— Оля, ну войди в положение! Мне край! — Павел в очередной раз прошелся по ее крохотной кухне, едва не сбив табуретку. — Это последний раз, честное слово!
— Ты это слово говорил уже раз десять, Паша, — Ольга устало откинулась на спинку стула. Она только что вернулась с работы, и единственным ее желанием было выпить чаю в тишине. Но тишина в ее квартире была гостем редким, особенно когда на пороге появлялся младший брат. — У меня нет денег. Совсем. До зарплаты еще неделя, а Диме нужно кроссовки новые покупать, старые совсем развалились.
— Да какие кроссовки! Тут дело жизни и смерти! — он картинно схватился за голову. — Если я до завтра не найду сумму, меня... меня просто уничтожат!
Ольга вздохнула. Этот спектакль она видела уже много раз. Павел был мастером драматических пауз и преувеличений. Он всегда жил на грани какого-то мифического «уничтожения», для предотвращения которого требовались ее, Ольгины, скромные сбережения.
— Кому ты опять должен? Этим твоим «партнерам по бизнесу»? — она не смогла скрыть сарказма в голосе. Все его «бизнесы» лопались, не успев начаться, оставляя после себя только долги.
— Это другое! Серьезный проект! Мы почти вышли на финишную прямую, и тут... небольшая заминка. Нужна маленькая финансовая инъекция, и всё, мы в шоколаде! Я тебе всё верну, Оль, в тройном размере!
Она посмотрела на него. Тридцатилетний мужчина, здоровый, неглупый, но абсолютно не приспособленный к жизни. Вечный мальчишка, верящий в мгновенное обогащение и добрых фей. Роль феи почему-то всегда доставалась ей.
— Паша, я сказала — нет, — твердо произнесла она. — У меня каждая копейка на счету. Я одна тяну сына, квартиру, всё на мне. Я больше не могу оплачивать твои «проекты». Ищи работу. Нормальную, с восьми до пяти, как все люди.
Павел замер. Его лицо, только что выражавшее отчаянную мольбу, вдруг стало жестким и чужим. Он подошел к столу, оперся на него руками и посмотрел ей прямо в глаза.
— Значит, не поможешь?
— Не могу, — она развела руками. — И не хочу больше. Хватит.
Он помолчал, глядя в окно, потом медленно повернулся к ней. В его глазах не было больше ни паники, ни мольбы. Только какая-то тусклая, вымученная решимость.
— Ну что ж. Тогда тебе всё равно придется платить, — тихо сказал он.
— Что? — Ольга не поняла. — Что платить?
— Я взял на твоё имя кредит, надо платить, — признался он тем же тихим, бесцветным голосом.
Воздух в кухне будто застыл. Ольга смотрела на брата, пытаясь осознать услышанное. Это была какая-то дурная шутка. Он не мог так поступить. Родной брат.
— Что ты сказал? — переспросила она шепотом.
— Кредит. На твое имя. Большой, — он вытащил из кармана мятой куртки сложенный вчетверо лист бумаги и бросил на стол. — Вот. Тут все написано. Первый платеж через неделю.
Ольга дрожащими руками развернула бумагу. Это был договор с каким-то микрофинансовым учреждением, о которых она слышала только в страшных историях по телевизору. Ее имя, ее паспортные данные. И сумма. Сумма, от которой у нее потемнело в глазах. Полмиллиона рублей. С чудовищными процентами.
— Как? — только и смогла выдохнуть она. — Как ты это сделал? Мой паспорт у меня.
— Копия, — буркнул Павел, отводя взгляд. — Я сделал копию, когда ты просила меня помочь с документами на субсидию. Подпись... подделал. Они там не особо проверяют.
Он говорил об этом так буднично, будто рассказывал, как сходил в магазин за хлебом. А у Ольги земля уходила из-под ног. Она смотрела на цифры в договоре, и они плясали перед глазами. Полмиллиона. Это была сумма, которую ей, бухгалтеру в небольшой конторе, не заработать и за несколько лет.
— Ты... ты понимаешь, что ты наделал? — ее голос сорвался. — Ты же меня похоронил! У меня сын! Как я буду жить? Чем я буду его кормить?
— Я думал, дело выгорит! — вдруг закричал он, снова переходя на драматический тон. — Я хотел как лучше! Я бы все закрыл сам, ты бы даже не узнала! Но меня кинули, понимаешь? Партнер сбежал со всеми деньгами!
Ольга смотрела на него и не чувствовала ничего, кроме ледяной пустоты. Ни злости, ни жалости. Только пустота и оглушающий шум в ушах. Ее брат, ее Пашенька, которого она нянчила, защищала в детстве от дворовых забияк, которому отдавала последние деньги, только что подписал ей приговор.
— Уходи, — сказала она глухо.
— Оль, ну подожди, надо же что-то решать! Мы же семья!
