На кухне пахло борщом – густо, наваристо, с чесноком. Ольга выключила плиту, сняла крышку. Жёлтые шторы подрагивали от сквозняка. За окном слышались весёлые детские крики, в комнате бубнил телевизор.
Села за стол и достала из комода жестяную коробку из-под печенья. Разложила на столе пенсию, несколько купюр на хлеб и молоко. Часть – в блюдце на комоде, на квартплату.
Достала старую тетрадь и карандашом вписала показания счётчиков. Десятку, как всегда, свернула и положила в конверт с надписью «Анечке».
Рядом лежала банковская карта, это на непредвиденный случай. Вот эти деньги, на то самое осеннее пальто, которое она так и не купила. А вот эти, отпуск на море, на который так и не поехали, а вот бабушкина брошка…
За дверью послышался шум. Зашла соседка, Марья Ивановна.
– Оленька, у тебя соли, щепотки не будет? А то моя кончилась.
– Конечно, Марь Иванна, сейчас, – встала, достала солонку.
– Ой, а я твою Тамару видела сегодня, – оглянулась на дверь и заговорила шёпотом соседка. – Вся надушенная, в шляпке новой, в театр, поди. Живёт на широкую ногу.
– Любит она это дело, – неопределённо ответила Ольга.
– Любить-то любит, да по средствам ли? – хмыкнула Марья Ивановна. – У неё ж пенсия крохотная. Смотри, Оль, чтоб эта её красивая жизнь вам боком не вышла. Ладно, побежала я.
Ольга закрыла дверь и тяжело вздохнула.
Вечером они ужинали.
– Мать звонила, – сказал Андрей, размешивая сметану. – Опять про свою Зинаиду, та дачу купила. Мама теперь переживает, что она хуже. Говорит, Зинка её на новоселье позвала, а ей и надеть нечего.
– У Зинаиды муж – начальник, а у твоей мамы – пенсия, – ровно ответила Ольга.
– Пусть по себе и смотрит.
– Ну ты же её знаешь, – вздохнул он. – Сначала ‘хочу’, а потом ‘ой, денег нет’.
Дверь в квартиру хлопнула. Андрей вошёл на кухню, куртку бросил на стул. Лицо у него было мрачное, губы сжаты.
– Ты чего? – Ольга посмотрела на него не вставая.
– Да так… – он провёл ладонью по лицу, сел. – Слушай… только выслушай спокойно.
Он налил себе холодного чая из чайника, сделал большой глоток, поморщился.
– Мама…
– Что мама? – у Ольги ложка в руке замерла.
– В общем… взяла она в банке большую сумму, полмиллиона.
«Полмиллиона я вам отдам, но с условием сказала я, положив на стол документы на землю и квартиру»
Полмиллиона, Ольга замерла, пальцы сжались.
Андрей не выдержал её молчания, вскочил и начал ходить по кухне туда-сюда.
– Она… она думала, это бизнес, косметика. Подружка её, Ирка, уговорила. Обещала, что всё окупится в три раза, а теперь эта Ирка пропала, телефон не отвечает, а маме теперь звонят из банка.
Он остановился, посмотрел на Ольгу умоляюще.
– Она мне сегодня позвонила на работу, плачет в трубку… Говорит, её обманули. Говорила, что она в полном расстройстве и не знает, как жить дальше… Что я за сын такой… Оля, ну ты же её знаешь… Она в этих делах ничего не понимает.
Ольга молча слушала, «Ничего не понимает», она слышала это уже десятки раз. Когда Тамара Павловна покупала сапоги за полпенсии, заказывала дорогие массажёры на дом, ехала в санаторий, а платить приходилось им.
На кухне стало тихо, только борщ в кастрюле кипел.
– И что? – наконец спросила Ольга.
– Надо помочь, – выдохнул Андрей. – Ну… мы же семья, у тебя на вкладе есть…
Ольга медленно положила ладонь на банковскую карту, лежавшую на столе. Её не купленное пальто, несостоявшийся отпуск.
– Есть, – подтвердила она. – Только этих денег твоя мама не получит.
– Оля! – воскликнул он. – Да как ты можешь! Это же мать!
– Какие переживания, Андрей? Она опять набрала денег, которые не может вернуть и ждёт, что мы её спасать будем как всегда.
Она встала, подошла к старому комоду, достала коробку из-под обуви с документами. Начала перебирать пожелтевшие бумаги, Андрей молча смотрел на неё.
Она достала толстую папку с документами на квартиру, крепко сжала её в руках. Потом её пальцы наткнулись на другую папку, потоньше, «Документы на Клин».
Она открыла её, старое свидетельство на землю, план домика. Она вспомнила, как свёкор рассказывал про своё «родовое гнездо». Андрей много раз предлагал матери оформить отказ от этого старого дома, но она всегда отмахивалась: «Да пусть будет».
Ольга положила перед собой два документа – на долю в квартире и на землю под Клином. Долго смотрела на них, потом на мужа.
– Значит так, маме поможем, но не просто так.
Андрей оживился, в его глазах блеснула надежда.
– То есть… ты согласна?
– Согласна, но по-моему, чтобы больше такого не было.
«Это же моё единственное жильё! Заявила свекровь, но я предложила ей дачу, чтобы узнать, что она прячет»
На следующий день Ольга позвонила свекрови.
– Тамара Павловна, здравствуйте. Андрей мне всё рассказал, приходите вечером. Посидим, чайку попьём, обсудим.
Вечером на столе стояла тарелка с пирожками и вазочка с малиновым вареньем. Ольга молча расставляла чашки, Андрей ёрзал на табуретке, теребил вилку.
