Один из моих любимых постановщиков в танцах на льду Сергей Плишкин - на связи с "Лапидарностью". Перед контрольными прокатами взрослой сборной России встретились на катке в "Сокольниках" и обсудили все - от уместности "Кармен" в детском спорте до сексуальной революции, от "безнадеги" до предсказаний. А также о том, почему и с кем "нам всем придется знакомиться заново".
Как говорится, кто понял, тот понял... В общем, добро пожаловать.
"Девчонка пришла не в ресторан, а в кабак!"
- Давайте с актуального – с юниорских контрольных прокатов. О чем программы Вари Слуцкой/Глеба Гончарова и Даши Дрожжиной/Вани Тельнова?
- У нас ISU выкатили новые правила, что в ритм-танце мы танцуем ритмы 90-х. Сперва я неистово обрадовался этому – это моя тема, вот тут-то я шарю! Наконец-то я в силе, потому что это то время, которое я застал. Подумал, сейчас у нас будет Scooter – How Much Is The Fish и так далее, мы всех разорвем.
Но потом, когда начал предметно искать музыку, понял, что у нас в 90-х что-то все слишком быстрое. Нам под румбу с квикстепом надо 120 BPM (ударов в минуту). Сразу сказал «До свидания» Scooter, Bomfunk MC’s, евродэнсу, который сам в 90-х слушал активно. В конце 90-х все, к сожалению, ускорилось до 130-138 BPM.
Поэтому ушел в начало десятилетия, в поп и в истоки рейва – они были чуть помедленнее. Так мы пришли к Reel 2 Real для Вани с Дашей и к Haddaway для Вари с Глебом. Суть программ – буквально то, что от нас требовали. Нам сказали: «Окуните нас в атмосферу 90-х». Для Вани с Дашей захотелось просто сделать что-то в танцевальной стилистике тех времен, поэтому я обратился к клипам. В те годы был расцвет MTV, клипмейкерство было на уровне выше неба.
Мне хотелось, чтобы у людей создавалось ощущение, будто они смотрят клип – поэтому мы и элементы костюмов взяли оттуда, и некоторые движения. К сожалению, правда, одно из них нас попросили убрать, так как посчитали слишком откровенным. Считаю, зря, потому что из песни слов не выкинешь. Это суть 90-х, они у нас были свободными в том числе и в плане сексуальности – так почему бы это не отобразить?
Что же насчет ритм-танца Вари с Глебом, то здесь была настоящая командная работа. Если честно, меня на это уговорили Екатерина Борисовна (Рублева) и наш преподаватель на полу Валерия Павловна. Девчонки меня продавили: «Давай все-таки возьмем Haddaway и поставим то, что нам самим ближе в 90-х».
По итогу мы пришли к тому, что наши 90-е немыслимы без малинового пиджака, «Новых русских», и девчонки которая пришла не в ресторан, а в кабак. Там она находит этого парня и думает: «Сейчас отвернусь от него – надеюсь, он меня заметит». Он замечает и подходит. Хотелось воссоздать именно эту атмосферу. Все-таки столько анекдотов у нас на эту тему: малиновые пиджаки, золотые цепки, шестисотые мерседесы, барсеточка в центре – вокруг нее потанцевать. И, конечно, на каждой руке – по печатке-«телевизору», как их называли.
Повторюсь, сперва я отнекивался. Но когда сделал первые 10 секунд танца, сказал: «Спасибо, команда, что вы у меня есть».
- Я еще уловил параллель с популярным когда-то мемом из Saturday Night Live с Джимом Керри.
- Да, это именно оно. Если это видно, значит идея работает. Я раскидал некоторые такие моменты по программе, чтобы каждый смог найти что-то свое.
- Теперь насчет произвольных. «Бонд с кнопкой» у Варвары с Глебом – прямо смелый эксперимент.
- Что самое интересное – когда я обнаружил эту музыку, она еще не стрельнула. Принес ребятам: «Мы сейчас такой андеграунд поставим!». Музыка кайфовая, вокал интересный, тема ностальгическая – о том, как хорошо вернуться в отчий дом.