— Уходи! — крикнула она так, что зазвенела посуда в шкафу. — Вон отсюда! И чтобы я тебя больше никогда не видела!
Павел попятился к двери, что-то бормоча про то, что она его не понимает, что он не хотел. Ольга не слушала. Она смотрела на смятый лист договора на столе, и ей казалось, что это не просто бумага, а надгробный камень на ее спокойной, распланированной жизни.
Когда за братом захлопнулась дверь, она так и осталась сидеть за столом, обхватив голову руками. Чайник давно остыл. В комнате включился компьютер — сын Дима вернулся с тренировки.
— Мам, привет! А что у нас на ужин? — раздался его жизнерадостный голос.
Ольга подняла голову. На ужин. А она даже не знала, как скажет сыну, что поездка на море, которую она обещала ему все эти годы и на которую почти накопила, теперь отменяется. Как и новые кроссовки. Как и многое другое. Она медленно встала, подошла к холодильнику, механически достала яйца, колбасу. Руки двигались сами по себе, а в голове билась только одна мысль: «Что делать?».
Ночь она почти не спала. Ворочалась с боку на бок, снова и снова пересчитывая в уме свой скромный бюджет. Зарплата тридцать пять тысяч. Минус коммуналка, минус расходы на еду, на проезд, на Димины нужды. Оставалось в лучшем случае тысяч пять, которые она откладывала на «черный день». Черный день настал. Ежемесячный платеж по кредиту, который она видела в договоре, составлял почти двадцать тысяч. Это была немыслимая сумма.
Утром, с серым лицом и красными от бессонницы глазами, она поехала на работу. В душном автобусе ее окружали такие же хмурые, сонные люди. Ольге казалось, что на лбу у нее написано: «Должница». Она стыдливо отводила глаза, боясь встретиться с кем-нибудь взглядом.
На работе она не могла сосредоточиться. Цифры в отчетах расплывались, она несколько раз допустила ошибку, чего с ней почти никогда не случалось. Ее начальница, Марина Викторовна, женщина строгая, но справедливая, несколько раз бросала на нее обеспокоенные взгляды.
— Ольга Павловна, у вас все в порядке? Вы на себя не похожи.
— Да, да, все хорошо, — выдавила Ольга. — Просто голова немного болит.
В обеденный перерыв, вместо того чтобы пойти в столовую с коллегами, она набрала номер той самой конторы из договора. Трубку снял вежливый мужской голос. Ольга, заикаясь, назвала номер своего договора и спросила, может ли она приехать и уточнить детали.
— Конечно, приезжайте, — безразлично ответил голос. — Мы работаем до шести.
После работы она поехала по указанному адресу. Контора располагалась в полуподвальном помещении старого здания. Вывеска была кричащей, обещающей «деньги до зарплаты без справок и поручителей». Внутри сидела скучающая девушка с ярко накрашенными губами и молодой человек в костюме, который был ему явно велик. Это он и разговаривал с ней по телефону.
Он выслушал ее, не меняя выражения лица, распечатал график платежей.
— Вот, Ольга Павловна. Первый платеж двадцать восьмого сентября. Двадцать одна тысяча четыреста рублей. Просрочка карается пенями. Все по договору.
— Но я не брала этот кредит! — с отчаянием сказала Ольга. — Это сделал мой брат, по копии паспорта! Подпись поддельная!
Молодой человек пожал плечами.
— Нас это не касается. Договор оформлен на вас. Все вопросы можете решать с вашим братом в судебном порядке. А нам вы обязаны платить. В противном случае, дело будет передано в службу взыскания. А они, знаете ли, ребята настойчивые.
Он сказал это с легкой усмешкой, и Ольге стало страшно. Она забрала бумаги и вышла на улицу. Начинался дождь. Мелкий, противный, он будто проникал под одежду, заставляя ежиться. Она стояла под козырьком, не зная, куда идти и что делать. Позвонить Павлу? Что это даст? Он снова начнет причитать и клясться, что все исправит, но она знала, что это пустые слова.
Домой она вернулась совершенно разбитая. Дима встретил ее на пороге.
— Мам, ты чего так долго? Я уже проголодался. И представляешь, нам сказали, что поездка с классом в Питер будет в осенние каникулы! Пустишь? Там всего десять тысяч надо сдать!
Ольга посмотрела на счастливое, возбужденное лицо сына, и слезы, которые она сдерживала весь день, хлынули из глаз. Она обняла его, уткнувшись лицом в его плечо, и беззвучно плакала от бессилия и отчаяния.
— Мам, ты чего? Что случилось? — испугался Дима.
Она не могла ему ничего объяснить. Не могла сказать, что его дядя, которого он любил, украл у них не только деньги, но и будущее.
