— Собирай свои вещи и убирайся! — закричал муж, выталкивая меня за дверь. Чемодан с грохотом упал на ступеньки, а сердце у меня оборвалось от понимания того, что всё кончено.
Игорь стоял в дверном проёме красный от злости, его кулаки были сжаты, а глаза горели таким бешенством, какого я не видела за восемь лет нашего брака. Рядом маячила его мать с довольной улыбкой на губах — та самая Лидия Петровна, которая три года планомерно настраивала сына против меня.
— Игорь, но это же наш дом... — попыталась я сказать, но он перебил:
— НАШ? Какой наш? Мой дом, мои документы, мои деньги! А ты здесь никто!
Он швырнул мне под ноги спортивную сумку с оставшимися вещами, и я едва успела отскочить. Соседка тётя Клава высунулась из окна первого этажа и тут же спряталась, но я успела заметить в её глазах сочувствие и ужас.
— Игорь, хотя бы объясни, что происходит...
— А ты не знаешь? — он засмеялся злобно. — Думаешь, я дурак? Думаешь, не видел, как ты с Андреем из соседнего дома переглядываешься?
Андрей из соседнего дома? Мужчина, с которым я только здоровалась при встрече? Парализованный в аварии инвалид, который едва передвигался на костылях?
— Игорь, ты что говоришь? Какой Андрей?
— Не строй из себя дуру! Мама всё видела! Рассказала, как ты с ним шептаться! Как улыбаешься!
Я обернулась на Лидию Петровну, и она злорадно кивнула:
— Всё видела, голубушка. Как ты к нему в окно глазки строила, как на лавочке рядом сидела!
Боже мой, что это было? Я действительно иногда разговаривала с Андреем — он был одинокий, недавно овдовевший человек, и я из жалости иногда спрашивала, как дела, нужна ли помощь. Но Лидия Петровна умудрилась превратить обычную человеческую заботу в роман!
— Мам, а ты была права, — продолжал Игорь, — говорила, что рано я женился, что она не оценит. Ну что ж, теперь оценит свободу!
— Игорь, это безумие! — я схватила его за рукав. — Давай поговорим спокойно, я всё объясню!
— Поздно объяснять! — он оттолкнул мою руку. — Восемь лет я на тебя пахал! Дом строил, ремонт делал, деньги в семью нёс! А ты? Детей нет, готовишь через раз, да ещё и изменяешь!
Дети. Больная тема, из-за которой мы уже три года ходили по врачам. Проблема была в нём, но Лидия Петровна упорно твердила, что "в их роду все плодовитые, значит, дело в невестке".
— Игорь, пожалуйста, подумай головой! Какая измена? За восемь лет я ни разу даже в сторону другого мужчины не посмотрела!
— Не посмотрела? — фыркнула свекровь. — А с Андреем-то как сюсюкалась? Пирожки ему носила!
Пирожки. Я действительно один раз принесла пирожков больному соседу, потому что его дочь из другого города просила присматривать за отцом.
— Хватит врать! — рявкнул Игорь. — Собрались тут! Валя из десятого дома тоже видела, как вы на лавочке обнимались!
— Мы не обнимались! Он упал с костылей, я помогла подняться!
Но Игорь уже не слушал. Восемь лет брака, восемь лет любви и заботы разрушались о глупые сплетни и материнскую ревность Лидии Петровны.
— Вот твой билет, — он сунул мне в руку бумажку. — До города. Там устраивайся как знаешь. И чтобы больше тебя здесь не видеть!
Билет на автобус. Он не просто выгонял меня — он заранее всё спланировал, купил билет, приготовил сумки. Это не была вспышка гнева, это была хладнокровная месть.
— Игорь... — я почувствовала, как по щекам текут слёзы. — Неужели восемь лет ничего не значат? Неужели ты правда веришь в эту ложь?
— Какая ложь? Мама никогда не врёт!
Мама никогда не врёт. Та самая мама, которая с первого дня нашей свадьбы точила зубы на меня. Которая находила изъяны в моей готовке, уборке, внешности. Которая постоянно намекала сыну, что он мог бы найти кого-то лучше.
— Ладно, — сказала я, поднимая чемодан. — Если ты так решил...
— Решил! И не вздумай возвращаться! Дом мой, участок мой, всё оформлено на меня!
Вот тут я остановилась. Поставила чемодан и посмотрела на него внимательно:
— На тебя?
— На меня! — он выпятил грудь. — Думаешь, я дурак был? Когда покупали, сразу на себя оформил!