Поставили программу, прошла неделька – они первые во всех русских стримингах. С одной стороны, я расстроился. Все же мне нравится открывать что-то новое, а тут… Но ребята сказали не париться. Может, наоборот, в связи с этим будет больше отклика у зрителей и у судей.
Первая часть программы, где играют «Камушки» - это метафора. Как мне кажется, камушки – это мечты и цели. Автор поет о том, как важно не растерять их и не потерять себя. Далее эта тема плавно переходит в «Кухни», и получается, что чтобы не растерять себя, надо помнить свои корни. Если ты немножко потерялся – приходи на те самые кухни в бережных и нежных хрущевках.
Хотелось, с одной стороны, надавить на такой мощный рычаг, как ностальгия. А с другой – сделать упор на новое веяние в русской музыке. Мне очень нравится, что там присутствуют и элементы эмбиента, и русский фолк, и современный вокал. И, конечно, стихи, которые попадают как минимум в мое поколение – миллениалов.
Посмотрим, как будет воспринято по ходу сезона. На юниорских контрольных прокатах все было комплиментарно.
- В чем задумка у Дарьи с Иваном?
- Здесь все чуть глубже. Программа называется «Соседи». Захотелось рассказать историю, которая висит над нами всеми, как Дамоклов меч, с 2022 года. История о двух ребятах, которые живут по соседству. Понимают, что забота, дружба – это все так здорово и мило. Но со второй половины программы появляются характерные хореографические движения – будто в ухо что-то залетает.
- Пропаганда?
- Да. Хотелось показать этот мощный инструмент, способный поменять мнение даже к близкому человеку. После этого Дарья расчерчивает линию, изображая границу – все, ты за нее больше не заступаешь.
Иван в недоумении решает проверить, что будет, если заступить – и получает от Дарьи, но не оставляет ситуацию. После того, как она падает, он все равно продолжает ее поддерживать, пытается протянуть ей руку помощи – «Давай дружить!». Но она его отвергает.
Далее по ходу программы они начинают понимать, что живут не свою жизнь. Лишнего, возможно, послушали, не про нас это все. Они осознают, что их жестоко обманули, столкнули лбами – близких, соседей. В хореодорожке есть момент, когда они суетно начинают вытирать за собой эту линию – понимают, что зря они ее начертили. Срывают пропаганду друг у друга с ушей и приходят к мысли, что они ведь соседи, а значит должны жить в мире и согласии. И начинают с опаской, аккуратно друг за друга цепляться мизинчиками, как бы знакомясь заново.
Программа о нашем территориальном соседе и о том, что сейчас происходит. Хотелось не только поставить программу, но и показать ребятам, что именно на их поколение придет то самое время. Это им нужно будет это делать. Было желание поговорить о текущей ситуации через танец и рассказать о том, что совсем скоро нам снова нужно будет тянуться друг к другу мизинчиками и знакомиться заново.
"Разве что название стран не озвучил". О чем самая глубокая программа сезона в танцах?
- Не могу не спросить – судьи и федерация поняли вашу идею? Тема очень серьезная.
- Поначалу им было сложно. Я всегда вначале даю судьям легкое либретто. Подхожу к ним и рассказываю, что они катают. Сказал, что тематика – «Соседи», что катаем это и это. В целом, я уже привык, что все мои программы сперва воспринимаются не то чтобы в штыки, а как бы с осторожностью.
- «Что это было?»
- Да. Поэтому я рассказываю сразу. И ребята говорят, потому что мы очень много беседуем с ними о программах. Поэтому по окончании контрольных прокатов все было хорошо. То же самое происходило и в прошлом сезоне, когда Даша с Ваней катали произвольный танец о любви дедушки и внучки. Сперва многим не нравилось, но ближе к середине ко мне подходили и говорили: «Вот теперь мы видим».
Считаю, та программа «сыграла», сделала свое дело. Мы же в фигурном катании живем в медиасреде, поэтому для нас важны и баллы судей, и просмотры – то есть внимание зрителей. По просмотрам программа точно свое дело сделала.