Следующие несколько дней прошли как в тумане. Ольга пыталась найти выход. Она обзвонила банки в надежде перекредитоваться под более низкий процент, но с ее скромной зарплатой и уже имеющимся «висяком» ей везде отказывали. Она пыталась найти подработку — разносить листовки, мыть полы в подъезде. Но все это принесло бы копейки, которые не спасли бы ситуацию.
На работе все валилось из рук. Она сидела над отчетами, а перед глазами стояла сумма долга. Однажды она снова ошиблась в расчетах, и Марина Викторовна вызвала ее к себе в кабинет.
— Ольга Павловна, я не хочу лезть вам в душу, но я вижу, что с вами что-то происходит. Если у вас проблемы, может, я могу чем-то помочь?
Ольга молчала. Рассказать? Пожаловаться? Ей было стыдно. Стыдно за брата, за свою семью, за то, в какой ситуации она оказалась.
— Спасибо, Марина Викторовна, — тихо сказала она. — Я справлюсь.
Но она не справлялась. Срок первого платежа приближался, и у нее не было ни копейки. Она продала золотую цепочку — подарок покойной матери, единственную ценную вещь в доме. Вырученных денег едва хватало на половину платежа.
В один из вечеров, когда она сидела на кухне и тупо смотрела в одну точку, в дверь позвонили. Ольга вздрогнула, подумав, что это Павел. Но на пороге стоял Андрей, юрист из соседнего отдела. Он жил в их же доме, парой этажей выше. Они иногда сталкивались в лифте, перекидывались парой фраз.
— Ольга Павловна, здравствуйте. Извините за поздний визит, — он выглядел немного смущенным. — Я вас внизу встретил, у подъезда, вы, кажется, кошелек обронили.
Он протянул ей ее старенький кошелек. Она даже не заметила пропажи.
— Спасибо... — пробормотала она. — Спасибо большое, Андрей.
— Вы в порядке? — он внимательно посмотрел на нее. — Вы выглядите очень расстроенной.
И тут ее прорвало. Возможно, потому что он был почти незнакомым человеком. Возможно, потому что его спокойный, участливый взгляд разрушил плотину, которую она с таким трудом возводила все эти дни. И она рассказала. Все. Про брата, про кредит, про поддельную подпись, про угрозы коллекторов. Она говорила сбивчиво, путано, давясь слезами, а он слушал. Очень внимательно, не перебивая.
Когда она закончила, он немного помолчал, а потом сказал:
— Так. Прежде всего, успокойтесь. Ситуация сложная, но не безвыходная. Вы писали заявление в полицию?
— Что? — Ольга удивленно посмотрела на него. — Какое заявление? На родного брата?
— Он совершил мошенничество, — спокойно констатировал Андрей. — Это уголовное преступление. Подделка документов, получение кредита обманным путем. Если вы напишете заявление, договор, скорее всего, признают недействительным.
— Но его же... посадят?
— Возможно, — Андрей не стал лгать. — Могут дать условный срок, учитывая, что вы родственники. Но долг с вас снимут. Это единственный законный и правильный путь.
Ольга представила себе Павла за решеткой. Непутевого, глупого, но все-таки родного. Представила, что скажет их старенькая тетка в деревне, как будут смотреть соседи.
— Нет, — покачала она головой. — Я не могу.
— Хорошо, — кивнул Андрей. — Я понимаю. Тогда есть другой путь. Более сложный. Нужно доказывать в суде, что подпись не ваша. Нужна почерковедческая экспертиза. Это долго, дорого, и не факт, что суд встанет на вашу сторону, так как вы не заявили о мошенничестве сразу. Но попробовать можно.
Он говорил о судах и экспертизах, а Ольга думала только о том, где взять деньги на первый платеж, который нужно было внести уже послезавтра.
— У меня нет времени на суды, — сказала она. — Мне нужно платить. Прямо сейчас.
Андрей снова помолчал, глядя на нее.
— Ольга Павловна... Давайте сделаем так. Завтра я возьму копию вашего договора и изучу его. Возможно, там есть какие-то лазейки. А насчет первого платежа... — он замялся. — Я могу вам одолжить.
— Что вы! — испугалась Ольга. — Не нужно! Я не могу взять у вас в долг!
— Считайте это авансом за мои юридические услуги, — он мягко улыбнулся. — Вы вернете, когда сможете. Главное сейчас — погасить первый платеж и не нарваться на пени. А дальше будем думать.
Ольга смотрела на него, и впервые за много дней почувствовала не отчаяние, а слабую, робкую надежду. Чужой, по сути, человек оказался человечнее и ближе родного брата.
На следующий день она отдала ему копию договора. Вечером он позвонил.
— Договор, конечно, драконовский, — сказал он. — Но составлен хитро. Придраться сложно. Единственный наш шанс — это экспертиза подписи. Но для этого нужно подавать в суд. И еще. Я позвонил вашему брату.