Дверь открылась своим ключом, вошла Тамара Павловна в дорогом пальто, волосы уложены. Усмехнулась:
– Ну что, семья, решили? Я знала, что вы меня не бросите. Андрюша, сынок, я знала, что ты маму любишь.
Она села за стол, положив рядом сумочку, перчатки снимать не стала. Ольга поставила перед ней чашку.
– Решили, Тамара Павловна, – сказала она ровно, придвигая к себе чистый лист бумаги. – Мы готовы решить ваш финансовый вопрос, все полмиллиона.
Лицо свекрови расплылось в улыбке, Андрей облегчённо выдохнул.
– Но, при одном условии.
– Каком ещё условии? – брови Тамары Павловны поползли вверх. – Мы же семья.
– Самые обычные, – посмотрела ей прямо в глаза. – Мы даём вам полмиллиона, а вы нам уверенность, что это в последний раз. Вы оформите дарственную на свою долю в квартире на Андрея.
Вилка в руке Андрея звякнула о стол.
– Оля, может… не надо так? Мама же…
– Тихо, – сказала Ольга, Андрей замолчал. – Это будет честно. Мы вам помогаем, а вы Андрею.
Тамара Павловна медленно стянула перчатки, щеки её пошли красными пятнами.
– Вы в своём уме?! Это же моё единственное жильё! Хотите меня на улицу выставить?
– Никто вас не выставляет, – спокойно ответила Ольга. – Живите сколько угодно, просто квартира будет Андрея, чтобы у вас больше не было соблазна брать займы, которые мы должны платить.
– Да как ты смеешь! – она повысила голос, повернувшись к сыну. – Андрей! Ты смотришь, как твоя жена родную мать оставить ни с чем хочет! Я тебя растила! А вы меня на улицу?!
– Мам, ну Оля же не выставляет… – пробормотал Андрей. – Ну, может, тогда… дачу ту, под Клином? Ты же сама говорила, что она тебе не нужна. Откажись в мою пользу, а мы поможем.
Он посмотрел на мать с надеждой, и тут Тамара Павловна изменилась в лице, глаза её забегали.
– Какая ещё дача?! – выкрикнула она. – Не ваше это дело, это память, ничего я не буду отдавать!
– Да, Андрей прав, – спокойно подхватила Ольга. – Отличный вариант, раз вам квартира дороже, давайте дачу, нам всё равно.
Тамара Павловна смотрела то на Ольгу, то на сына испуганными глазами.
– Ничего я подписывать не буду! – воскликнула она. – Не надо мне вашей помощи, сама разберусь!
Она вскочила, схватила сумочку и быстро вышла в коридор. Входная дверь хлопнула так, что посуда в шкафу звякнула.
Андрей сидел, обхватив голову руками.
– Ну вот… обиделась, что же мы наделали, Оль?
– Мы, Андрей, просто спросили, а она, видишь, как испугалась, интересно, почему?
«Спасибо тебе, что тогда не прогнулась, сказал муж, и я поняла, что наши деньги теперь будут работать на нас, а не на его мать»
Прошла неделя, Тамара Павловна не звонила. Андрей ходил по дому тенью, вздрагивал от каждого телефонного звонка и по вечерам молча стоял у форточки.
Однажды утром Ольга столкнулась у подъезда с Марьей Ивановной.
– Оль, привет, – соседка заговорила шёпотом. – Видела твою Тамару вчера, в скупку ходила, шубу свою сдавала, но вышла оттуда очень расстроенная. Что, начались проблемы у вашей любительницы красивой жизни?
– Видимо, начались, Марь Иванна, – спокойно ответила Ольга.
Вечером она рассказала об этом Андрею, он ничего не ответил, только тяжело вздохнул.
А ещё через неделю Марья Ивановна рассказала новость.
– Тамарка-то твоя комнату сдала, – сообщила она у лифта. – Студенту какому-то, а сама на кухне на раскладушке спит. Гордая, виду не подаёт, а по ночам, говорят, плачет.
Когда Ольга рассказала об этом мужу, он не выдержал.
– Вот, до чего мы её довели, спит на кухне!
– Не из-за нас, Андрей, а из-за той ситуации с деньгами. Она могла отдать тебе долю в квартире, но почему-то не захотела, тебе не странно?
Андрей молчал, смотрел в окно.
А потом, в один из вечеров, он пришёл с работы тихий, сел на кухне.
– Я сегодня мимо маминого дома проезжал, – наконец сказал он. – Решил зайти.
– И что?
– Дверь студент открыл, а мама на кухне была, вязала. Увидела меня, сказала: «Проходи, раз пришёл». Посидели, помолчали, про погоду поговорили. А когда уходил, она мне свёрток в руки сунула, носки тёплые, сказала, зима скоро.
Он замолчал, потёр лицо руками.
– Знаешь, Оль… она другая совсем.
– Может, оно и к лучшему, – тихо сказала Ольга.
В тот вечер он подошёл к ней, когда она мыла посуду, и просто обнял сзади.
– Знаешь, спасибо тебе, – тихо сказал ей на ухо. – Что тогда не уступила, я бы не смог.
Прошло несколько месяцев. Однажды вечером Ольга, сидела на кухне и раскладывала деньги из своей жестяной коробки. Подошёл Андрей, сел рядом, он молча смотрел, как она откладывает купюры на квартплату. Когда она достала конверт с надписью «Анечке» и положила туда десятку, он достал из своего кошелька такую же купюру и положил сверху.
Они не сказали друг другу ни слова. Ольга убрала коробку с деньгами, положила свою карту обратно в шкаф.
Конец.