- И все же – вы прямо дословно объяснили федерации свою идею?
- Единственное, чего я не назвал – наименования стран. Но, думаю, это и так видно и понятно. Других вариантов быть не может.
Знаете, у меня уже бывало, что я ставлю программу – и ее сюжет сбывается в жизни. Очень хочу верить, что здесь будет так же. Сперва мы зацепимся друг за друга, а затем все будет по-старому. Будем заботиться друг о друге и любить. Эта ноша – на их поколении. Таким образом я, можно сказать, решил их к этому немного подготовить.
- Что за история с убранным откровенным жестом?
- Это из ритм-танца Даши и Вани. У Reel 2 Real есть строчка, где он называет себя каскадером. Напряжение возрастает, и герой проводит пальцем себе по животу – дескать, какой я горячий парень. Но на прокатах посчитали, что это ту мач. Кто-то сказал, что это пошло, кто-то – это что вообще такое? Я попытался защититься – сказал, что только ради этого движения программу ставил! Но шутка не зашла. Пришлось уступить судьям.
- Как считаете, в плане программ для юниоров где проходит грань между здравой осторожностью и вторжением в задумку автора?
- Мне нравится думать, что грани нет. И так у нас много правил, много рамок. Ритм – только такой, музыка – только такая, в элементе – только столько секунд. Ну, много! Хотелось сделать в эти 5 секунд что-то горячее, что останется в памяти.
И еще раз повторюсь – это было! Это тот самый дух 90-х. У нас в те годы была сексуальная революция – именно у нас! У «них»-то она раньше прошла. Это у нас пошел этот бум благодаря видеокассетам, которые все с открытым ртом смотрели. Но в судей не попало. А на мне, как на педагоге и постановщике, лежит ответственность за результат детей, поэтому если арбитры говорят, что надо убрать, я не могу рисковать. Поэтому – уступаю. Но не до конца.
- Если грани нет, тогда, скажем, «Кармен» на детских соревнованиях – это тоже нормально?
- Здесь, мне кажется, стоит говорить о попадании в образ. Если юниоры, допустим, готовы это показывать – считаю, можно и показать. А вот если совсем еще маленькая девочка катает, скажем, «Танго Роксанны» - то есть, мягко говоря, куртизанку… Пожалуй, это несвоевременность.
Для меня речь идет не о гранях, а о своевременности. Ребенку стоит дорасти, чтобы постановщик смог поговорить с ним о том, что он должен представить. В случае с нашими ребятами мы говорим о людях 17-18-19 лет – здесь, на мой взгляд, уже все нормально. Атмосферу клипа можно было, с моей стороны, с ними обговорить, а с их – понять, что происходит.
- Давайте про Аню Щербакову и Егора Гончарова. В прошлом сезоне ритм-танец стал одним из хитов сезона, но в произвольном сработал тот самый эффект, о котором вы сказали – «а что это было?». Как вы сами для себя этот опыт оцените?
- Со знаком плюс. Во-первых, это дает больше обсуждений в медиасфере. Начинают говорить: «О, какая-то программа непонятная!». Отзывы разные бывают – когда-то ставят «лайк», когда-то «дизлайк», но я недавно для себя понял, что любая реакция – хорошо. Ты в любом случае вызвал эмоцию, не оставил равнодушным. Поэтому для ребят это стало плюсом – в плане их продвижения, как пары.
А во-вторых, я считаю, не нужно упрощать свое мышление. Надо, наоборот, усложнять. Даже если в процессе постановки начинаешь думать, что как-то слишком мудрено – не бойся этого. Соберись, разбери этот паззл и пересобери его. Кто-то не понял – подойди и объясни. Снова не понял – объясни еще раз.