Лидия Петровна довольно хихикнула:
— Правильно, сынок. Нечего чужим людям имущество доверять.
Чужим людям. Его жена восемь лет была чужим человеком.
— Игорь, — сказала я очень тихо, — ты уверен, что дом оформлен на тебя?
— Конечно уверен! Сам же оформлял!
— А документы смотрел?
— Какие ещё документы? — он нахмурился.
— Свидетельство о собственности. Выписку из ЕГРН.
— Да какая разница! Я же покупал, я и хозяин!
Я тяжело вздохнула. Боже, неужели он действительно никогда не читал документы? Неужели просто подписывал то, что ему давали?
— Хорошо, — сказала я, поднимая сумки. — Раз ты хозяин, то и живи здесь. А я поеду на автовокзал.
— Вот и поезжай! И не возвращайся!
Он захлопнул дверь с такой силой, что задрожали стёкла. Я стояла на крыльце своего дома с чемоданами и билетом в руке и не могла поверить, что всё это происходит наяву.
Тётя Клава тихо вышла из своего подъезда:
— Натащенька, что ж это такое творится? Может, к нам зайдёшь, чайку попьёшь?
— Спасибо, тётя Клава, но мне на автобус нужно.
— А что случилось-то?
— Игорь решил, что я ему изменяю. С Андреем из соседнего дома.
Тётя Клава всплеснула руками:
— С Андреем? Да он же инвалид! Да и жену недавно похоронил! Ты что, помогала ему?
— Помогала. А Лидия Петровна решила, что у нас роман.
— Ох, эта Лидка... — покачала головой соседка. — Всю жизнь сына от жен отваживала. Первую невесту тоже выжила, помню.
Первую невесту? У Игоря была первая невеста?
— Какая первая невеста?
— Да Ленка была. Хорошая девочка, любила его. Но Лидка её за год извела. Говорила, что девка не по статусу, что из бедной семьи. В итоге парень с другой женился, а Ленка в город уехала.
Значит, я была не первой. Лидия Петровна имела опыт в разрушении сыновних браков.
— Тётя Клава, а скажите, вы помните, как мы дом покупали?
— Как не помнить? Ты же ко мне приходила, советовалась, документы показывала. Переживала, что такая большая покупка...
— А помните, на кого оформляли?
Тётя Клава задумалась:
— А на тебя, вроде. Ты же говорила, что в налоговую подавала заявление о льготе для молодой семьи. А льгота только на одного из супругов оформляется...
На меня. Конечно, на меня. Потому что я была младше Игоря на три года и попадала под программу поддержки молодых семей. Потому что у меня была справка о доходах, которая нужна была для льготы. Потому что я занималась всей этой бумажной волокитой, пока Игорь работал.
— Спасибо, тётя Клава. Мне пора.
Я дошла до автовокзала как в тумане. Холодная октябрьская ночь пробирала сквозь лёгкую куртку, а в душе была пустота. Восемь лет жизни закончились из-за злобных сплетен и материнской ревности.
Автовокзал встретил меня запахом кофе из автомата и дизельными выхлопами. Я села на холодную пластиковую скамейку и достала телефон. Нужно было куда-то ехать, к кому-то обращаться...
В записной книжке нашла номер своей подруги Марины, которая жила в областном центре. Мы не общались уже полгода, но она была единственным человеком, к которому я могла обратиться.
— Алло, Марина? Это Наташа...
— Наташка? Что случилось? Голос у тебя какой-то...
— Игорь выгнал меня из дома. Сижу на автовокзале.
— Что?! Как выгнал? За что?
— Говорит, что я ему изменяю.
— Ты?! Да ты самая верная жена на свете! С чего он взял?
— Свекровь настроила. Сказала, что видела, как я с соседом-инвалидом разговаривала.
— Господи, какой ужас... Конечно, приезжай ко мне! У меня есть диван, переночуешь, а там разберёмся.
Пока мы разговаривали, я машинально перебирала документы в сумочке. И вдруг наткнулась на папку, которую брала с собой всегда — на случай, если понадобятся документы на дом. Водительские права, страховка, и... свидетельство о собственности.
Я открыла папку и при свете телефона прочитала: "Собственник: Филатова Наталья Викторовна".
Филатова Наталья Викторовна. Это была я. Дом был оформлен на меня.
Я вспомнила те дни восемь лет назад, когда мы покупали дом. Игорь работал в две смены, приходил домой без сил, а я занималась оформлением кредита, льгот, документов. Он только расписывался там, где нужно было, а всё остальное делала я.
