулась и впервые за вечер улыбнулась — спокойно, почти холодно.
— Мне там скажут, что квартира моя. И точка.
«Моя квартира!» — эти два слова звенели в голове, пока она шла по вечерней улице. Холодный воздух обжигал щеки, но внутри было странное тепло: наконец-то она перестала молчать.
Инна сидела на скамейке у входа в адвокатскую контору и никак не могла заставить себя войти. Внутри — бумажные стены законов, снаружи — бетонные стены родни, которые решили, что её квартира — общий корм.
Она вытащила телефон: на экране десятки непрочитанных сообщений. Половина — от Гриши:
— Ин, ну ты перегибаешь. Мы же семья…
— Ну что тебе жалко, у Светки ребёнок…
— Давай без юристов, сама понимаешь…
Вторая половина — от свекрови:
— Эгоистка, тебе родить лень, зато квартиру жалко.
— Все так живут. Ты думаешь, ты особенная?
— Пусть только попробует твой адвокат сказать против!
Инна почувствовала, как злость горячей волной подступает к горлу. Сжала телефон так, что побелели пальцы. Вдохнула. Встала. И пошла.
Адвокат оказался молодой, сухощавый, с колкой улыбкой.
— Ну-с, — сказал он, выслушав историю. — Ситуация неприятная, но не безнадёжная. Наследство действительно не делится. Если квартира перешла вам по завещанию или по закону — только ваша собственность.
Инна кивнула.
— Значит, Светлану можно выписать?
Адвокат хмыкнул.
— Не сразу. Беременных и с детьми выписать сложнее. Но раз она прописана незаконно, без вашего согласия, это серьёзный аргумент. Суд встанет на вашу сторону.
Инна впервые за долгое время почувствовала облегчение. Но тут же вспыхнула мысль: «А как же Гриша?»
Вернувшись домой вечером, она застала мужа за ужином со Светкой и Валентиной Петровной. Суп на плите, хлеб нарезан — семейная идиллия без неё.
— Ну вот и хозяйка пришла, — язвительно протянула свекровь. — Может, хоть посуду помоешь?
Инна сняла пальто и тихо сказала:
— Я была у адвоката.
Все трое замерли. Гриша даже ложку выронил.
— Ты… что? — пересохшими губами спросил он.
— Я защищаю своё. — Она смотрела прямо на него. — Хватит делать вид, что меня здесь нет.
Светка фыркнула:
— Ой, начинается. Всё равно ребёнок появится, и твоя квартира станет нашей.
— Ошибаешься, — холодно улыбнулась Инна. — Наследство не делится.
Эти слова она произнесла как приговор.
Гриша вскочил, нервно заходил по кухне.
— Ты понимаешь, что ставишь меня между матерью и женой?
Инна горько усмехнулась:
— Нет, Гриша. Ты сам себя туда поставил.
Валентина Петровна воскликнула:
— Вот как? Значит, наш внук на улице останется? Да ты бездушная!
Инна подошла к двери и открыла её настежь.
— Нет. На улице окажетесь вы. Все трое.
И тут случилось то, чего они не ожидали: Гриша молча поднялся, схватил куртку и вышел за матерью и сестрой. Не сказал ни слова. Даже не оглянулся.
Инна осталась одна в пустой кухне. За окном осень, дождь, ветер. Но впервые за годы внутри было спокойно.
Она взяла телефон и, не колеблясь, нажала «заблокировать контакт» на номере Валентины Петровны.
— Всё, — сказала себе вслух. — Хватит.
И вдруг улыбнулась. Потому что новая жизнь начиналась прямо сейчас.