Нужно давать такую нагрузку и самому себе, и спортсменам, и, самое главное, нашей самой консервативной части фигурного катания – судьям. И, конечно, зрителям. Пускай поговорят! Вдруг кто-то увидит в этом что-то такое, о чем ты и сам не думал. Если кто-то видит головоломку – пускай! Это же интересно! Если игра слишком простая, ты проходишь уровень и удаляешь ее. Но если программа вызывает вопросы, и благодаря этому ты еще хоть раз к ней возвращаешься – это же круто.
В этом году произвольный танец у Ани с Егором будет не проще. Тоже философский. В том году было про пороки, в этом – о понимании, кто такой человек. О своем «я». На себе замечаю, что иногда задаюсь вопросом – а кто я есть? А кто эту мысль сейчас придумал? А мои ли это мысли? Хозяин ли я своей жизни?
Это как с муравьями. У них все развито, они самодостаточны.
- Муравейники – это же целые города.
- Да. Города, звания, роли. Они даже собственные антибиотики производят. Настоящая цивилизация! Но вряд ли они знают о существовании нас. Хотя мы можем эту цивилизацию уничтожить одним спичечным коробком. Или, наоборот, создать такую цивилизацию в том же самом спичечном коробке. Ваня Тельнов у нас увлекается этим, кстати.
Так вот, а что, если вдруг есть кто-то выше нас? Кто-то такой, кого наше сознание даже не в состоянии представить? Такая вот затравочка.
- По поводу возврата к программе – мне это напомнило, как я смотрел «Однажды в Голливуде…». Сперва глянул 3 часа – ничего не понял. Но затем вернулся – теперь один из любимых фильмов.
- В этом плане могу всем посоветовать фильм Даррена Аронофски «Фонтан». Он больше всего запутал – настолько, что я каждый раз нахожу в нем для себя что-то новое. В нем совершенно гениальная музыка – когда-нибудь увидите под нее программу. Мне кажется, композитор Клинт Менселл превзошел сам себя времен «Реквиема по мечте».
- У Ани с Егором и ритм, и произвольный будут под отечественную музыку. В том сезоне ритм-танец был под «Песняров». Не опасаетесь, что аудитория может воспринять, как самоповтор?
- Здесь мы можем привести пример из кулинарии. Борщ – вкусно ведь? Вкусно. Так почему бы не повторить, пусть и второй день кряду? Это же наше, родное. Тем более стилистика будет отличаться. Все же «Песняры» ближе к фолку, а в ритм-танце этого года будет легкий хип-хоп. Произвольный – да, белорусская группа. Да, известная, да, успешная. Да, признанная не только у нас. Но, думаю, ни у кого не будет параллелей с «Песнярами».
"Говорят, "смотрите на Монреаль!" А я и смотрю!"
- Ну и надо же учитывать такое понятие, как собственный стиль и эстетика.
- Да. Нам в этом плане часто – и по делу! – приводят пример Монреаля. Но ведь там как раз-таки чаще всего с одной парой работают в плюс-минус одном стиле. И это, на мой взгляд, правильно. Зачем ломать то, что работает?
А нам иногда предлагают в комментариях это сделать. Дескать, «то же самое». Ну не то же! Музыка новая, элементы новые, ритм новый – дети только те же самые. Детей, что ли, менять? Пусть парень на каждом старте с разной девочкой танцует.
- Да и это не всегда работает. Гийом Сизерон вышел с новой девочкой потанцевать, но программы стилистически не очень сильно отличаются от того, что было с Габриэлой Пападакис.
- Да, они взяли свои сильные стороны и их используют. Поэтому в этом плане у меня некая амбивалентность – с одной стороны, говорят «надо новое», а с другой – посмотри на Монреаль. Так я и смотрю!
Причем я не могу сказать, что у Гийома с Габриэлой были одинаковые программы. Просто у Гийома свой стиль. Это его динамика, он ее не поменяет. У них и танго было, и современное, и аэробика. Но то, как он двигается – это его органика. Просто кому-то это нравится, кому-то – нет. Я лично в лагере тех, кому нравится.
- Вы сами говорите, что фигуристу важно попасть и в судью, и в зрителя. Но так бывает далеко не всегда.
- Здесь надо быть серфером, чтобы и нашим, и вашим.