И оформила на себя. По льготной программе для молодых семей, которая действовала только до 30 лет.
Игорь об этом не помнил. За восемь лет он ни разу не интересовался документами на дом. Считал, что раз он "главный в семье", то автоматически является собственником всего имущества.
— Марина, — сказала я в трубку, — я тебе перезвоню.
— Наташа, ты едешь или нет?
— Не знаю ещё. Мне нужно кое-что проверить.
Я закрыла телефон и достала выписку из ЕГРН, которая лежала в той же папке. Собственник: Филатова Наталья Викторовна. Дата регистрации: 15 октября 2015 года.
Выходит, Игорь выгнал меня из моего собственного дома.
Я сидела на холодной скамейке автовокзала и думала: что делать? Вернуться и ткнуть ему документы в лицо? Сказать, что он сам является здесь гостем?
Или уехать навсегда и оставить ему иллюзию того, что он хозяин?
Время до автобуса было ещё два часа. Я купила кофе из автомата и стала размышлять.
За восемь лет я привыкла к мысли, что Игорь — глава семьи. Что он принимает решения, а я их выполняю. Что его мнение важнее моего, а его мать имеет право вмешиваться в нашу жизнь.
Но сейчас, сидя на автовокзале с документами на дом в руках, я поняла: я сама позволила себя унижать. Я сама дала Лидии Петровне право командовать в моём доме. Я сама согласилась быть второстепенным персонажем в собственной жизни.
"Дом мой, участок мой, всё оформлено на меня!" — кричал Игорь.
А на самом деле всё было оформлено на меня. И получалось, что он восемь лет жил в моём доме, ел за моим столом, спал в моей постели. А теперь выгнал меня из моей же собственности.
В 23:30 я встала со скамейки. Автобус должен был прийти через полчаса, но я уже знала, что не поеду на нём.
Я взяла свои сумки и пошла обратно домой.
Дом был тёмный, только в окне спальни горел свет. Значит, Игорь не спал. Наверное, нервничал или Лидия Петровна его успокаивала после "праведного гнева".
Я подошла к двери и нажала на звонок.
Через минуту дверь распахнулась, и на пороге появился Игорь в трусах и майке:
— Ты что здесь делаешь?! Я же сказал...
— Игорь, — перебила я его спокойно, — мне нужно кое-что тебе показать.
— Никого ты мне показывать не будешь! Проваливай!
Он попытался захлопнуть дверь, но я успела сунуть ногу:
— Посмотри на документы.
— Какие ещё документы?
Я протянула ему свидетельство о собственности. Он взял его, включил свет в прихожей и прочитал.
Лицо Игоря медленно менялось. Сначала недоумение, потом удивление, потом ужас.
— Это... это подделка, — прохрипел он.
— Это оригинал. А вот выписка из ЕГРН. Тоже подделка?
Он взял выписку дрожащими руками. Прочитал раз, другой.
— Но... но я же покупал дом...
— Ты работал, чтобы деньги были. А покупала и оформляла я. На себя. По льготной программе для молодых семей.
— Но я хозяин...
— Ты житель. А хозяйка — я.
Из глубины дома послышался голос Лидии Петровны:
— Игорёк, что там такое? Она опять пришла?
— Мам, — крикнул Игорь не оборачиваясь, — иди сюда.
Лидия Петровна вышла в халате и тапочках:
— Ты что опять здесь делаешь? Муж тебе ясно сказал...
— Лидия Петровна, — я протянула ей документы, — посмотрите, на кого оформлен дом.
Она взяла бумаги и долго читала, шевеля губами:
— Какая-то ошибка...
— Никакой ошибки. Дом мой. Земля моя. Всё моё.
Повисла мёртвая тишина. Игорь стоял бледный, словно увидел привидение. Лидия Петровна сжимала документы в руках и не знала, что сказать.
— Значит так, — сказала я спокойно, — я устала от ваших истерик, подозрений и хамства. Игорь, ты можешь собрать свои вещи и съехать. Сегодня же.
— Наташа, постой... — он попытался взять меня за руку. — Давай поговорим...
— О чём говорить? Ты мне не доверяешь, считаешь изменщицей, выгоняешь на автовокзал. За что мне с тобой говорить?
— Но мы же восемь лет...
— Да, восемь лет. И я думала, что ты меня знаешь. А оказалось, что первой же сплетне поверил больше, чем собственной жене.
Лидия Петровна вдруг заголосила:
— Наташенька, дорогая, ну что ты! Я же не думала! Это всё от любви к сыну!