— Что? — у Ольги замерло сердце. — Зачем?
— Нужно было. Я объяснил ему юридические последствия его поступка. Без угроз, просто констатировал факты. Сказал, что вы на грани того, чтобы написать заявление. Кажется, он испугался. Обещал прийти завтра к вам и поговорить.
Ольга всю ночь не спала, ожидая этого разговора. Павел пришел утром, перед ее уходом на работу. Он был тихий, осунувшийся, с красными глазами. Не было ни тени его обычной театральности.
— Оль, прости, — сказал он, не поднимая головы. — Я дурак. Я не думал, что все так обернется.
— А о чем ты думал, Паша? — устало спросила она.
— Я не знаю... — он поднял на нее виноватый взгляд. — Этот юрист твой... он мне все объяснил. Я... я продам машину.
Ольга усмехнулась. «Машиной» назывался старый, ржавый «жигуленок», который больше стоял во дворе, чем ездил.
— Ты за него и десяти тысяч не выручишь.
— Я найду работу! — горячо сказал он. — Любую! Грузчиком, дворником! Буду отдавать тебе все, что заработаю! Только не пиши заявление, Оль! Не ломай мне жизнь!
Она смотрела на него и не знала, верить ему или нет. Сколько раз она уже слышала эти обещания?
— Жизнь сломал мне ты, Паша, — тихо сказала она. — А теперь иди. Мне на работу пора.
В тот день она внесла первый платеж. Деньги, которые дал ей Андрей, жгли руки. Она чувствовала себя обязанной ему по гроб жизни. Вечером он снова зашел к ней.
— Ну как прошел разговор с братом?
— Обещал найти работу и отдавать деньги, — Ольга пожала плечами. — Не знаю, можно ли ему верить.
— Время покажет, — сказал Андрей. — В любом случае, мы готовим иск в суд о признании договора недействительным. Я набросал черновик. Посмотрите.
Они сидели на ее маленькой кухне, и он объяснял ей юридические тонкости, рисовал на листке бумаги какие-то схемы. Ольга смотрела на его сосредоточенное лицо, на уверенные движения рук и чувствовала, как паника, не отпускавшая ее все это время, понемногу отступает. Рядом с ним не было страшно.
Через неделю Павел снова пришел. Он протянул ей несколько мятых тысячных купюр.
— Вот. Это все, что смог. Устроился на стройку разнорабочим.
Денег было мало, всего пять тысяч. Но это были первые деньги, которые ее брат заработал честным трудом за много лет. Ольга молча взяла их.
Жизнь превратилась в борьбу. Она работала, экономила на всем, на чем только можно. Андрей помогал ей с подготовкой к суду, отказываясь брать за это деньги. Иногда он просто заходил вечером, приносил пакет с продуктами или шоколадку для Димы, и они подолгу разговаривали. Обо всем и ни о чем. Ольга с удивлением обнаружила, что ей легко и спокойно с этим серьезным, надежным мужчиной.
Суд назначили через два месяца. Павел исправно приносил ей небольшие суммы, ходил мрачный и молчаливый. Ольга видела, что тяжелая физическая работа дается ему нелегко, но впервые в жизни он не жаловался.
За день до суда Андрей сказал ей:
— Ольга, есть новости. Представители этой конторы вышли на меня. Они предлагают мировое соглашение.
— Это как?
— Они готовы простить вам половину долга и реструктуризировать остаток на три года под божеский процент, если вы заберете иск. Они боятся экспертизы и огласки. Понимают, что их позиция слабая.
— Половина долга... — Ольга задумалась. Это все равно была огромная сумма, но уже не такая смертельная.
— Что будем делать? — спросил Андрей. — Можем идти до конца и попытаться аннулировать договор полностью. Но есть риск проиграть. А можем согласиться. Это компромисс, но он снимет с вас угрозу прямо сейчас.
Ольга посмотрела в окно. За окном шел снег, первый в этом году. Он падал на серые дома, на голые деревья, и мир казался чище и светлее. Она думала о брате, который впервые в жизни взял на себя ответственность. О сыне, который так и не поехал в Питер, но отнесся к этому с неожиданным пониманием. Об Андрее, который появился в ее жизни так внезапно и стал ее опорой.
— Я не знаю, — честно сказала она, поворачиваясь к нему. — Я не знаю, как правильно. А как бы поступили вы?
Андрей посмотрел ей в глаза, и в его взгляде была такая теплота, что у Ольги на мгновение перехватило дыхание.
— Я бы сделал так, чтобы вы больше никогда не плакали, — тихо сказал он. — А как именно — мы решим. Вместе.
Она кивнула, чувствуя, как к глазам снова подступают слезы. Но на этот раз это были слезы не отчаяния, а хрупкой, только что родившейся надежды на то, что все еще может быть хорошо.