- И все же что ценнее лично для вас?
- Ответственность говорит, что одобрение судей. Все же нужно получать баллы. Но сердце выбирает одобрение зрителя.
- Откуда вы берете идеи для программ?
- Из жизни. Свои наблюдения.
- Саморефлексия?
- Да. Буквально каждая программа, которую только сможете вспомнить – это мои жизненные наблюдения, мысли. Моя борьба, может быть даже. А если говорить технически, все начинается с поиска музыки, ее нарезки… Потом переносишь на лед, смотришь, чтобы все попало по таймингу. Иногда не хватает секунды – и все приходится переделывать. Такая вот она…
- Рутина?
- Для меня – нет. И, надеюсь, не будет. Мне повезло – я занимаюсь тем, что мне нравится. Если ты готов сделать свою работу бесплатно, значит ты попал.
- А у вас было такое?
- Частенько. Считаю, надо помогать друг другу.
- Вы уже поняли, как понравиться любому судье в вакууме? Что лучше всего работает на всех?
- Всем судьям нравится скорость. Оригинальность элементов. Даже если берешь обычную вращательную поддержку – попробуй другой хват, освежи ее немного, получишь чуть больше.
Что же касается программ, то как бы они сами не сопротивлялись, как бы не говорили, что им хочется праздника, но все любят минор и трагедию. Это лучше всего попадает в сердца. И желательно – с плохим концом. Чтобы кто-то умер или расстался. Это во многих сферах работает. Минор, лирика, драма. Бери их – скорее всего, сработает.
Возможно, это происходит, потому что мы, постановщики, не так понимаем задание… Хотя его и пишут порой так, что трудно понять. К примеру, все тот же «дух 90-х». Он же тоже для всех разный. У кого-то это MTV.
- А у кого-то Союз рушился.
- И ведь было бы гениально, если бы кто-то смог это показать. Но нет, нужны песни и пляски. Под тему не подойдет. И перечисление музыки они порой так интересно пишут. Под 90-е надо брать гранж, евроденс, поп. А где индастриал? Rammstein, Nine Inch Nails. Вы не захотели излишней сексуальности? Или забоялись, что кто-то сделает что-то действительно крутое? А почему тогда разрешен гранж?
- Замечательная гранж-группа Alice In Chains, у которой первые альбомы почти целиком посвящены тому, как вокалист убивал себя наркотиками.
- Монотонно и по привычке, да. Ну и, кстати, как показывает практика, гранж в итоге мало кто взял.
- Как работать в мире, где обязательно нужно давить из судей слезу?
- Прежде всего – не бегать от себя. В конце концов, у нас в стране очень много танцевальных групп – буквально на любой вкус. Каждый может выбрать то, что ему по душе.
Что же насчет работы, надо понимать, что драма – это жизнь. Ездя каждый день в метро, я с большей вероятностью встречу напротив себя грустного человека. И драма, и комедия, и ностальгия, и просто веселое труляля – это все наше.
- А полная абстракция в фигурке имеет право на жизнь?
- Конечно. Да и даже если ты не понял, к примеру, программу – посмотри на нее, как на абстракцию. Просто на красивую картинку. Там же столько всего – и каждодневный труд, и интересные фишечки. Она нужна и важна, безусловно – осознанно или нет.
"Это как страшнейшая лудомания...". Кем был Сергей Плишкин до тренерства?
- Как вы вообще стали постановщиком?
- Попросили. На тот момент не умел говорить «нет» - и согласился. Это было в 2009 году, каток «Мытищи», девочка Соня, 12 лет. Поставил ей фокстрот. Всем понравилось – и мне тоже. Так и начал.
Работал с одиночниками, с синхронным катанием. Команде «Кристалл Айс» года 4 подряд программы ставил – с сезона-2010/11 по Олимпиаду-2014 в Сочи. На льду много человек, можно целые спектакли делать.