— От любви к сыну вы разрушили его семью, — ответила я. — Теперь любите дальше, но в другом месте.
— Но куда же мы пойдём?
— К вам домой. У вас своя квартира есть.
— Но... но там только одна комната...
— Это ваши проблемы.
Игорь молчал. Смотрел на документы и молчал. Наверное, только сейчас понял, что натворил.
— Наташа, — сказал он наконец, — прости меня. Я был дураком.
— Был, — согласилась я. — Но уже поздно.
— Неужели нельзя всё исправить?
Я посмотрела на него — на этого человека, с которым прожила восемь лет. Который минуту назад был уверен, что я его собственность, а теперь просил прощения.
— Не знаю, Игорь. Мне нужно время подумать.
— Сколько времени?
— Столько, сколько потребуется. А пока собирайтесь. К утру хочу видеть дом пустым.
Они ушли в час ночи. Лидия Петровна плакала и причитала, что "жизнь кончена". Игорь молчал и таскал вещи.
Перед уходом он подошёл ко мне:
— Наташ, я правда дурак. Поверил маме, а не тебе.
— Угу.
— Может, ещё есть шанс?
Я пожала плечами:
— Может быть. Когда научишься отличать жену от врага.
Он кивнул и вышел.
Я осталась одна в своём доме. Впервые за восемь лет — в своём доме.
Было тихо, спокойно, пустовато. Но не одиноко.
Наутро Игорь позвонил:
— Наташ, прости меня, пожалуйста.
— Игорь, ты извинился уже десять раз.
— Я люблю тебя.
— А я устала от тебя.
— Что мне делать?
— Расти. Взрослеть. Учиться думать своей головой.
— А мы сможем помириться?
— Не знаю. Время покажет.
Прошёл месяц. Игорь звонил каждый день, просил встречи, клялся, что изменился. Лидия Петровна больше не звонила — видимо, поняла, что переборщила.
А я размышляла. Можно ли простить предательство? Можно ли жить с человеком, который поверил сплетням больше, чем собственной жене?
И главное — нужно ли?
Дом без них стал другим. Тихим, спокойным, моим. Я могла смотреть, что хочу, готовить, что нравится, приглашать, кого захочу.
Андрей из соседнего дома действительно заходил иногда. Просил помочь с документами, рассказывал о покойной жене, благодарил за поддержку. Никакого романа между нами не было и быть не могло. Но Лидия Петровна умудрилась даже в этом увидеть угрозу.
Через два месяца Игорь пришёл сам. Постарел, похудел, смотрел виновато.
— Наташ, можно поговорить?
— Можно.
— Я понял, что был неправ. Совсем неправ.
— Понял?
— Мама... она признала, что выдумала про Андрея. Сказала, что хотела нас поссорить, чтобы я к ней вернулся.
Признала. Когда стало понятно, что план провалился.
— И что теперь?
— Теперь я знаю, кому верить можно, а кому нельзя.
— Знаешь?
— Тебе можно. А маме — нет.
Простые истины, до которых он додумался только в сорок лет.
— Игорь, — сказала я, — а ты помнишь, что говорил на пороге? "Дом мой, участок мой, всё оформлено на меня"?
Он покраснел:
— Помню. Был дураком.
— Был. И самое страшное даже не то, что ты мне не поверил. А то, что восемь лет считал меня чужой в собственном доме.
— Не считал...
— Считал. Иначе не кричал бы "мой дом" женщине, которая этот дом покупала.
Игорь молчал.
— Можешь возвращаться, — сказала я наконец. — Но с условиями.
— С какими?
— Твоя мать сюда больше не приходит. Никогда. Ни под каким предлогом.
— Но она же...
— Никогда, Игорь. Или ты с ней, или со мной.
— Хорошо.
— Второе условие: все важные решения принимаем вместе. Не ты за меня, не я за тебя. Вместе.
— Хорошо.
— И третье: больше никогда не смей говорить, что это твой дом. Документы у меня.
Он кивнул.
— И ещё, — добавила я, — если когда-нибудь опять поверишь чужим словам больше, чем мне, я подам на развод и выгоню тебя из моего дома навсегда.
— Понял.
Игорь вернулся. Мы живём уже полгода, и пока что всё нормально. Лидия Петровна действительно больше не приходит — встречаются с сыном на нейтральной территории.
А я поняла главное: иногда нужно потерять всё, чтобы понять, что на самом деле у тебя есть. И что никого нельзя впускать в твой дом, если ты не готов жить по их правилам.
Документы лежат теперь у меня в сейфе. На всякий случай.