Ставились мы ночью, потому что другого льда у синхронистов не было. Тогда я и подумал, что постановки – мое. Потому что если уж я ночью, да еще и почти задаром готов, значит я на своем месте. Дальше стал работать с танцорами и парниками – и до сих пор работаю именно в этих видах.
Есть штучные предложения от одиночников, ставлю им. В основном – заграничным. На отечественном рынке почему-то не востребован. Показательные делал, да, но до соревновательных программ у мастеров дело пока не дошло.
- Как считаете, почему?
- Думаю, просто не знают о моем существовании. Одиночники в некотором роде замыкаются на себе и в большинстве своем редко смотрят пары и танцы. Хотя я считаю, что все виды фигурного катания заслуживают внимания. И когда начинаются разговоры, дескать, надо убрать танцы на льду, это не спорт, тихонечко так про себя говорю – а кто вам программы-то ставить будет? Сейчас, куда ни посмотри, в каждом штабе есть хороший танцор.
- И топовые постановщики в большинстве своем танцоры. Может, за исключением Стефана Ламбьеля.
- Ламбьель – это симбиоз. Его одиночником не назовешь. Он просто очень качественный фигурист. Мне кажется, дай ему девочку – месяц работы, и он так проедет!
А у нас возвращаясь к теме, в мире одиночного катания, как мне кажется, не так следят. Но посмотрим.
- А хотели бы поработать с одиночниками?
- Конечно, почему нет! Это же интересно.
- В спорте вы тоже были танцором?
- Да. В юниорах что-то немного получалось – были этапы Гран-при и так далее. Но глобально успехов не было. К выходу в мастера все подзаглохло, и мои тренеры Ирина Жук/Александр Свинин сказали, что могут меня пристроить в шоу. На тот момент мне было 18-19 лет.
Я прислушался к их мнению и 1,5 контракта откатался в театре Игоря Бобрина. Понял, что не мое. Не выступления – они-то как раз нравились. Просто кочевая жизнь с некоторыми моментами, которые лично для меня неприемлемы, мне пришлись не по душе.
В итоге вернулся в Москву и стал тренировать. Попробовал – понравилось.
- Какие моменты были неприемлемы?
- Употребление алкоголя, какая-то безмерная тусня… Люди попадают в петлю безнадеги. У тебя 7 спектаклей, роли выучены, ничего не меняется. Быть может, на следующий год у тебя будет побольше зарплата, а в остальном – те же люди, те же гостиницы, сплетни… Семьи распадаются, люди ведут себя по-всякому.
Я понял, что видеть это не хочу. С одной стороны, мне нравилось выступать, нравилось видеть полные трибуны. Меня поддерживали финансово, и я это чувствовал. Но другая сторона перевесила, и сейчас я понимаю, что правильно сделал. Смотрю на ребят, которые остались в шоу… Это как страшнейшая лудомания – затягивает и не отпускает. Я, к счастью, вовремя спрыгнул. Меня задело лишь по касательной, и эта рана быстро затянулась.
- Вы же из Беларуси?
- Родом из города Минска, прожил там 16 лет. Затем переехал в Киев, там жил и тренировался в удовольствие. Потом получил предложение переехать в Москву.
- Часто в Минске бываете?
- К сожалению, нет. Два раза в год – уже хороший результат. Но родители ко мне приезжают. Мама – чаще, папа – реже.
Минск меняется, Беларусь меняется. Где-то мне нравятся изменения, где-то нет. Раньше было больше молодежи, движухи. Сейчас стало больше спокойствия. Погасшие лица...
- И полупустая Зыбицкая.
- Хотя казалось бы – кухня прекрасная, тусуйся! Но ничего. Мне кажется, в 2027 году все изменится.
- В каком плане?
- Во всех. На наше поколение – миллениалов – выпало много каких-то событий. Ковид, закрытие границ, дикие кредиты, нынешние конфликты… Но, по моим внутренним ощущениям, в 2027 году все изменится. Мы достигнем дна, и те, у кого останутся силы, оттолкнутся от него и потянут все вверх.
Об этом, собственно, и программа Даши и Вани. Дай бог, чтоб так и было.